Последнее рукопожатие Бориса Колесникова
Подследственный Иван Косоуров рассказал, как ехал в одном автозаке с заместителем Дениса Сугробова на его последний допрос, закончившийся гибелью генерала ГУЭБиПК.
Лефортово – самая таинственная тюрьма России: многие говорят о ее нераскрытой истории, загадочной архитектуре и недоступности для журналистов. Первое Антикоррупционное СМИ выяснило, что в СИЗО Лефортово не все так чисто.
Подследственные сотрудники ГУЭБиПК рассказали ПАСМИ об оказании мощного психологического давления , а также об использовании пыток. В одном из материалов мы обещали рассказать о встрече замначальника Управления «Б» ГУЭБиПК майора Ивана Косоурова с генералом Борисом Колесниковым. Перед последним допросом Бориса Колесникова везли в здание Следственного Комитета в одном автозаке с Иваном Косоуровым. Это было 16 июня 2014 года, в день гибели генерала. Он рассказал Ивану Косоурову о некоторых подробностях своего пребывания в СИЗО Лефортово.
Борис Колесников попал в СИЗО Лефортово еще в феврале. И на судебных заседаниях, и в интервью журналистам он всегда заявлял о своей невиновности. Тем не менее, Колесникову СК РФ вменял в вину организацию преступного сообщества, превышение должностных полномочий и провокацию взятки. Уже сами эти обвинения причиняли нравственные страдания генералу ГУЭБиПК.
Кроме того, в СИЗО на генерала оказывали психологическое и физическое воздействие. Борис Колесников заявлял, что в еду и питье ему подмешивают психотропные препараты, от этого он себя плохо чувствует.
Отец Бориса Колесникова в интервью одному из изданий рассказал: «Борис на 30 кг похудел. Он ужасно выглядел – от него остались кожа да кости. Когда ему в первый раз проломили череп в СИЗО, это точно – его семьей припугнули, сказали, что пострадает семья. Поэтому сын говорил, что он якобы мыл окно и упал. Когда он попал в больницу, адвокатам представили медицинские документы. Из них следовало: это сколько же раз надо было падать, чтобы такие травмы получить и проломить череп? Врачи больницы № 5 дали предварительное заключение, что удары были нанесены тупым твердым предметом по неподвижной голове. Значит, он лежал, и его отметелили...».
Журналисты высказывали разные предположения о причинах травмы головы, полученной Борисом Колесниковым в СИЗО. Большинство изданий сходилось в одном: генерал «упал со шконки». Но заключение медиков, с одной стороны, и характер травмы – с другой, не подтверждают эту версию. Травма была локализована в лобно-теменной области.
Представить себе падение взрослого человека ростом более 180 см на эту зону головы невозможно! Каким образом Борис Колесников получил эти травмы и по какой причине – так и осталось загадкой. Однако завесу тайны слегка приоткрыл Евгений Шерманов, который в одном из интервью ПАСМИ заявил: «В коррумпированности государственных структур есть заинтересованные лица». Назвать этих лиц, к сожалению, ни Е. Шерманов, ни другие подчиненные Дениса Сугробова сейчас не могут. Не мог и Борис Колесников, потому что переживал о безопасности своей семьи.
Иван Косоуров и Борис Колесников вместе ехали в машине для перевозки заключенных к зданию Следственного Комитета. Генерал рассказал коллеге о некоторых подробностях своего пребывания в СИЗО.
Иван Косоуров: «Колесников рассказал, что С.А. Новиков и другие следователи следственной группы оказывают на генерала психологическое давление: они угрожали Колесникову, что привлекут к уголовной ответственности его супругу. С.А. Новиков и другие следователи склоняли генерала к самооговору по предъявленному обвинению, а также к обличительным показаниям в отношении подчиненных сотрудников ГУЭБиПК МВД РФ, начальника ГУЭБиПК МВД РФ Д.А. Сугробова и других высокопоставленных сотрудников МВД».
Кстати, Денис Сугробов говорит в интервью ПАСМИ, что самыми серьезными переживаниями Бориса были тревога за безопасность жены и детей: «Именно угрозы привлечь жену к уголовной ответственности за совершение особо тяжкого преступления, лишить ее свободы на долгий срок, а троих малолетних детей отправить в детские дома, и предложения избежать всего этого в обмен на оговор своих коллег, стали толчком для выбора Колесниковым того пути, который, по его мнению, позволил защитить своих родных не ценой лжи и потери чести и достоинства, а ценой собственной жизни».
Денис Сугробов
Обратим внимание на один важный факт: именно следователь СК РФ С.А. Новиков, о котором упоминает Борис Колесников в признании Ивану Косоурову, не давал генералу возможности увидеть жену и детей. По словам Ивана Косоурова, С.А. Новиков неоднократно и ему угрожал физическим насилием, чтобы склонить к самооговору и даче ложных показаний в отношении своих коллег. Примечательно, что именно сам С.А. Новиков рассматривал все жалобы на противоправные действия должностных лиц Следственного Комитета в отношении заключенных офицеров ГУЭБиПК.
Приведем другую историю. Прокурор Ленинградской спецпрокуратуры А.Е. Козлов рассказал И.Ю. Косоурову (они были сокамерниками), что этот же стиль – угрозы привлечь к уголовной ответственности супругу – С.А. Новиков отрабатывал и на нем. Кроме того, отец С.А. Козлова, проходивший свидетелем по делу сына, был доведен до попытки суицида. После выздоровления отец пытался привлечь следователя к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий и за доведение лица до самоубийства (ст.ст. 110, 286 УК РФ). Но эти жалобы так и не дошли до суда. Угадайте, почему? Их рассматривал сам следователь С.А. Новиков.
Очевидно, что отвечать за превышение должностных полномочий перед семьей погибшего Бориса Колесникова, в которой осталось трое маленьких детей, никому пока не придется.
В борьбе с коррупционерами участвуют не только люди в погонах. Им не обойтись без помощи гражданских лиц, и обычно эту помощь оказывают смелые и достойные люди. А что произошло в этой истории? Почему граждане, которые на правах агентов сотрудничали с ГУЭБиПК, усомнились в законности действий гуэбовцев, проводивших оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ), хотя знали, что коррупционеры были взяты с поличным и признавались в фактах хищений и получений взяток?! Что заставило С.А. Ласкина, А.А. Клюшкина и А.В. Леонова оговорить сотрудников ГУЭБиПК? Сработали все те же методы С.А. Новикова и других следователей?
агент Алексей Клюшкин
Как стало известно ПАСМИ, Смоленский суд, как и ранее Одинцовский по делу С.А. Ласкина, вынес А.В. Леонову приговор, в котором фигурирует условный срок. Напомним, что адвокаты гуэбовцев настаивали на возвращении уголовных дел и рассмотрении в рамках общего дела о провокации. Потому что выделение в отдельное производство дел о «пособничестве» Леонова и Ласкина и вынесение по ним приговоров нарушают права обвиняемых сотрудников ГУЭБиПК. Это позволяет Следственному Комитету получить нужный приговор без всяких проблем, фактически для автоматического дальнейшего осуждения сотрудников ГУЭБиПК. Не это ли цель следствия?!
Но вернемся к происходившему 16 июня 2014 года (дню гибели Бориса Колесникова). В 11.30 конвойная машина привезла И. Косоурова и Б. Колесникова в здание Следственного Комитета, и их доставили к кабинетам следователей.
Иван Косоуров рассказал, что перед тем как войти в кабинет, Борис Колесников захотел на прощание пожать подчиненному руку в наручниках, и конвойные позволили это сделать. При этом генерал успел сказать: «Они хотят меня получить, они меня получат. Вы не должны просто так страдать. Прощай».
После этого подозреваемые сотрудники ГУЭБиПК были разведены по разным кабинетам следователей, но из-за недомогания Иван Косоуров был отпущен и отправлен в машину с конвоиром. С момента прощания с Колесниковым прошло около полутора часов.
Иван Косоуров: «Через полтора часа после того, как я был помещен в клетку конвойной машины, я увидел, как из главного входа здания Следственного комитета выбежал один из конвоиров Колесникова и направился в сторону запасного выхода из здания, расположенного ближе к ул. Бауманская. Из машины тоже выбежал конвоир, который сопровождал меня. Через несколько минут он вернулся и сказал: «Генерал погиб».
Через некоторое время к конвойной машине подошел другой сотрудник, сопровождавший Колесникова, и сказал конвою: «Следователь велел передать, чтобы все придерживались одной версии: генералу нужно было в туалет, поэтому с него были сняты наручники. Он выскочил из туалета, оттолкнул конвой и бросился с балкона».
Зачем следователю нужна была версия о снятии наручников перед походом в туалет и расталкивании конвоя, если СМИ изображают иную картину гибели Бориса Колесникова? Что в действительности произошло на том последнем допросе, после которого генерала не стало? Кто будет следующей жертвой в этой жестокой «шахматной партии»? Наверное, после смерти Бориса Колесникова над этими вопросами часто размышляют и арестованные коллеги погибшего, и многие другие действующие сотрудники ГУЭБиПК.
Андрей Рязанов
Подследственные сотрудники ГУЭБиПК рассказали ПАСМИ об оказании мощного психологического давления , а также об использовании пыток. В одном из материалов мы обещали рассказать о встрече замначальника Управления «Б» ГУЭБиПК майора Ивана Косоурова с генералом Борисом Колесниковым. Перед последним допросом Бориса Колесникова везли в здание Следственного Комитета в одном автозаке с Иваном Косоуровым. Это было 16 июня 2014 года, в день гибели генерала. Он рассказал Ивану Косоурову о некоторых подробностях своего пребывания в СИЗО Лефортово.
Борис Колесников попал в СИЗО Лефортово еще в феврале. И на судебных заседаниях, и в интервью журналистам он всегда заявлял о своей невиновности. Тем не менее, Колесникову СК РФ вменял в вину организацию преступного сообщества, превышение должностных полномочий и провокацию взятки. Уже сами эти обвинения причиняли нравственные страдания генералу ГУЭБиПК.
Кроме того, в СИЗО на генерала оказывали психологическое и физическое воздействие. Борис Колесников заявлял, что в еду и питье ему подмешивают психотропные препараты, от этого он себя плохо чувствует.
Отец Бориса Колесникова в интервью одному из изданий рассказал: «Борис на 30 кг похудел. Он ужасно выглядел – от него остались кожа да кости. Когда ему в первый раз проломили череп в СИЗО, это точно – его семьей припугнули, сказали, что пострадает семья. Поэтому сын говорил, что он якобы мыл окно и упал. Когда он попал в больницу, адвокатам представили медицинские документы. Из них следовало: это сколько же раз надо было падать, чтобы такие травмы получить и проломить череп? Врачи больницы № 5 дали предварительное заключение, что удары были нанесены тупым твердым предметом по неподвижной голове. Значит, он лежал, и его отметелили...».
Журналисты высказывали разные предположения о причинах травмы головы, полученной Борисом Колесниковым в СИЗО. Большинство изданий сходилось в одном: генерал «упал со шконки». Но заключение медиков, с одной стороны, и характер травмы – с другой, не подтверждают эту версию. Травма была локализована в лобно-теменной области.
Представить себе падение взрослого человека ростом более 180 см на эту зону головы невозможно! Каким образом Борис Колесников получил эти травмы и по какой причине – так и осталось загадкой. Однако завесу тайны слегка приоткрыл Евгений Шерманов, который в одном из интервью ПАСМИ заявил: «В коррумпированности государственных структур есть заинтересованные лица». Назвать этих лиц, к сожалению, ни Е. Шерманов, ни другие подчиненные Дениса Сугробова сейчас не могут. Не мог и Борис Колесников, потому что переживал о безопасности своей семьи.
Иван Косоуров и Борис Колесников вместе ехали в машине для перевозки заключенных к зданию Следственного Комитета. Генерал рассказал коллеге о некоторых подробностях своего пребывания в СИЗО.
Иван Косоуров: «Колесников рассказал, что С.А. Новиков и другие следователи следственной группы оказывают на генерала психологическое давление: они угрожали Колесникову, что привлекут к уголовной ответственности его супругу. С.А. Новиков и другие следователи склоняли генерала к самооговору по предъявленному обвинению, а также к обличительным показаниям в отношении подчиненных сотрудников ГУЭБиПК МВД РФ, начальника ГУЭБиПК МВД РФ Д.А. Сугробова и других высокопоставленных сотрудников МВД».
Кстати, Денис Сугробов говорит в интервью ПАСМИ, что самыми серьезными переживаниями Бориса были тревога за безопасность жены и детей: «Именно угрозы привлечь жену к уголовной ответственности за совершение особо тяжкого преступления, лишить ее свободы на долгий срок, а троих малолетних детей отправить в детские дома, и предложения избежать всего этого в обмен на оговор своих коллег, стали толчком для выбора Колесниковым того пути, который, по его мнению, позволил защитить своих родных не ценой лжи и потери чести и достоинства, а ценой собственной жизни».
Денис Сугробов
Обратим внимание на один важный факт: именно следователь СК РФ С.А. Новиков, о котором упоминает Борис Колесников в признании Ивану Косоурову, не давал генералу возможности увидеть жену и детей. По словам Ивана Косоурова, С.А. Новиков неоднократно и ему угрожал физическим насилием, чтобы склонить к самооговору и даче ложных показаний в отношении своих коллег. Примечательно, что именно сам С.А. Новиков рассматривал все жалобы на противоправные действия должностных лиц Следственного Комитета в отношении заключенных офицеров ГУЭБиПК.
Приведем другую историю. Прокурор Ленинградской спецпрокуратуры А.Е. Козлов рассказал И.Ю. Косоурову (они были сокамерниками), что этот же стиль – угрозы привлечь к уголовной ответственности супругу – С.А. Новиков отрабатывал и на нем. Кроме того, отец С.А. Козлова, проходивший свидетелем по делу сына, был доведен до попытки суицида. После выздоровления отец пытался привлечь следователя к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий и за доведение лица до самоубийства (ст.ст. 110, 286 УК РФ). Но эти жалобы так и не дошли до суда. Угадайте, почему? Их рассматривал сам следователь С.А. Новиков.
Очевидно, что отвечать за превышение должностных полномочий перед семьей погибшего Бориса Колесникова, в которой осталось трое маленьких детей, никому пока не придется.
В борьбе с коррупционерами участвуют не только люди в погонах. Им не обойтись без помощи гражданских лиц, и обычно эту помощь оказывают смелые и достойные люди. А что произошло в этой истории? Почему граждане, которые на правах агентов сотрудничали с ГУЭБиПК, усомнились в законности действий гуэбовцев, проводивших оперативно-розыскные мероприятия (ОРМ), хотя знали, что коррупционеры были взяты с поличным и признавались в фактах хищений и получений взяток?! Что заставило С.А. Ласкина, А.А. Клюшкина и А.В. Леонова оговорить сотрудников ГУЭБиПК? Сработали все те же методы С.А. Новикова и других следователей?
агент Алексей Клюшкин
Как стало известно ПАСМИ, Смоленский суд, как и ранее Одинцовский по делу С.А. Ласкина, вынес А.В. Леонову приговор, в котором фигурирует условный срок. Напомним, что адвокаты гуэбовцев настаивали на возвращении уголовных дел и рассмотрении в рамках общего дела о провокации. Потому что выделение в отдельное производство дел о «пособничестве» Леонова и Ласкина и вынесение по ним приговоров нарушают права обвиняемых сотрудников ГУЭБиПК. Это позволяет Следственному Комитету получить нужный приговор без всяких проблем, фактически для автоматического дальнейшего осуждения сотрудников ГУЭБиПК. Не это ли цель следствия?!
Но вернемся к происходившему 16 июня 2014 года (дню гибели Бориса Колесникова). В 11.30 конвойная машина привезла И. Косоурова и Б. Колесникова в здание Следственного Комитета, и их доставили к кабинетам следователей.
Иван Косоуров рассказал, что перед тем как войти в кабинет, Борис Колесников захотел на прощание пожать подчиненному руку в наручниках, и конвойные позволили это сделать. При этом генерал успел сказать: «Они хотят меня получить, они меня получат. Вы не должны просто так страдать. Прощай».
После этого подозреваемые сотрудники ГУЭБиПК были разведены по разным кабинетам следователей, но из-за недомогания Иван Косоуров был отпущен и отправлен в машину с конвоиром. С момента прощания с Колесниковым прошло около полутора часов.
Иван Косоуров: «Через полтора часа после того, как я был помещен в клетку конвойной машины, я увидел, как из главного входа здания Следственного комитета выбежал один из конвоиров Колесникова и направился в сторону запасного выхода из здания, расположенного ближе к ул. Бауманская. Из машины тоже выбежал конвоир, который сопровождал меня. Через несколько минут он вернулся и сказал: «Генерал погиб».
Через некоторое время к конвойной машине подошел другой сотрудник, сопровождавший Колесникова, и сказал конвою: «Следователь велел передать, чтобы все придерживались одной версии: генералу нужно было в туалет, поэтому с него были сняты наручники. Он выскочил из туалета, оттолкнул конвой и бросился с балкона».
Зачем следователю нужна была версия о снятии наручников перед походом в туалет и расталкивании конвоя, если СМИ изображают иную картину гибели Бориса Колесникова? Что в действительности произошло на том последнем допросе, после которого генерала не стало? Кто будет следующей жертвой в этой жестокой «шахматной партии»? Наверное, после смерти Бориса Колесникова над этими вопросами часто размышляют и арестованные коллеги погибшего, и многие другие действующие сотрудники ГУЭБиПК.
Андрей Рязанов