С тех пор жизнь в этом цветущем крае разделилась на две части: до - и послевоенную, ставшую для его жителей сущим адом. На целое десятилетие! Об этом у нас мало кто знает. И сейчас, приезжая на отдых, курортники даже не подозревают, чего стоило Абхазии снова возродиться.
Все референдумы Абхазии о присоединении к России обламывались о нормы мирового правопорядка. Умереть абхазам с голода в угоду «целостности Грузии» эти нормы позволяли. А признать волеизъявление народа, его естественное право на жизнь – нельзя!
И пока Москва думала, соседняя Турция, не особо вникая в тонкости здешней дипломатии, стала энергично развивать свои отношения с абхазами: новости недвижимости до сих пор изобилуют предложениями выгодно купить квартиру, виллы, апартаменты в Турции. Турция также активизировала и торговлю с южным соседом, стала учить детей солнечной республики, посылая наиболее одаренных из них за свой счет в лучшие университеты Европы и США. Да и сами США как-то попытались объявить этот регион зоной своих интересов.
Россия же, которая столько вложила сюда, столько построила в разное время, все никак не могла решить, как же ей быть в этой ситуации. А конкретнее, не мог решить один человек, который, не задумываясь о последствиях, никого не спрашивая, взял да развалил могучую державу...
Абхазы называют свою родину Апсны, что значит, страна души. Все эти годы душа безмерно страдала...
Потерянный рай
В Абхазию я приехала после окончания военных действий. Приехала как журналист, вернее, как журналистка. Потому что тогда через российско-абхазскую границу пропускали только женщин. Никто из отдыхающих сюда и носа не показывал. Боялись. И в Москве удивлялись: «Куда ты едешь?! Там ведь стреляют!»
Но там уже не стреляли, хотя следы недавних сражений были видны повсюду, от Гагры до Сухума. Навсегда запомнила то время, хотя потом почти каждый год наведывалась в эти места. Поразила непривычная для этих мест тишина. Она вокруг была такая, словно все стройные деревья, кудрявые кустарники оцепенели в каком-то колдовском сне. Ни души кругом. Жутковато. И вдруг голос из-за какого-нибудь забора: «Здравствуйте! Отдыхать приехали?» Спрашивали с надеждой. Еще бы: курортники – это, прежде всего, живые деньги, это общение, это надежды на светлое будущее.
Но в те дни о будущем здесь можно было только мечтать. В Абхазию не ходили поезда, не доставлялись письма, не было телефонной связи. Жители испытывали крайнюю нужду. Особенно старики. Пенсия составляла всего 30 рублей. Платить было не из чего: почти все предприятия не работали. Только на отдыхающих и была надежда. А они не ехали...
Непривычно выглядела знаменитая набережная курорта Пицунды. Пустая. И пляжи абсолютно пустые! Все первые этажи огромных знаменитых корпусов стояли заколоченными. Заносилась песком известная скульптура «Медея». На площади возле храма, в котором раньше проводились концерты органной музыки, лишь воспоминанием осталась привычная когда-то очередь у телефона-автомата. Связь с миром была оборвана...
Насмешкой выглядел лозунг на поржавевшей табличке одной из заколоченных здравниц: «Славься, отечество наше свободное!..» Свободное отечество развалилось, создав ее гражданам непомерные трудности.
В те дни со мной заговаривали многие местные жители. Людям хотелось узнать новости с «большой земли» и рассказать о своем, наболевшем. Тогда я узнала не понаслышке, какая страшная, кровопролитная промчалась здесь война, разделившая соседей навсегда.
Я много лет прожила на Кавказе. Мой отец, офицер Советской Армии, служил в Закавказском военном округе. Мы жили в Азербайджане, Грузии, Армении. Я училась в русских школах, но с нами учились и кавказцы. Моим тренером по спортивной гимнастике был азербайджанец Алик Юсубов. Однажды я выступала на первенстве страны среди юниоров за сборную Азербайджана – светловолосая русская девочка. Тогда это ни у кого не вызывало удивления, тем более неприятия.
В школах мы говорили на русском, но и учили, кто хотел, местный язык. Я до сих пор помню и армянские, и азербайджанские, и грузинские слова. И знаю первый куплет песни «Тбилисо». Так что Кавказ для меня – почти родина. Поэтому, когда начался межнациональный конфликт в Нагорном Карабахе, меня, корреспондента газеты «Социалистическая индустрия», послали в Ереван, Спепанакерт, Баку, Сумгаит. Тогда я впервые увидела, и ужаснулась, как граждане одной великой державы могут убивать друг друга!
С распадом страны национальные и территориальные конфликты обострились. И почему-то решать их пытались только с позиции силы.
Но вот абхазский парламент принял решение мирно выйти из состава Грузии. Ведь к тому времени вся великая страна развалилась, могучий Советский Союз! Почему же союз Абхазии и Грузии, появившийся по прихоти Сталина, должен навсегда оставаться незыблемым?
В ответ Шеварнадзе направил в Сухуми танки. Однако не представлял этот политик, что получит такой резкий отпор. Что на защиту Абхазии поднимется почти все население. У многих не было оружия, они добыли его в бою. И стояли насмерть – абхазы, русские, армяне, чеченцы, грузины. Да, грузины!
Я познакомилась с некоторыми из тех грузин, кто воевал на стороне абхазов. Они, родившиеся и жившие в Абхазии, считали войну эту несправедливой. И до сих пор не могут понять, почему к ним соседи пришли на танках? За что начали стрелять? Даже если абхазский парламент оказался не прав, то почему надо было убивать народ?! Неужели правителям обеих сторон нельзя было мирно договориться?
- У меня тогда здесь было полно отдыхающих, - рассказала мне Людмила Лолуа, директор пицундского пансионата «Сосновая роща», у которой я остановилась во время своей командировки. – Никто не знал, что делать. Надо было вывозить людей. Сказали им об эвакуации. Одни забились в истерике, другие же спокойно пошли купаться и загорать, не веря в случившееся. Третьи потребовали компенсацию. Всех отдыхающих успели вывезти.
А сюда приехали беженцы из оккупированных городов. Людмила Лолуа собрала своих сотрудников, в основном женщин, и распорядилась: будем все ценное прятать. Ведь война это еще и грабежи. Женщины перетащили тяжелые телевизоры, ковры в лифтовые шахты, подвалы. Выставили дежурных. Организовали круглосуточную охрану пансионата. Директриса там тоже дневала и ночевала.
- Иногда иду на шум к воротам ночью со свечой, страшно ужасно! – делилась воспоминаниями Людмила Родионовна. - Но старалась быть спокойной, пусть, мол, знают, что здесь не- прошенных гостей не ждут.
После окончания войны она стала готовиться к встрече гостей желанных. Когда у коллег-мужчин опускались руки, она зимой ехала в Москву, ходила по предприятиям, уговаривая, чтоб люди приезжали летом отдыхать в Абхазию. И реализовывала путевки в свой пансионат за полцены, чтоб только ехали!
И к ней первой поехали! Скоро стали постепенно заселяться и другие здравницы. Знали бы эти отдыхающие, чего стоило сотрудникам абхазских здравниц провести через границу всю семью вместе с папой!
Псовая граница
Когда-то эта граница пролегла между Россией и Абхазией по реке Псоу чисто условно. Теперь же, после войны, она стала более, чем реальной: с пограничными и таможенными постами, досмотрами, заполнением деклараций, паспортным контролем, высокими металлическими заборами, воротами, шлагбаумами...
Промелькнувшее тогда в прессе объяснение было невразумительным: мол, Россия опасается проникновения чеченских боевиков, а потому решила закрыть границу по реке Псоу для граждан мужского пола от 16 до 60 лет. Короче, велено было не пущать мужиков – ни абхазов в Россию, ни россиян в Абхазию. В Чечню – пожалуйста. Там таких ограничений на передвижение не было. Странно, не правда ли? Война шла с Чечней, а перекрыли границу с Абхазией. Где логика?
В первый же свой послевоенный приезд в Абхазию я попыталась узнать на российско-абхазской границе: кто это придумал – пропускать по половому признаку? Где инструкция, на которую здесь все ссылались? Когда кончается срок ее действия?
Но никто из стражей границы мне этого документа не показал, посоветовав обратиться к высокому начальству. В Москве я позвонила в Федеральную пограничную службу. И что же? Исписала целую страницу номерами телефонов, которые мне по очереди давали чиновники, явно спихивая с себя этот вопрос - никто или не знал о существовании такого ограничения, или делал вид, что не знал. Но один человек мне сказал: «Это постановление Черномырдинского правительства».
Впрочем, это постановление стало помехой только для малоимущих граждан. И средством наживы для наших пограничников и таможенников. Отстегни и проходи! Мне даже называли расценки. Так было или не так, утверждать не могу. Но то, что на пляжах Пицунды стали появляться российские мужчины далеко не пенсионного возраста, своими глазами видела. Они старались не распространяться, каким образом обошли злополучное постановление.
У простых жителей блокадной страны денег на взятки не было. И всю тяжесть, и в прямом, и в переносном смысле этого слова, взяли на себя женщины Абхазии – абхазки, русские, армянки...
- Мы провожали их до забора, - говорили мужчины про своих жен, матерей, сестер, невест. – И сидели, здоровые мужики, и ждали, пока они продавали в Адлере выращенные фрукты-овощи, зелень, взамен покупали сахар, соль, крупы. И тащили все это на себе через границу.
Особенно надрывались женщины в километровых очередях в сезон мандаринов. Шесть лет! Пока дорога жизни для мужского населения была закрыта. Сами мужчины не раз тогда говорили: если вдруг решим построить памятник Абхазии, то изобразим ее в виде женщины, согнувшейся под тяжестью мешков и сумок.
А для наших стражей у реки Псоу сезон мандаринов был настоящей охотой! За каждую тележку, загруженную сверх положенных 50 килограммов, плати! Сколько? Твердых расценок не было. Квитанций тоже. «Данью облагается каждое ведро, каждая коробка», - жаловались местные жители. И назвали эту границу – «Псовой». Что не делало чести нашим доблестным соотечественникам. О грубости, хамстве и мздоимстве российских таможенников складывались здесь некрасивые легенды.
Я однажды решила проверить, насколько справедливы эти разговоры.
Повязала косынку концами назад, накрыв светлые волосы, вытерла с губ яркую помаду, сняла модные очки, набросила на плечи темный шарф, - и вот я уже «жительница Абхазии». Там ведь немало и русских осталось. А еще в свою сумку перегрузила от своей соседки кульки с конфетами, пряниками, несколько блоков сигарет, четыре пачки стирального порошка... И наклонилась якобы от тяжести.
Хитрость удалась. Таможенник тут же выдернул меня из толпы. «Что несем? Не положено четыре блока сигарет...» Дала ему тридцатку, он поморщился, но пропустил.
Позже я об этом написала. Мне тут же позвонили с таможни: «Приезжайте на опознание! Мы накажем этого взяточника». Спросила: «А с другими как? Думаете, они лучше?» Посоветовала начальству пройтись самим хотя бы пару раз, инкогнито, через эту самую Псовую границу.
Мне пожаловались: «Почти каждый год меняем сотрудников, но бацилла наживы неистребима».
А может лучше убрать пограничный пост? Зачем он здесь?
Абхазы все эти годы тоже удивлялись: чего добивается Россия, закрыв с нами границу через Псоу? Ну ладно, когда была война с Чечней! Но она ведь кончилась.
Неужели россиянам больше не нужна бывшая всесоюзная здравница? Не нужно доброе отношение братского народа?
Но Москва, вернее, ельцинский режим, был озабочен тем, чтобы его не обвинили в поддержке «сепаратистских устремлений» Абхазии, и не хотел ссориться с Грузией.
А ведь блокада без санкции ООН – настоящий произвол, нарушение прав человека! Да и сама российская Конституция не позволяет применять подобные санкции к кому бы то ни было без одобрения Федерального собрания. Никаких одобрений не было. Молча закрыли и все. А правозащитники всех рангов этих нарушений почему-то старались не замечать.
На Кипре хорошо, а в Пицунде лучше!
Прошло несколько лет. В Абхазии постепенно налаживалась жизнь. Во всяком случае, внешне она снова стала выглядеть цветущим краем: повсюду на клумбах розы, на деревьях яркие плоды, на полях кукуруза - «хлеб» абхазов.
И, о радость! Наконец-то отменили пресловутое Черномырдинское постановление о границе! В Абхазию потянулись отдыхающие из всей России.
Скоро они раскусили, что в Абхазии, в отличие от модных западных курортов, очень чистое море, чистый воздух, дешевая и вкусная еда, домашнее вино и доступные для среднего российского гражданина цены в пансионатах и на частных квартирах. А еще здесь все говорят по-русски, и здесь одна валюта – российские рубли. В изобилии овощи, фрукты, и они дешевле, чем в соседнем Адлере или Сочи. Условия же – не хуже.
Обычно гостеприимные абхазы после войны стали встречать редких гостей вообще как родных. Деньги от путевок в первую очередь старались вложить в восстановление и обустройство разрушенных войной здравниц. Сами получали копейки. Но не роптали. Бывало ведь и хуже, сидели вообще без зарплаты.
И вот наступило время, когда достать путевку сюда оказалось весьма сложным делом. Это тут же вызвало негодование у надменного соседа. С тех пор, едва начинался летний сезон, начинались и угрозы со стороны Грузии - явные и скрытые. То взрыв прогремел на оживленном пляже, то началась стрельба в горах. То появились жесткие ультиматумы самого большого грузинского начальника.
Состояние тревоги не улучшало настроение жителей маленькой гордой страны. Они понимали: Абхазия только с Россией сможет быть уверенной в завтрашнем дне. И очень надеялись на поддержку нового президента России – Владимира Путина.
- Мы больше ста лет находились в составе России и хотим снова быть с ней.
- Грузия нас притесняла, считала гражданами второго сорта.
- Нас заставляли учить грузинский язык, а абхазский ограничивали.
- Хотим в Россию, потому что не хотим войны.
- Если Грузия все-таки вновь начнет здесь войну с помощью Америки или других наемников, последний абхаз погибнет, но не сдастся!
Так мне говорили жители Абхазии, самые разные люди, начиная от бывших высоких партийных чиновников до простых горничных.
Абхазия с российским паспортом
Однажды мне позвонили друзья из Абхазии: «Можешь нас поздравить, мы теперь тоже граждане России! Почти вся Абхазия!» И, перебивая друг друга, стали рассказывать, как все произошло.
По телевизору, как бы невзначай объявили: «...желающие получить гражданство России...» Никто сначала ничего не понял. Как получить? Где? Когда? Мы так давно об этом мечтали! Начали созваниваться друг с другом. Узнали: по ходатайству русской общины в Адлер приехала делегация из МИДа и МВД России. Что тут началось! Очереди на сдачу документов, а их принимали в восьми отделениях русской общины Абхазии, занимали с вечера. В Гудаутский пункт пришли даже 97-летние старцы из горных селений, оповещенные народной молвой.
На всех рынках Абхазии, в кофейнях, в транспорте, на улицах, только и говорилось, что об этом гражданстве.
У всех взяли паспорта советского образца, других нет, и потом вернули со штампом на первой странице: «Гражданин России».
Невероятное сообщение! Новое гражданство по старому адресу. Возникла беспрецедентная в мировой практике ситуация: на территории, юридически принадлежащей одному государству, живут теперь граждане другой страны.
Так что на этот раз я ехала в Абхазию, не до конца веря, что такое могло случиться. Добиралась как обычно – через Адлер до границы.
Я так надеялась, что ее уже не будет! Зачем граница для граждан одной страны? Но как бы не так! И металлические решетки, и ворота, и посты, и строгие пограничники, и алчные таможенники... Все, как прежде.
Местных жителей по-прежнему часто останавливают. А теперь догадайтесь с трех раз, кому нужна эта граница?
Даже в новом штампе о гражданстве наши доблестные стражи умудрились найти источник наживы: стали придираться к общепринятому сокращению написания месяца. «Почему «июнь» без мягкого знака?! Документ недействителен!» А «подмажешь» - проходи и без мягкого знака...
На абхазском участке границы всегда встречали приветливо. Обычно документы у россиян вообще не смотрят, с улыбкой берут под козырек и желают приятного отдыха.
На этот раз меня остановил молодой пограничник. Открыл мой паспорт и тут же открыл свой, еще с гербом СССР. На первой странице его паспорта стоял фиолетовый прямоугольник с надписью: «Гражданин России».
- Мы теперь с вами граждане одной страны! Скоро вы к нам на поездах до Сухума будете ездить, как раньше...
Все здесь надеялись, что теперь их жизнь изменится к лучшему. Свой выбор люди сделали добровольно. Более того, добивались этого всеми правдами и неправдами.
А самым активным борцом стал глава Конгресса русских общин, Герой Абхазии, житель Сухума инженер Геннадий Никитченко. У него в войну был разрушен дом, погибла дочь. Он был ранен и контужен, в бою ему вышибло глаз. Теперь он здесь личность легендарная.
Это Никитченко сумел достучаться до Кремля. Он написал душераздирающее письмо Путину. Вот некоторые выдержки из того письма:
«...Мы с горечью чувствуем себя брошенными и преданными своей Родиной. Мы ничем не заслужили заключения в нынешнее гетто, где нет ни работы, ни надежды...
...Абхазию сегодня наказали так жестоко, как со времен немецкого фашизма еще не наказывали никого. Абхазия ни на кого не нападала, не засылала своих террористов ни в Тбилиси, ни в Москву...
...сейчас наша республика – кость в горле тех, кто откровенно враждебно относится к России. Обращаемся к Вам за помощью, и эта помощь не требует от России никаких денежных средств. В изуродованной войной Абхазии еще теплится жизнь, достаточно одной политической воли России, чтобы республика задышала вновь.
...В Грузию Абхазия, как известно всем, кто в курсе ситуации, уже не вернется никогда, пока жив ее народ»...
Все попытки опубликовать это послание в российской прессе потерпели неудачу. И тогда Никитченко опустил письмо в почтовый ящик президента Путина в Кутафьей башне Кремля.
Дальше события развивались как в сказке: на следующий же день его вызвали по указанному в письме телефону и попросили срочно прийти в офис Комиссии по гражданству при Президенте РФ. Там его огорошили еще раз: предлагалось сделать российское гражданство ВСЕМ жителям Абхазии за один месяц, именно в июне 2002 года. Сказали: «Привлечем столько сотрудников МИДа и МВД, сколько потребуется, пошлем прямо в Сочи».
Таким образов Россия, преодолев свое затянувшееся раздумье, вдруг отважилась на дерзкий, по всему международному раскладу, шаг.
Но не является ли эта акция вмешательством в дела другого государства? Нисколько. Речь идет исключительно о соблюдении прав человека.
Согласно общепринятым мировым нормам, каждый человек имеет право на выбор гражданства. И, как заявил официальный представитель МИДа РФ Александр Яковенко, «мы не можем произвольно отказывать в предоставлении российского гражданства никому из жителей бывшего Советского Союза. Выдача российских паспортов жителям Абхазии производится в строгом соответствии с российским законодательством».
С получением гражданства у многих абхазов оптимизма появилось больше. Разве Россия бросит своих граждан? И остальные россияне поняли: настало время отстаивать свои интересы. Отступать дальше некуда. Во всем мире уважают только сильных и решительных.
Не пора ли сделать следующий шаг?
Прорванная блокада
Следующей осенью я поехала в Пицунду поездом Москва-Сухум. Вот и сбылись слова молодого абхазского пограничника - началось регулярное движение с «большой землей». И хотя еще не восстановлен разбитый вокзал в Гаграх, и ржавые рельсы на соседних путях заросли травой - многолетняя мечта жителей блокадной Абхазии осуществилась!
Но по-прежнему существует граница и пограничный контроль. Складывается такое впечатление, что наши пограничные и таможенные службы живут сами по себе, отделенные от государства и его интересов. Или подыгрывают нашим противникам, которые любой ценой стараются не допустить Абхазию к России.
«Абхазский вопрос» сегодня широко обсуждается в мире. Солнечную республику по-прежнему называют только «непризнанной» и «самопровозглашенной», на каждом углу вопят о нарушении территориальной целостности Грузии, и до умиления пекутся о правах грузинских беженцев из Абхазии.
Как-то по телевидению прошел любопытный сюжет из Грузии: беженцы рассматривают снимки Абхазии, сделанные с помощью американского спутника. Они ищут на снимках свои дома и надеются в скором будущем в них вернуться.
Я видела такие дома в Пицунде. Некоторые стоят почти на самом берегу моря. Все эти годы они разрушались от непогоды, от неухоженности. Но никто их не занимал. Недавно дома окружили металлической сеткой. От посторонних людей.
- Разве их кто выгонял отсюда? – спрашивают абхазы про своих бывших соседей. – Сами убежали, испугались возмездия. Ведь то, что творили у нас их земляки, забыть невозможно!
Но немало грузин, которые считают Абхазию своей страной здесь остались.. И никто их не тронул, и словом не обидел.
«Пусть и другие возвращаются, - говорят абхазы. - Если только руки не в крови!»
Что же касается объединения с Грузией, процитирую высказывание известного грузинского (подчеркиваю: грузинского!) правозащитника Паата Закарейшвили. Интервью с ним было опубликовано в тбилисской газете «Кавказский акцент».
- Что даст абхазам возращение беженцев и территориальная целостность Грузии? И то, и другое нужно только грузинам. А где интересы абхазов? Мы своими действиями даем достаточно оснований для их нежелания жить с нами в одном государстве.
А по-русски можно сказать короче: «Насильно мил не будешь!»
