Как Гарвард оказался отравлен изнутри
С одной стороны Гарвард – это лучший университет, куда любой был бы счастлив отправить своего ребенка учиться, то с другой – это институт, пропитанный невероятным высокомерием и самолюбованием.
Получая щедрые пожертвования на миллиарды долларов и обитая в собственной вселенной, профессора Гарварда казались чрезвычайно привилегированной кастой. Но несмотря на стандартные для университетов Лиги плюща кумовство и семейственность, университет в целом производил впечатление истинного превосходства. Конечно, раньше слишком многие студенты Гарварда попадали туда благодаря своим семейным корням, спортивным достижениям или щедрым пожертвованиям от какого-нибудь родственника. Но большинство студентов все-таки учились раньше в Гарварде благодаря своим блестящим способностям.
Однако с тех пор Гарвард стал совершенно иным. Кумовство и высокомерие, а также стремление восстановить социальную справедливость посредством двойных стандартов, приобрело доминирующий, идеологический и определяющий характер.
За последнее десятилетие политика позитивной дискриминации превратилась в политику «разнообразия, равенства и инклюзии», часто обозначаемую аббревиатурой DEI (Diversity, Equity and Inclusion). DEI – это авторитарный режим, который разделяет людей на группы в соответствии с иерархией степеней воспринимаемого угнетения: те, кого считают наиболее пострадавшими (чернокожие и трансгендеры), противопоставляются тем, кто якобы обладает некими привилегиями, в частности белым людям, а также чрезмерно преуспевающим в учебе группам, таким как индийцы, выходцы из Восточной Азии и евреи.
Американские университеты приняли DEI в качестве основы всего процесса преподавания, найма на работу и социально приемлемого поведения.
Ситуация стала намного хуже после нападения ХАМАС на Израиль 7 октября. Презрение Гарварда к свободе слова оказалось самым гротескным образом выставлено на всеобщее обозрение: атаки ХАМАС послужили толчком, побудившим целые группы студентов оскорблять евреев. С тех пор стало понятно, что Гарвард превратился в университет, где вас могут «взять на карандаш» за использование неправильных гендерных местоимений, но где призывы ко второму Холокосту остаются совершенно безнаказанными.
В самом центре этой картины оказалась президент Гарвардского университета Клодин Гэй, которая всегда демонстрировала жесткую приверженность повестке DEI. Но после 7 октября Гэй была холодна, спокойна и, по всей видимости, равнодушна. Когда во время весьма резонансных слушаний в Конгрессе конгрессвумен Элиз Стефаник спросила ее, будут ли гипотетические призывы к геноциду еврейского народа квалифицироваться как нарушение кодекса поведения Гарварда, Гэй ответила, что все «зависит от контекста». Гэй не уволили, и она не ушла в отставку. Она по-прежнему занимает свой пост. К изумлению бо́льшей части мира, правление Гарварда проголосовало за то, чтобы она осталась.
Позже под пристальным вниманием оказались и собственные академические заслуги Гэй. Она опубликовала на удивление мало научных работ для человека, занимающего столь высокую должность: всего 11 рецензируемых статей. А затем зазвучали громкие обвинения в плагиате: вскрылось множество доказательств того, что Гэй зачастую просто списывала или лишь слегка перефразировала идеи и формулировки других ученых, не указывая при этом их авторов.
Плагиат со стороны Гэй не привлек должного внимания со стороны ее коллег, которые предпочли преуменьшить их значение и назвать их «клеветой правых». Вот только все случаи ее плагиата были опубликованы и проверены, и даже ее либерально настроенные коллеги уже не готовы высказываться в поддержку того, чтобы она и дальше занимала свою нынешнюю должность. Тем не менее она до сих пор остается на своем посту.
Позиция Гэй в отношении «пропалестинской» деятельности студентов начиная с 7 октября нанесла реальный ущерб.
Однако с тех пор Гарвард стал совершенно иным. Кумовство и высокомерие, а также стремление восстановить социальную справедливость посредством двойных стандартов, приобрело доминирующий, идеологический и определяющий характер.
За последнее десятилетие политика позитивной дискриминации превратилась в политику «разнообразия, равенства и инклюзии», часто обозначаемую аббревиатурой DEI (Diversity, Equity and Inclusion). DEI – это авторитарный режим, который разделяет людей на группы в соответствии с иерархией степеней воспринимаемого угнетения: те, кого считают наиболее пострадавшими (чернокожие и трансгендеры), противопоставляются тем, кто якобы обладает некими привилегиями, в частности белым людям, а также чрезмерно преуспевающим в учебе группам, таким как индийцы, выходцы из Восточной Азии и евреи.
Американские университеты приняли DEI в качестве основы всего процесса преподавания, найма на работу и социально приемлемого поведения.
Ситуация стала намного хуже после нападения ХАМАС на Израиль 7 октября. Презрение Гарварда к свободе слова оказалось самым гротескным образом выставлено на всеобщее обозрение: атаки ХАМАС послужили толчком, побудившим целые группы студентов оскорблять евреев. С тех пор стало понятно, что Гарвард превратился в университет, где вас могут «взять на карандаш» за использование неправильных гендерных местоимений, но где призывы ко второму Холокосту остаются совершенно безнаказанными.
В самом центре этой картины оказалась президент Гарвардского университета Клодин Гэй, которая всегда демонстрировала жесткую приверженность повестке DEI. Но после 7 октября Гэй была холодна, спокойна и, по всей видимости, равнодушна. Когда во время весьма резонансных слушаний в Конгрессе конгрессвумен Элиз Стефаник спросила ее, будут ли гипотетические призывы к геноциду еврейского народа квалифицироваться как нарушение кодекса поведения Гарварда, Гэй ответила, что все «зависит от контекста». Гэй не уволили, и она не ушла в отставку. Она по-прежнему занимает свой пост. К изумлению бо́льшей части мира, правление Гарварда проголосовало за то, чтобы она осталась.
Позже под пристальным вниманием оказались и собственные академические заслуги Гэй. Она опубликовала на удивление мало научных работ для человека, занимающего столь высокую должность: всего 11 рецензируемых статей. А затем зазвучали громкие обвинения в плагиате: вскрылось множество доказательств того, что Гэй зачастую просто списывала или лишь слегка перефразировала идеи и формулировки других ученых, не указывая при этом их авторов.
Плагиат со стороны Гэй не привлек должного внимания со стороны ее коллег, которые предпочли преуменьшить их значение и назвать их «клеветой правых». Вот только все случаи ее плагиата были опубликованы и проверены, и даже ее либерально настроенные коллеги уже не готовы высказываться в поддержку того, чтобы она и дальше занимала свою нынешнюю должность. Тем не менее она до сих пор остается на своем посту.
Позиция Гэй в отношении «пропалестинской» деятельности студентов начиная с 7 октября нанесла реальный ущерб.