Василий Устюжанин: "Как весело удрать от невесты да и засесть стихи писать"

Вредная теща без приданого не хочет выдавать за него дочь. Увы, все тещи - на одно лицо. Всем подавай имущего жениха. Сколько юных сердец они лишили счастья. Но и от скольких бед отвели! Но это так, к случаю. Я сейчас о другой оказии.
Пушкин в Болдино - ненадолго. Планирует управиться с делами за три недели и обратно в Москву, к невесте.
Про "удрать" от нее - чисто пушкинский стиль письма. Он в письмах столь же весел и легок, что и в стихах. По Наталье Гончаровой на самом деле поэт сильно тоскует. А вот про "засесть писать стихи" - это серьезно. Без тиши и уединения невозможно творить. Кто творил - тот знает. А уж как знает Пушкин...
И уже в сентябре, сразу по прибытию Пушкин расписался, как еше никогда не писал, даже в Михайловском. Там, в Михайловском - няня, Арина Родионовна, прогулки в Тригорское к хорошеньким барышням-сестричкам и их хлебосольной маменьке Осиповой-Вульф, редкие, но встречи с друзьями, с Анной Керн. Хоть и источники вдохновения, но и отвлечения тоже. А тут полное заточение.
По мне самое болдинское стихотворение Пушкина - "Паж или 15-й год". Разбуди меня среди ночи - оттарабаню без запинки. Так в нем Пушкин свободен, так понятно в нем, почему он весел, что удрал от невесты. Да ради вот этих строк убегал:

Пятнадцать лет мне скоро минет;
Дождусь ли радостного дня?
Как он вперед меня подвинет!
Но и теперь никто не кинет
С презреньем взгляда на меня.

Уж я не мальчик — уж над губой
Могу свой ус я защипнуть;
Я важен, как старик беззубый;
Вы слышите мой голос грубый,
Попробуй кто меня толкнуть.

Я нравлюсь дамам, ибо скромен,
И между ими есть одна...
И гордый взор ее так томен,
И цвет ланит ее так тёмен,
Что жизни мне милей она.

Она строга, властолюбива,
Я сам дивлюсь ее уму —
И ужас как она ревнива;
Зато со всеми горделива
И мне доступна одному.

Вечор она мне величаво
Клялась, что если буду вновь
Глядеть налево и направо,
То даст она мне яду; право —
Вот какова ее любовь!

Она готова хоть в пустыню
Бежать со мной, презрев молву.
Хотите знать мою богиню,
Мою севильскую графиню?..
Нет! ни за что не назову!

Такие строки можно написать только в самом светлом расположении духа. И никаком ином.

Как и строки 8-й главы Евгения Оненина. Как и "Сказку о попе и его работнике Балде". "Попа и Балду" он вообще за один день написал. 13 сентября.

А вот 30 сентября Пушкин узнает: Москва закрыта на карантин. Известие означает приговор его долгожданной встрече с любимой.
Он все равно снаряжает экипаж, едет, но в пути понимает - пустое. Придется одолеть пять заградительных постов. В каждом остаться на 14 дней карантина. Померк свет. Он возвращается в Болдино.
"Мой ангел, только одна ваша любовь препятствует мне повеситься на воротах моего печального замка", - печально пишет Наталье.
Конечно, не повесился. Повесился - был бы не Пушкин. Холера вернула его к столу. Напару они сотворили чудо. За октябрь и ноябрь Пушкин написал столько, сколько иные и за жизнь не написали.
Вот подтверждение.
Снова письмо Плетневу и снова в пушкинском стиле - с веселой иронией.
"Скажу тебе (за тайну) что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привез сюда: 2 [гл<авы>] последние главы Онегина, 8-ую и 9-ую, совсем готовые в печать. Повесть писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: Скупой Рыцарь, Моцарт и Салиери, Пир во время Чумы, и Д.<он> Жуан. Сверх того написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Ещё не всё: (Весьма секретное) Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся — и которые напечатаем также Anonyme"
Анонимно ничего Пушкин печатать не стал. Все опубликовал под своей фамилией. И ту же лирическую повесть с октавами "Домик в Коломне", и знаменитые "Повести Белкина".
Ну кто еще из великих совершил такой литературный подвиг? Примеров не знаю. Он мне дает повод к добрым предчувствиям и предзнаменованиям.
Мой пандемический прогноз: ждите расцвета русской литературы. В ближайшее время. Лучшие перья страны забились сейчас в дачных домиках и в коттеджах, у каминов,
на диванах и кухонных табуретках, под настольными лампами и торшерами, бра и абажурами - творят нечто, что никогда бы не написали в пресные времена.
О карантин - ты и благо великое есть! Подари нам нового Пушкина.

PS
Кстати, Наталья согласилась таки выйти замуж за Пушкина без приданого. Пушкин, конечно, все равно собрал. Но ценен сам порыв. Подозреваю: холера и здесь добром отозвалась. Невеста явно заждалась жениха с карантина. И решила: пусть без приданого, но поскорее рядом.
А если бы не случилось холеры? А если бы власть не перекрыла все пути в Москву? А если бы не заточила в четырех стенах? А если бы проявила либерализм и беспечность? Ой не уверен, что стал бы Пушкин нашим всем. Был бы выдаюшимся русским поэтом. Одним из многих выдающихся. Совсем другая история. Вряд ли о ней я стал бы и писать.