Последняя осень последнего императора: Тобольск
События, произошедшие в России в феврале 1917 г., поставили страну перед выбором пути дальнейшего развития. Как говорили советские историки, «самодержавная власть пала». На самом деле она была уничтожена недальновидными политиками и предателями национальных интересов при поддержке, а то и под руководством зарубежных «партнеров».
Ситуация в стране изменилась, то есть дестабилизировалась, в то время как перспективы ее существования не были, мягко говоря, четко очерчены.
Опыт самостоятельного изучения истории
Российскому обществу предстояло определить форму правления, сформировать единые государственные структуры, решить национальный и аграрный вопросы, определить отношение к войне, стабилизировать экономическое положение. Кто сегодня решится сказать, какая проблема была на тот момент главной?.. И какие пути выхода из кризиса существовали?
Петроград осенью 1917 года
Первый – военная диктатура как наиболее вероятный итог длительной нестабильности во всех сферах жизни государства. Однако осенью 17-го для России он оказался невозможен. Организаторы «великой российской смуты 20 века» над этим хорошо «поработали» уже в первые дни Февральской революции. Армия была деморализована, солдаты не подчинялись приказам командиров, поэтому пресловутый «корниловский мятеж» был быстро подавлен. Современная версия события, вошедшего в историю под термином «корниловский мятеж», а также расследование обстоятельств гибели мятежного генерала 31 марта 1918 года под Екатеринодаром (нынешний Краснодар) опубликованы в спецвыпуске журнала «Загадки истории» №37 за 2017 год. Приведу лишь одну цитату: «Наступление Корнилова на Петроград сорвали… главнокомандующий Северным фронтом генерал от инфантерии Владислав Клембовский и начальник штаба Северного фронта и комендант Псковского гарнизона генерал-майор Михаил Бонч-Бруевич (родной брат его, Владимир, был старым большевиком и до 1920 года – управляющим делами Совнаркома). Они сумели растащить десятки эшелонов корпуса генерала Крымова и Дикой дивизии от Пскова по восьми железным дорогам и бросили эти эшелоны без паровозов в глухих лесах без продовольствия и фуража. Голодных и озлобленных солдат потом легко было разагитировать. Все перечисленные генералы перешли потом на службу в Красную армию». «Измена и трусость, и обман» продолжали иметь место в политической жизни России осенью 1917 года… Не случайно еще в июле дневник Николая Второго пополняется записью: «Новое Временное Правительство образовано с Керенским во главе. Увидим, пойдет ли у него дело лучше. Первейшая задача заключается в укреплении дисциплины в армии и поднятии ее духа, а также в приведении внутреннего положения России в какой-нибудь порядок!»
Впрочем, сам Государь, отлично понимавший масштабы разворачивавшейся трагедии, повлиять на ситуацию не мог. Плененный тем же Керенским и содержащийся в Александровском дворце Царского села он укладывал свои вещи, так как получил информацию о предстоящем выезде. Но не в Крым, в свой собственный дом – Ливадийский дворец. Царскую семью отправляли, как пишет Государь, «в один из дальних губернских городов в трех или четырех днях пути на восток!» Нельзя не подчеркнуть, что даже такое простое дело, как отъезд императора, «временщики» не могли (или не захотели, что не делает им чести) организовать достойно. Благодаря дневнику Николая Второго мы знаем подробности до мелочей: «После обеда ждали назначения часа отъезда, который все время откладывался. …стрелки из состава караула начали таскать наш багаж в круглую залу. …Мы ходили взад и вперед, ожидая подачи грузовиков. Секрет о нашем отъезде соблюдался до того, что и моторы, и поезд были заказаны после назначения часа отъезда. Извод получился колоссальный!» После нескольких ложных тревог появился Керенский с важным сообщением: можно ехать. Видимо, «главноуговаривающий» Александр Федорович пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Он соблаговолил не только лично проводить самодержца всероссийского вон из столицы, но и позволил ему за несколько часов до отбытия повидаться с братом Михаилом. Но от своего присутствия родственников не освободил, поэтому, как пишет Николай Александрович, «разговаривать при посторонних было неудобно». Надо ли говорить, что это была последняя встреча братьев…
Царская семья в Тобольске
Так случилось, что первый осенний день 1917 года ознаменовался для царственных изгнанников появлением в их тобольском доме «нового комиссара от Временного Правительства».
Комиссар прибыл с помощником – «каким-то растрепанным прапорщиком», в функции которого, по словам Государя, входил контроль за перепиской царской семьи. Сам же комиссар Панкратов – личность весьма примечательная: с начала 90-х годов 19 века входил в народовольческие кружки, состоял в боевой дружине, за убийство был осужден и провел 14 лет в Шлиссельбургской крепости, а позже, за участие в революции 1905-1907 годов получил 5 лет ссылки в Якутске. С 1903 года – в партии эсеров. Некоторые источники говорят о его членстве в масонской ложе. Во время июльского восстания большевиков в Петрограде опубликовал статью, указывавшую на связь Ленина и большевиков с немцами.
Николай Второй с дочерьми
А несколькими днями ранее Николай Второй «прочитал телеграммы о том, что генерал Корнилов провозгласил себя диктатором, а в другой, что он смещен с должности Верховного главнокомандующего и на его место назначен генерал Клембовский». Позже император пишет: «Телеграммы составлены так неясно, что верить им трудно. Видимо, в Петрограде неразбериха большая, опять перемены в составе правительства. По-видимому, из предприятия генерала Корнилова ничего не вышло, он сам и примкнувшие генералы и офицеры большей частью арестованы, а части войск, шедшие на Петроград, отправляются обратно».
Л. Г. Корнилов
Второй вариант развития событий в России осенью 1917 года – диктатура пролетариата, установление рабоче-крестьянской (то есть народной) власти во главе с политической партией, способной организовать эту власть и успокоить страну. Необходимость диктатуры, которая могла бы вернуть солдат в казармы, а рабочих к станкам, осознавали все политические силы тогдашней России, в том числе и один из инициаторов свержения самодержавия в России господин Керенский А. Ф. Но насколько самостоятельна была сия политическая фигура? Выражаясь конкретнее – на кого он работал? В российских архивах сохранился весьма любопытный документ – постановление Совнаркома «О конфискации сумм, находящихся на текущих счетах А. Ф. Керенского». Согласно этому документу на счетах министра-председателя, бывшего военного и морского министра, бывшего министра юстиции Временного правительства, провозгласившего себя диктатором, а Россию – республикой, в Государственном банке хранилось 1 млн. 157 тыс. рублей. Откуда? Прямого ответа на этот вопрос нет, но есть косвенные доказательства «американского следа» у «керенского богатства»: политический консультант Раймонд Робинс, предоставленный американским посольством, и неоспоримый факт бегства «главноуговаривающего» на автомобиле американского посольства. Да и последние годы своей долгой жизни бывший министр-председатель провел не где-нибудь, а именно за океаном.
А. Ф. Керенский
Еще один теоретически возможный вариант развития ситуации – объединение большевиков, меньшевиков и эсеров и взятие ими власти через Советы или некий иной властный орган – «однородное социалистическое правительство». Случись такое – то есть сумей (или захоти) они договориться, правительство бы могло иметь общественную поддержку: осенью 1917 года рабочих, солдат и крестьян объединяло стремление к миру, переделу земли и преодолению разрухи. Поскольку Временное правительство эти проблемы не решало, а лишь усугубляло, провозглашая «войну до победного конца» на фоне постоянных военных неудач, его «министры-капиталисты» все меньше пользовались поддержкой народных масс. А главная опора Временного правительства – интеллигенция – к тому моменту уже вовсю скучала по стабильности. Массы же поддерживали Советы, надеясь, что этот орган власти способен решить их проблемы. А большевики во главе с Ульяновым-Лениным, обладавшим, как известно, уникальным политическим чутьем, в своей работе сделали ставку на переход всей власти к Советам. «История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь», - сообщает Ленин своим соратникам в документе, датированном сентябрем 17-го (впервые опубликован в журнале «Пролетарская Революция» №2 за 1921 год под названием «Большевики должны взять власть!»). Любопытно, что соглядатаи над царской семьей, приставленные Временным правительством, применяли в своей работе методы чисто большевистские. Или это большевики переняли методы своих предшественников? Дневник Государя свидетельствует: «Во время нашей прогулки комендант – поганый помощник комиссара, прапорщик Никольский и трое комитетских стрелков осматривали помещения нашего дома с целью отыскать вино. Не найдя ничего, они вышли через полчаса и удалились».
Дом в Тобольске, где жили Романовы
И через несколько дней: «Боткин получил от Керенского бумагу, из которой мы узнали, что прогулки за городом нам разрешены. На вопрос Боткина, когда они могут начаться, Панкратов, поганец, ответил, что теперь о них не может быть и речи из-за какой-то непонятной боязни за нашу безопасность. Все были этим ответом до крайности возмущены». Запись от 2 октября: «Теперь все наши, желающие погулять, обязаны ходить по городу в сопровождении стрелков». Напряженность нагнетается, как говорится, на ровном месте. Комиссар Василий Панкратов, по всей вероятности, царскую семью ненавидел больше, чем политических оппонентов. Но неужели за «боязнью за безопасность» царской семьи уже маячит угроза их жизни?..
Опыт самостоятельного изучения истории
Российскому обществу предстояло определить форму правления, сформировать единые государственные структуры, решить национальный и аграрный вопросы, определить отношение к войне, стабилизировать экономическое положение. Кто сегодня решится сказать, какая проблема была на тот момент главной?.. И какие пути выхода из кризиса существовали?
Петроград осенью 1917 года
Первый – военная диктатура как наиболее вероятный итог длительной нестабильности во всех сферах жизни государства. Однако осенью 17-го для России он оказался невозможен. Организаторы «великой российской смуты 20 века» над этим хорошо «поработали» уже в первые дни Февральской революции. Армия была деморализована, солдаты не подчинялись приказам командиров, поэтому пресловутый «корниловский мятеж» был быстро подавлен. Современная версия события, вошедшего в историю под термином «корниловский мятеж», а также расследование обстоятельств гибели мятежного генерала 31 марта 1918 года под Екатеринодаром (нынешний Краснодар) опубликованы в спецвыпуске журнала «Загадки истории» №37 за 2017 год. Приведу лишь одну цитату: «Наступление Корнилова на Петроград сорвали… главнокомандующий Северным фронтом генерал от инфантерии Владислав Клембовский и начальник штаба Северного фронта и комендант Псковского гарнизона генерал-майор Михаил Бонч-Бруевич (родной брат его, Владимир, был старым большевиком и до 1920 года – управляющим делами Совнаркома). Они сумели растащить десятки эшелонов корпуса генерала Крымова и Дикой дивизии от Пскова по восьми железным дорогам и бросили эти эшелоны без паровозов в глухих лесах без продовольствия и фуража. Голодных и озлобленных солдат потом легко было разагитировать. Все перечисленные генералы перешли потом на службу в Красную армию». «Измена и трусость, и обман» продолжали иметь место в политической жизни России осенью 1917 года… Не случайно еще в июле дневник Николая Второго пополняется записью: «Новое Временное Правительство образовано с Керенским во главе. Увидим, пойдет ли у него дело лучше. Первейшая задача заключается в укреплении дисциплины в армии и поднятии ее духа, а также в приведении внутреннего положения России в какой-нибудь порядок!»
Впрочем, сам Государь, отлично понимавший масштабы разворачивавшейся трагедии, повлиять на ситуацию не мог. Плененный тем же Керенским и содержащийся в Александровском дворце Царского села он укладывал свои вещи, так как получил информацию о предстоящем выезде. Но не в Крым, в свой собственный дом – Ливадийский дворец. Царскую семью отправляли, как пишет Государь, «в один из дальних губернских городов в трех или четырех днях пути на восток!» Нельзя не подчеркнуть, что даже такое простое дело, как отъезд императора, «временщики» не могли (или не захотели, что не делает им чести) организовать достойно. Благодаря дневнику Николая Второго мы знаем подробности до мелочей: «После обеда ждали назначения часа отъезда, который все время откладывался. …стрелки из состава караула начали таскать наш багаж в круглую залу. …Мы ходили взад и вперед, ожидая подачи грузовиков. Секрет о нашем отъезде соблюдался до того, что и моторы, и поезд были заказаны после назначения часа отъезда. Извод получился колоссальный!» После нескольких ложных тревог появился Керенский с важным сообщением: можно ехать. Видимо, «главноуговаривающий» Александр Федорович пытался сохранить хорошую мину при плохой игре. Он соблаговолил не только лично проводить самодержца всероссийского вон из столицы, но и позволил ему за несколько часов до отбытия повидаться с братом Михаилом. Но от своего присутствия родственников не освободил, поэтому, как пишет Николай Александрович, «разговаривать при посторонних было неудобно». Надо ли говорить, что это была последняя встреча братьев…
Царская семья в Тобольске
Так случилось, что первый осенний день 1917 года ознаменовался для царственных изгнанников появлением в их тобольском доме «нового комиссара от Временного Правительства».
Комиссар прибыл с помощником – «каким-то растрепанным прапорщиком», в функции которого, по словам Государя, входил контроль за перепиской царской семьи. Сам же комиссар Панкратов – личность весьма примечательная: с начала 90-х годов 19 века входил в народовольческие кружки, состоял в боевой дружине, за убийство был осужден и провел 14 лет в Шлиссельбургской крепости, а позже, за участие в революции 1905-1907 годов получил 5 лет ссылки в Якутске. С 1903 года – в партии эсеров. Некоторые источники говорят о его членстве в масонской ложе. Во время июльского восстания большевиков в Петрограде опубликовал статью, указывавшую на связь Ленина и большевиков с немцами.
Николай Второй с дочерьми
А несколькими днями ранее Николай Второй «прочитал телеграммы о том, что генерал Корнилов провозгласил себя диктатором, а в другой, что он смещен с должности Верховного главнокомандующего и на его место назначен генерал Клембовский». Позже император пишет: «Телеграммы составлены так неясно, что верить им трудно. Видимо, в Петрограде неразбериха большая, опять перемены в составе правительства. По-видимому, из предприятия генерала Корнилова ничего не вышло, он сам и примкнувшие генералы и офицеры большей частью арестованы, а части войск, шедшие на Петроград, отправляются обратно».
Л. Г. Корнилов
Второй вариант развития событий в России осенью 1917 года – диктатура пролетариата, установление рабоче-крестьянской (то есть народной) власти во главе с политической партией, способной организовать эту власть и успокоить страну. Необходимость диктатуры, которая могла бы вернуть солдат в казармы, а рабочих к станкам, осознавали все политические силы тогдашней России, в том числе и один из инициаторов свержения самодержавия в России господин Керенский А. Ф. Но насколько самостоятельна была сия политическая фигура? Выражаясь конкретнее – на кого он работал? В российских архивах сохранился весьма любопытный документ – постановление Совнаркома «О конфискации сумм, находящихся на текущих счетах А. Ф. Керенского». Согласно этому документу на счетах министра-председателя, бывшего военного и морского министра, бывшего министра юстиции Временного правительства, провозгласившего себя диктатором, а Россию – республикой, в Государственном банке хранилось 1 млн. 157 тыс. рублей. Откуда? Прямого ответа на этот вопрос нет, но есть косвенные доказательства «американского следа» у «керенского богатства»: политический консультант Раймонд Робинс, предоставленный американским посольством, и неоспоримый факт бегства «главноуговаривающего» на автомобиле американского посольства. Да и последние годы своей долгой жизни бывший министр-председатель провел не где-нибудь, а именно за океаном.
А. Ф. Керенский
Еще один теоретически возможный вариант развития ситуации – объединение большевиков, меньшевиков и эсеров и взятие ими власти через Советы или некий иной властный орган – «однородное социалистическое правительство». Случись такое – то есть сумей (или захоти) они договориться, правительство бы могло иметь общественную поддержку: осенью 1917 года рабочих, солдат и крестьян объединяло стремление к миру, переделу земли и преодолению разрухи. Поскольку Временное правительство эти проблемы не решало, а лишь усугубляло, провозглашая «войну до победного конца» на фоне постоянных военных неудач, его «министры-капиталисты» все меньше пользовались поддержкой народных масс. А главная опора Временного правительства – интеллигенция – к тому моменту уже вовсю скучала по стабильности. Массы же поддерживали Советы, надеясь, что этот орган власти способен решить их проблемы. А большевики во главе с Ульяновым-Лениным, обладавшим, как известно, уникальным политическим чутьем, в своей работе сделали ставку на переход всей власти к Советам. «История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь», - сообщает Ленин своим соратникам в документе, датированном сентябрем 17-го (впервые опубликован в журнале «Пролетарская Революция» №2 за 1921 год под названием «Большевики должны взять власть!»). Любопытно, что соглядатаи над царской семьей, приставленные Временным правительством, применяли в своей работе методы чисто большевистские. Или это большевики переняли методы своих предшественников? Дневник Государя свидетельствует: «Во время нашей прогулки комендант – поганый помощник комиссара, прапорщик Никольский и трое комитетских стрелков осматривали помещения нашего дома с целью отыскать вино. Не найдя ничего, они вышли через полчаса и удалились».
Дом в Тобольске, где жили Романовы
И через несколько дней: «Боткин получил от Керенского бумагу, из которой мы узнали, что прогулки за городом нам разрешены. На вопрос Боткина, когда они могут начаться, Панкратов, поганец, ответил, что теперь о них не может быть и речи из-за какой-то непонятной боязни за нашу безопасность. Все были этим ответом до крайности возмущены». Запись от 2 октября: «Теперь все наши, желающие погулять, обязаны ходить по городу в сопровождении стрелков». Напряженность нагнетается, как говорится, на ровном месте. Комиссар Василий Панкратов, по всей вероятности, царскую семью ненавидел больше, чем политических оппонентов. Но неужели за «боязнью за безопасность» царской семьи уже маячит угроза их жизни?..