Читать о феврале навзрыд: страница третья
В самом разгаре работы над текстом, посвященном самостоятельному изучению февральских, 1917 года, событий в столице Российской Империи, в СМИ появилась информация, чуть было не заставившая меня эту деятельность прекратить.
Оказывается, самая крупная на сегодняшний день непарламентская партия (по крайней мере так они себя позиционируют) «Коммунисты России» вынашивает планы о введении ответственности за отрицание штурма Зимнего дворца и революционного характера событий октября 1917 года.
Председатель комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров в начале января отмечал, что несистемная оппозиция предпримет попытки расколоть общество в предвыборный 2017 год, в который будет отмечаться 100-летний юбилей Октябрьской революции, и постарается использовать эти исторические события в свою пользу. По словам председателя партии «Коммунисты России» Максима Сурайкина, представители «деструктивных сил», среди которых ориентирующиеся на западные ценности либералы, именуют революцию 1917 года «государственным переворотом» и отрицают факты штурма Зимнего дворца и выстрела «Авроры». «Все это вносит разброд и рознь в российское общество, противоречит очевидным историческим фактам, дезориентирует новые поколения россиян», — пишет Сурайкин, обращаясь к председателю Госдумы Вячеславу Володину с просьбой рассмотреть возможность внесения законодательной инициативы к юбилею революции. «Речь идет о публичных выступлениях или публикациях. Признанные в судебном порядке виновными в вышеуказанных нарушениях граждане должны быть привлечены к общественно-полезным работам или уплатить штраф в размере 50 МРОТ. В дальнейшем можно было бы рассмотреть ужесточение ответственности вплоть до уголовной», — поясняет в своем письме Сурайкин.
К счастью, о Февральской революции, которая нас в данный момент интересует, господин Сурайкин в своем письме Володину не упоминает. Но самое главное, что побудило меня продолжить и, по возможности, закончить свое многотрудное исследование – это упредившие заявление «Коммунистов России» слова президента РФ Владимра Путина, сказанные в ходе оглашения послания Федеральному Собранию: столетие Февральской и Октябрьской революций в 2017 году является весомым поводом обратиться к причинам и природе революции в России.
Значит, пока мои «деяния» не наказуемы. А посему попытаемся понять, что же все-таки происходило в столице Российской Империи, блистательном Петербурге-Петрограде, восхищавшем своей роскошью и своим размахом всякого, кому хоть раз довелось взглянуть на его «строгий стройный вид».
Опыт самостоятельного изучения истории
22 февраля 1917 года Император и Самодержец Российский, особа которого (и в этом тогда были абсолютно уверены и сам царь, и его приближенные, и подданные Империи) «Священна и Неприкосновенна», покидает столицу и отбывает в Ставку в Могилев. Ему как Главнокомандующему русской армией надлежит быть в войсках. На первый взгляд все так. Но ведь в ближайшее время никакого серьезного наступления не планировалось. Тем не менее, начальник штаба Главнокомандующего генерал Алексеев, внезапно прервав свое лечение в Крыму, просит Государя прибыть в Ставку. Какие при этом были приведены аргументы – найти не удалось (возможно, они есть и появятся в свободном доступе в ближайшее время). За порядок в столице отвечают соответствующие службы да еще командующий Петроградским военным округом генерал С. С. Хабалов с вверенным ему контингентом. Нельзя сказать, что они сидели без дела: после 150-тысячной стачки 9 января состоялись еще и выступления 14 февраля, уже под лозунгами «Долой войну!», «Да здравствует республика!» А 17 февраля «заволновались» рабочие Путиловского завода – крупнейшего артиллерийского предприятия страны. Удивительно, что никаких репрессий по отношению к бунтовщикам несмотря на военное время не последовало (кто говорил о «душителях свободы» и «зверствах царской охранки»?). Хотя генерал Хабалов сообщал, что волнения и некоторые забастовки «не носили стихийный характер, а были спровоцированы или организованы с применением угроз со стороны неких агитаторов». В статье «Размышления о февральской революции» (написана в 1980-1983 гг., опубликована в «Российской газете» в 2007 г.) Александр Солженицын также указывает на то, что «агитаторы камнями и угрозами насильственно гнали в забастовку рабочих оборонных заводов, и не один из них (имеются ввиду агитаторы) не был предан суду за антигосударственную деятельность, ни один не понес наказания». Чьи агитаторы – ни генерал армейский, ни генерал от литературы не указывают.
По свидетельству лидера петроградских большевиков А. Шляпникова, на тот момент они «были против выступления в ближайшие месяцы», а прозябавший в бездеятельности их главный руководитель Владимир Ильич Ульянов-Ленин, разгуливая по берегам Женевского озера в окружении соратников, друзей соратников и жен друзей соратников, ничего о событиях в Петербурге знал. Более того, не далее как в январе 1917 года он заявлял, что лишь молодежь «будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции». Себя участником событий он, несмотря на свою легендарную прозорливость, в тот момент не ощущал. И опасался до нее не дожить. И размышлял все больше… о мировой революции, о чем свидетельствуют написанные в тот период статьи. Как-то отошла на задний план «беременная революциями» родина.
Большевистская партия была под запретом за антигосударственную деятельность, выразившуюся в призывах к гражданской войне. Лидеры большевиков – либо в эмиграции, либо в ссылке. Видимо, поэтому большевистские историки в своих трудах большого значения Февральской революции не придавали, считая ее лишь «прологом» к Октябрьской.
Итак, Главнокомандующий, получив от министра внутренних дел А. Протопопова твердые заверения в том, что «революция подавлена в зародыше», выехал на фронт - и тут начал реализовываться сценарий «кот из дома, мыши в пляс».
Николай II на передовой
Николай II с наследником на передовой
Николай II с картой и офицерами
23 февраля петроградские рабочие выступают с лозунгами «Хлеба!» и «Долой самодержавие!» К вечеру рабочие шли колоннами по Невскому проспекту. По донесениям охранного отделения, рабочие широко применяют тактику «снятия» соседних заводов, вынуждая их работников присоединиться к бунтующим. (Ведь кто-то их этому научил – но кто?)
24 февраля начались столкновения с полицией и поддерживающими ее войсками. Лозунги «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!» О хлебе следует сказать особо. Во-первых, по утверждению того же генерала Хабалова, хлебом столица была обеспечена на 12 дней вперед как минимум. По данным других источников, запасов хлеба в Петрограде на тот момент достаточно было на целых 22 дня. Кроме хлеба, были и другие продукты, а средняя зарплата питерских рабочих в пересчете на нынешние деньги достигала 60 тыс. рублей. Во-вторых, учитывая значительное увеличение численности петроградского гарнизона, были заказаны дополнительные эшелоны с хлебом, которые уже были на ближних и дальних подступах к Петрограду. В-третьих, многие предприятия Петрограда обеспечивали своих работников провиантом, и для них лозунг «Хлеба!» не был актуальным. В-четвертых, население столицы поголовно привыкло к отлично налаженному продовольственному снабжению, поэтому вызванный снежными заносами (это февраль, друзья мои, это же Россия!) срыв графика грузовых перевозок и появившиеся длинные очереди вызвали панику. Но отстоял очередь – и покупай хлеба, сколько можешь унести. Правда, есть одно но: петроградские пекари были объединены в большевистскую организацию и якобы саботировали выпечку хлеба из муки, выдаваемой правительством, и даже часть муки реализовывали в провинции. Как пишет Солженицын, «никакой голод не вызывает революции, если поддерживается национальный подъем или чекистский террор, или то и другое вместе». Царское же правительство за два предшествующих Февральской революции десятилетия никогда ничего не пыталось разъяснить народу. Выражаясь современным языком, не вело действенной пропаганды в массах. И массы не хотели войны, ибо не понимали, для чего она им нужна.
25 февраля протестные движения перерастают во всеобщую политическую стачку. Утром были выставлены военно-полицейские заставы у Б. Охтинского, Литейного, Троицкого, Николаевского мостов, и многотысячные колонны устремились в центр города по льду Невы. По полицейским сводкам, в беспорядках участвовали 305 тыс. рабочих с 421 предприятия. Появляются красные флаги, полотнища с лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!» В жандармов бросают ручные гранаты, петарды и бутылки. Появляются первые убитые и раненые в столкновениях у Гостиного двора. (Удивительный факт: в России, именовавшейся «тюрьмой народов», «тиранией» и пр., на 2-миллионный Петроград в феврале 1917 года было всего 3,5 тыс. полицейских. И в то время для поддержания порядка этого хватало!) Возникает идея создания Совета рабочих депутатов, высказанная Союзом рабочих кооперативов Петрограда, социал-демократической фракцией Госдумы и рабочей группой Центрального военно-промышленного комитета. (Военно-промышленные комитеты (ВПК) — организации российских предпринимателей, созданные с целью мобилизации промышленности для военных нужд, работавшие во время Первой мировой войны. Однако уже на I съезде наряду с экономическими были подняты и политические вопросы, в том числе формирование правительства, пользующегося доверием Государственной думы. Председателем ЦВПК был А. И. Гучков, в его составе – находящиеся под влиянием меньшевиков рабочие Петрограда).
Любопытно, что лишь в этот день чиновники соблаговолили уведомить Государя о беспорядках. В 18:00 Николай получил два донесения: одно – от генералов Хабалова и Алексеева, второе – от министра внутренних дел Протопопова. Из Ставки в Могилеве он отправил генералу Хабалову телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки».
26-го утром развели мосты через Неву, но демонстранты шли в центр по льду. Полиция оказывается неспособной восстановить порядок. Император на два месяца распустил Думу, но думцы, в том числе и руководители объединенной оппозиции, решили не подчиняться указу царя о роспуске и организовали Временный исполнительный комитет. Их действия юридически представляли собой участие в государственном перевороте и вооруженном мятеже. Председатель Госдумы Родзянко направил Государю телеграмму: «Положение серьезное. В столице - анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Родзянко лгал: не нашлось ни одного свидетельства перестрелок между частями войск. Родзянко дезинформировал: транспорт не «пришел в полное расстройство», а перешел в подчинение некоего Бубликова, инженера-путейца, который и приказал впоследствии остановить царский поезд и не пускать Государя в мятежную столицу. А позже в составе «делегации» Госдумы участвовал в аресте отрекшегося от власти Николая II и препровождении его в Царское Село. С каждым днем все меньше видится стихийности в событиях Февральской революции, все явственнее проступают черты масштабного заговора – против Государя, против династии Романовых, против России. Копии этой телеграммы Родзянко разослал командующим армиями с просьбой поддержать идею «поручить лицу, пользующемуся доверием страны, сформировать новое правительство». Текст телеграммы сохранился. А вот о чем они все говорили друг с другом по телефону, согласовывая свои действия, мы не узнаем никогда, как никогда, наверное, не получим и точного и исчерпывающего ответа на вопрос: кто сверг династию Романовых? Кто изменил государственное устройство России?
Днем 26 февраля восстали солдаты четвертой роты запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, возмущенные решением использовать их для подавления демонстраций. (Для справки: запасные батальоны – войска, не служившие в Гвардии, а подчас и вообще в армии. Несмотря на неоднократные распоряжения Императора генералы не переводили в столицу части с фронта.)
Бунтующие солдаты с плакатом
В ночь с 26 на 27 февраля унтер-офицер Павловского запасного полка Тимофей Кирпичников подговорил своих сослуживцев не подчиняться командирам, а на следующее утро выстрелом в спину убил штабс-капитана Лашкевича. Временное правительство чествовало Кирпичникова как «первого солдата, поднявшего оружие против царского строя». Первый «генерал революции» Лавр Корнилов наградил «первого солдата революции» Георгиевским крестом 4 степени с формулировкой: «За то, что, встав во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу народа за создание Нового Строя и, несмотря на ружейный и пулеметный огонь…увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции».
Фото Кирпичникова из газеты
Портрет «первого солдата революции» Тимофея Кирпичникова
В этом коротком тексте, по крайней мере, две неточности: во-первых, замалчивается убийство офицера, поскольку это воинское преступление и должно быть наказано, во-вторых, пулеметов у полиции не было. Ну, а сам Кирпичников, судя по размещенной в Интернете подлинной фотографии, удивительно напоминает Шарикова из экранизации повести Михаила Булгакова «Собачье сердце».
27 февраля. Примеру павловцев и волынцев последовали другие запасные полки. Начался массовый переход солдат на сторону восставших рабочих. Восставшие захватили арсенал, вокзалы, правительственные учреждения и тюрьмы. В конце дня завладели Зимним дворцом.
28 февраля пало Адмиралтейство. Царские министры были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Надо заметить, что своими чиновниками высшего ранга был недоволен и сам царь: за 2,5 года войны он сменил четырех председателей правительства, шестерых министров внутренних дел, четырех военных министров, четырех – юстиции и земледелия.
По словам Солженицына, «Вся царская администрация и весь высший слой аристократии в февральские дни «сдавались как кролики». «Ни один человек из свиты Государя, из Дворца, из правительства, из Сената, из столбовых князей и жалованных графов (и их «золотых» сынков) – никто не оказал личное сопротивление, не рискнул своей жизнью». Почему Николай II умудрился окружить себя со всех сторон ничтожествами и предателями? Почему «физическая мощь, какая была в руках царя, не была даже испробована против революции?» В отзыве Уинстона Черчилля, коего нельзя упрекнуть в чрезмерной любви к России, Государь предстает в ином свете: «Мало эпизодов великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и гигантское усиление России в 1916 г. Это был последний славный вклад царя и русского народа в дело победы. К лету 1916 г. Россия сумела… выставить в поле, организовать, вооружить, снабдить 60 армейских корпусов вместо тех 35, с которыми она начала войну».
…В 1983 году за рубежом было опубликовано признание главного либерального идеолога Февральской революции, министра первого состава Временного правительства П.Н. Милюкова, которое он сделал в узком кругу единомышленников после своей отставки в мае 1917 года и затем изложил в одном из писем вскоре после Октябрьского переворота: «...Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны, вы знаете также, что наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать свое согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть мое внутреннее состояние в настоящее время. История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю...».
Итак, Февральская революция – это переворот, в осуществлении которого признается один из его организаторов. Кто же они – Милюков и его сообщники, «фигуранты дела»?
Автор благодарит профессора Вячеслава Дуликова за помощь в работе над статьей.
(Продолжение следует)
Председатель комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров в начале января отмечал, что несистемная оппозиция предпримет попытки расколоть общество в предвыборный 2017 год, в который будет отмечаться 100-летний юбилей Октябрьской революции, и постарается использовать эти исторические события в свою пользу. По словам председателя партии «Коммунисты России» Максима Сурайкина, представители «деструктивных сил», среди которых ориентирующиеся на западные ценности либералы, именуют революцию 1917 года «государственным переворотом» и отрицают факты штурма Зимнего дворца и выстрела «Авроры». «Все это вносит разброд и рознь в российское общество, противоречит очевидным историческим фактам, дезориентирует новые поколения россиян», — пишет Сурайкин, обращаясь к председателю Госдумы Вячеславу Володину с просьбой рассмотреть возможность внесения законодательной инициативы к юбилею революции. «Речь идет о публичных выступлениях или публикациях. Признанные в судебном порядке виновными в вышеуказанных нарушениях граждане должны быть привлечены к общественно-полезным работам или уплатить штраф в размере 50 МРОТ. В дальнейшем можно было бы рассмотреть ужесточение ответственности вплоть до уголовной», — поясняет в своем письме Сурайкин.
К счастью, о Февральской революции, которая нас в данный момент интересует, господин Сурайкин в своем письме Володину не упоминает. Но самое главное, что побудило меня продолжить и, по возможности, закончить свое многотрудное исследование – это упредившие заявление «Коммунистов России» слова президента РФ Владимра Путина, сказанные в ходе оглашения послания Федеральному Собранию: столетие Февральской и Октябрьской революций в 2017 году является весомым поводом обратиться к причинам и природе революции в России.
Значит, пока мои «деяния» не наказуемы. А посему попытаемся понять, что же все-таки происходило в столице Российской Империи, блистательном Петербурге-Петрограде, восхищавшем своей роскошью и своим размахом всякого, кому хоть раз довелось взглянуть на его «строгий стройный вид».
Опыт самостоятельного изучения истории
22 февраля 1917 года Император и Самодержец Российский, особа которого (и в этом тогда были абсолютно уверены и сам царь, и его приближенные, и подданные Империи) «Священна и Неприкосновенна», покидает столицу и отбывает в Ставку в Могилев. Ему как Главнокомандующему русской армией надлежит быть в войсках. На первый взгляд все так. Но ведь в ближайшее время никакого серьезного наступления не планировалось. Тем не менее, начальник штаба Главнокомандующего генерал Алексеев, внезапно прервав свое лечение в Крыму, просит Государя прибыть в Ставку. Какие при этом были приведены аргументы – найти не удалось (возможно, они есть и появятся в свободном доступе в ближайшее время). За порядок в столице отвечают соответствующие службы да еще командующий Петроградским военным округом генерал С. С. Хабалов с вверенным ему контингентом. Нельзя сказать, что они сидели без дела: после 150-тысячной стачки 9 января состоялись еще и выступления 14 февраля, уже под лозунгами «Долой войну!», «Да здравствует республика!» А 17 февраля «заволновались» рабочие Путиловского завода – крупнейшего артиллерийского предприятия страны. Удивительно, что никаких репрессий по отношению к бунтовщикам несмотря на военное время не последовало (кто говорил о «душителях свободы» и «зверствах царской охранки»?). Хотя генерал Хабалов сообщал, что волнения и некоторые забастовки «не носили стихийный характер, а были спровоцированы или организованы с применением угроз со стороны неких агитаторов». В статье «Размышления о февральской революции» (написана в 1980-1983 гг., опубликована в «Российской газете» в 2007 г.) Александр Солженицын также указывает на то, что «агитаторы камнями и угрозами насильственно гнали в забастовку рабочих оборонных заводов, и не один из них (имеются ввиду агитаторы) не был предан суду за антигосударственную деятельность, ни один не понес наказания». Чьи агитаторы – ни генерал армейский, ни генерал от литературы не указывают.
По свидетельству лидера петроградских большевиков А. Шляпникова, на тот момент они «были против выступления в ближайшие месяцы», а прозябавший в бездеятельности их главный руководитель Владимир Ильич Ульянов-Ленин, разгуливая по берегам Женевского озера в окружении соратников, друзей соратников и жен друзей соратников, ничего о событиях в Петербурге знал. Более того, не далее как в январе 1917 года он заявлял, что лишь молодежь «будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции». Себя участником событий он, несмотря на свою легендарную прозорливость, в тот момент не ощущал. И опасался до нее не дожить. И размышлял все больше… о мировой революции, о чем свидетельствуют написанные в тот период статьи. Как-то отошла на задний план «беременная революциями» родина.
Большевистская партия была под запретом за антигосударственную деятельность, выразившуюся в призывах к гражданской войне. Лидеры большевиков – либо в эмиграции, либо в ссылке. Видимо, поэтому большевистские историки в своих трудах большого значения Февральской революции не придавали, считая ее лишь «прологом» к Октябрьской.
Итак, Главнокомандующий, получив от министра внутренних дел А. Протопопова твердые заверения в том, что «революция подавлена в зародыше», выехал на фронт - и тут начал реализовываться сценарий «кот из дома, мыши в пляс».
Николай II на передовой
Николай II с наследником на передовой
Николай II с картой и офицерами
23 февраля петроградские рабочие выступают с лозунгами «Хлеба!» и «Долой самодержавие!» К вечеру рабочие шли колоннами по Невскому проспекту. По донесениям охранного отделения, рабочие широко применяют тактику «снятия» соседних заводов, вынуждая их работников присоединиться к бунтующим. (Ведь кто-то их этому научил – но кто?)
24 февраля начались столкновения с полицией и поддерживающими ее войсками. Лозунги «Долой войну!», «Долой самодержавие!», «Хлеба!» О хлебе следует сказать особо. Во-первых, по утверждению того же генерала Хабалова, хлебом столица была обеспечена на 12 дней вперед как минимум. По данным других источников, запасов хлеба в Петрограде на тот момент достаточно было на целых 22 дня. Кроме хлеба, были и другие продукты, а средняя зарплата питерских рабочих в пересчете на нынешние деньги достигала 60 тыс. рублей. Во-вторых, учитывая значительное увеличение численности петроградского гарнизона, были заказаны дополнительные эшелоны с хлебом, которые уже были на ближних и дальних подступах к Петрограду. В-третьих, многие предприятия Петрограда обеспечивали своих работников провиантом, и для них лозунг «Хлеба!» не был актуальным. В-четвертых, население столицы поголовно привыкло к отлично налаженному продовольственному снабжению, поэтому вызванный снежными заносами (это февраль, друзья мои, это же Россия!) срыв графика грузовых перевозок и появившиеся длинные очереди вызвали панику. Но отстоял очередь – и покупай хлеба, сколько можешь унести. Правда, есть одно но: петроградские пекари были объединены в большевистскую организацию и якобы саботировали выпечку хлеба из муки, выдаваемой правительством, и даже часть муки реализовывали в провинции. Как пишет Солженицын, «никакой голод не вызывает революции, если поддерживается национальный подъем или чекистский террор, или то и другое вместе». Царское же правительство за два предшествующих Февральской революции десятилетия никогда ничего не пыталось разъяснить народу. Выражаясь современным языком, не вело действенной пропаганды в массах. И массы не хотели войны, ибо не понимали, для чего она им нужна.
25 февраля протестные движения перерастают во всеобщую политическую стачку. Утром были выставлены военно-полицейские заставы у Б. Охтинского, Литейного, Троицкого, Николаевского мостов, и многотысячные колонны устремились в центр города по льду Невы. По полицейским сводкам, в беспорядках участвовали 305 тыс. рабочих с 421 предприятия. Появляются красные флаги, полотнища с лозунгами «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб, мир, свобода!», «Да здравствует республика!» В жандармов бросают ручные гранаты, петарды и бутылки. Появляются первые убитые и раненые в столкновениях у Гостиного двора. (Удивительный факт: в России, именовавшейся «тюрьмой народов», «тиранией» и пр., на 2-миллионный Петроград в феврале 1917 года было всего 3,5 тыс. полицейских. И в то время для поддержания порядка этого хватало!) Возникает идея создания Совета рабочих депутатов, высказанная Союзом рабочих кооперативов Петрограда, социал-демократической фракцией Госдумы и рабочей группой Центрального военно-промышленного комитета. (Военно-промышленные комитеты (ВПК) — организации российских предпринимателей, созданные с целью мобилизации промышленности для военных нужд, работавшие во время Первой мировой войны. Однако уже на I съезде наряду с экономическими были подняты и политические вопросы, в том числе формирование правительства, пользующегося доверием Государственной думы. Председателем ЦВПК был А. И. Гучков, в его составе – находящиеся под влиянием меньшевиков рабочие Петрограда).
Любопытно, что лишь в этот день чиновники соблаговолили уведомить Государя о беспорядках. В 18:00 Николай получил два донесения: одно – от генералов Хабалова и Алексеева, второе – от министра внутренних дел Протопопова. Из Ставки в Могилеве он отправил генералу Хабалову телеграмму: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки».
26-го утром развели мосты через Неву, но демонстранты шли в центр по льду. Полиция оказывается неспособной восстановить порядок. Император на два месяца распустил Думу, но думцы, в том числе и руководители объединенной оппозиции, решили не подчиняться указу царя о роспуске и организовали Временный исполнительный комитет. Их действия юридически представляли собой участие в государственном перевороте и вооруженном мятеже. Председатель Госдумы Родзянко направил Государю телеграмму: «Положение серьезное. В столице - анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Родзянко лгал: не нашлось ни одного свидетельства перестрелок между частями войск. Родзянко дезинформировал: транспорт не «пришел в полное расстройство», а перешел в подчинение некоего Бубликова, инженера-путейца, который и приказал впоследствии остановить царский поезд и не пускать Государя в мятежную столицу. А позже в составе «делегации» Госдумы участвовал в аресте отрекшегося от власти Николая II и препровождении его в Царское Село. С каждым днем все меньше видится стихийности в событиях Февральской революции, все явственнее проступают черты масштабного заговора – против Государя, против династии Романовых, против России. Копии этой телеграммы Родзянко разослал командующим армиями с просьбой поддержать идею «поручить лицу, пользующемуся доверием страны, сформировать новое правительство». Текст телеграммы сохранился. А вот о чем они все говорили друг с другом по телефону, согласовывая свои действия, мы не узнаем никогда, как никогда, наверное, не получим и точного и исчерпывающего ответа на вопрос: кто сверг династию Романовых? Кто изменил государственное устройство России?
Днем 26 февраля восстали солдаты четвертой роты запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, возмущенные решением использовать их для подавления демонстраций. (Для справки: запасные батальоны – войска, не служившие в Гвардии, а подчас и вообще в армии. Несмотря на неоднократные распоряжения Императора генералы не переводили в столицу части с фронта.)
Бунтующие солдаты с плакатом
В ночь с 26 на 27 февраля унтер-офицер Павловского запасного полка Тимофей Кирпичников подговорил своих сослуживцев не подчиняться командирам, а на следующее утро выстрелом в спину убил штабс-капитана Лашкевича. Временное правительство чествовало Кирпичникова как «первого солдата, поднявшего оружие против царского строя». Первый «генерал революции» Лавр Корнилов наградил «первого солдата революции» Георгиевским крестом 4 степени с формулировкой: «За то, что, встав во главе учебной команды батальона, первым начал борьбу народа за создание Нового Строя и, несмотря на ружейный и пулеметный огонь…увлек за собой солдат своего батальона и захватил пулеметы у полиции».
Фото Кирпичникова из газеты
Портрет «первого солдата революции» Тимофея Кирпичникова
В этом коротком тексте, по крайней мере, две неточности: во-первых, замалчивается убийство офицера, поскольку это воинское преступление и должно быть наказано, во-вторых, пулеметов у полиции не было. Ну, а сам Кирпичников, судя по размещенной в Интернете подлинной фотографии, удивительно напоминает Шарикова из экранизации повести Михаила Булгакова «Собачье сердце».
27 февраля. Примеру павловцев и волынцев последовали другие запасные полки. Начался массовый переход солдат на сторону восставших рабочих. Восставшие захватили арсенал, вокзалы, правительственные учреждения и тюрьмы. В конце дня завладели Зимним дворцом.
28 февраля пало Адмиралтейство. Царские министры были арестованы и заключены в Петропавловскую крепость. Надо заметить, что своими чиновниками высшего ранга был недоволен и сам царь: за 2,5 года войны он сменил четырех председателей правительства, шестерых министров внутренних дел, четырех военных министров, четырех – юстиции и земледелия.
По словам Солженицына, «Вся царская администрация и весь высший слой аристократии в февральские дни «сдавались как кролики». «Ни один человек из свиты Государя, из Дворца, из правительства, из Сената, из столбовых князей и жалованных графов (и их «золотых» сынков) – никто не оказал личное сопротивление, не рискнул своей жизнью». Почему Николай II умудрился окружить себя со всех сторон ничтожествами и предателями? Почему «физическая мощь, какая была в руках царя, не была даже испробована против революции?» В отзыве Уинстона Черчилля, коего нельзя упрекнуть в чрезмерной любви к России, Государь предстает в ином свете: «Мало эпизодов великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и гигантское усиление России в 1916 г. Это был последний славный вклад царя и русского народа в дело победы. К лету 1916 г. Россия сумела… выставить в поле, организовать, вооружить, снабдить 60 армейских корпусов вместо тех 35, с которыми она начала войну».
…В 1983 году за рубежом было опубликовано признание главного либерального идеолога Февральской революции, министра первого состава Временного правительства П.Н. Милюкова, которое он сделал в узком кругу единомышленников после своей отставки в мае 1917 года и затем изложил в одном из писем вскоре после Октябрьского переворота: «...Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны, вы знаете также, что наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать свое согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть мое внутреннее состояние в настоящее время. История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю...».
Итак, Февральская революция – это переворот, в осуществлении которого признается один из его организаторов. Кто же они – Милюков и его сообщники, «фигуранты дела»?
Автор благодарит профессора Вячеслава Дуликова за помощь в работе над статьей.
(Продолжение следует)