Сегодня, в лице «Справедливой России», мы наблюдаем попытки создать вторую «партию власти». С ее появлением заинтересованные эксперты связывают надежды на оздоровление политического поля, объединение конструктивной оппозиции и появление истинной « двухпартийности».
Между тем, даже поверхностный взгляд на реальную расстановку политических симпатий в российском обществе, которые, прежде всего, подтверждаются результатами недавних региональных выборов в законодательные органы власти, позволяет утверждать, что в России уже сложилась классическая двухпартийная система. Причем, эта система довольно устойчива и направлена на сохранение сложившегося национального жизнеустройства, предохраняя его от вторжения внесистемных и разрушительных политических вирусов. Однако, известно, что даже устойчивую систему — можно раскачать.
Независимо от воли большинства оппозиционных комментаторов, в России налицо две системообразующие партии. Партии «первого порядка», которые присутствуют во всех регионах, имеют свои парторганизации и делегируют своих представителей во все местные парламенты. Это «Единая Россия» и Компартия РФ. Подавляющая часть населения прекрасно знает эти партии, знакомо с их основными идеями и программами. Так, если ЕР у большинства ассоциируется с модернизационным курсом президента Путина, то КПРФ связывают с ностальгией по советскому прошлому. Которую, кстати, коммунисты очень умело и последовательно эксплуатируют, поскольку эта часть избирателей наиболее «электорально дисциплинированна» и ходит голосовать всегда.
Результаты всех последних социологический опросов говорят о том, что именно «ЕР» и КПРФ уверенно преодолеют семипроцентный барьер и будут представлены в будущей Госдуме. Однако, лидирующее положение в обществе с представительством интересов большинства сохраняется за «Единой Россией». Во всех регионах, где проводились выборы, «Единая Россия» одержала победу (относительная неудача произошла только в Ставропольском крае, где по партспискам единороссы уступили «СР»). По итогам этих выборов средневзвешенный результат «ЕР» по всем территориям, то есть процент от проголосовавших избирателей, составил 44,4%. Это примерно столько же, сколько единороссы получили на октябрьских выборах прошлого года (тогда средневзвешенный показатель голосов, поданных за «ЕР», составил 44,9%).
Следовательно, электоральная база «ЕР» не уменьшилась, достигнутый ею результат является устойчивым и действует, практически не меняясь по всем регионам. Судя по всему, этот результат — 44-45%% — является на сегодняшний день предельным для «ЕР», что позволяет сделать прогноз и на декабрьские выборы в Госдуму.
Несмотря на критику единороссов, попытки возложить на «ЕР» вину чуть ли не за все «побочные эффекты» проводимых преобразований, очевидно: общество связывает партию «ЕР» прежде всего с политикой президента РФ, а не с правительством. «ЕР» обладает большим эффектом узнаваемости, связь единороссов с президентом, его образом и его политикой — мощный фактор общественного сознания. Вместе с тем, решающую роль играет не только фактор связанности ( (или не связанности) с властью. На первый план выходят и все большее значение приобретают партийная позиция и политическая программа. И такая программа у «ЕР» есть. Это «план Путина» — долгосрочная стратегия развития страны, заданная президентом. Она включает в себя доктрину суверенной демократии и базируется на идеологии социального консерватизма, а также содержит развернутую программу социально-экономического развития страны и систему мер по ее реализации.
Политическая стратегия и тактика единороссов вытекает из их интересов как проводников курса президента на политическую стабильность, общественное спокойствие и независимое развитие России. Таким образом единороссы заинтересованы в максимальной стабильности: чем спокойнее пройдет избирательная кампания, чем меньше скандалов и провокаций будет перед выборами — тем лучше для страны, а значит, и для партии власти. Именно стремление большинства сохранять стабильность и спокойствие в стране является одной из главных причин поддержки «Единой России».
Второе место на мартовских региональных выборах вновь заняла КПРФ. Ее средневзвешенный результат — 16%. Таким образом, КПРФ не просто подтвердила статус второй партии в стране, но и существенно улучшила свои показатели на выборах — как по сравнению с выборами 2003 года, так и по сравнению с региональными выборами в октябре 2006 года. В октябре прошлого года результаты по ряду территорий упали до 10%, а теперь произошел скачок на целых 6%. Прежде всего, рост позиций КПРФ обусловлен отменой графы «против всех». Эти выборы в очередной раз подтвердили, что именно КПРФ воспринимается сегодня протестным электоратом как наиболее последовательная политическая партия, выступающая в системной оппозиции курсу президента РФ и партии «Единая Россия».
Еще одна причина увеличения рейтинга компартии — феерическая агитационная кампания партии «Справедливая Россия» в начале года. Изначально предполагалось, что «СР» станет партией социал-демократического центра, однако вскоре «эсеры» взяли резко влево, объявили себя строителями социализма и активно использовали на выборах социал-популистскую риторику, вместо того чтобы направить левый фланг в конструктивное русло. В качестве основного инструмента своей агитации «СР» использовала безудержный популизм, набор неосуществимых обещаний и нападки на действующую власть. Все это сработало на рост левых настроений в обществе в целом, то в итоге дало преимущество не «СР», а естественному носителю и выразителю левой идеологии — Компартии РФ.
Оппозиционно настроенные избиратели с недоверием отнеслись к метаморфозам эсеров и выбрали традиционных выразителей левой идеологии — коммунистов. Миронову и его соратникам просто не поверили. Кроме партий первого порядка, в России существуют партии второго эшелона, которые заметны в СМИ, но не играют доминирующей роли в общественно-политической жизни. Это СПС, ЛДПР, «Яблоко», Аграрная партия и прочие подобные им.
Партий второго эшелона в новейшей Российской истории было не так уж и немало. Большинство были «вождистскими» (например, партии экс-спикеров Госдумы Ивана Рыбкина и Геннадия Селезнева), и возглавлялись либо демагогами, либо лоббистами, пытавшимися не только заигрывать с левым электоратом, но и привлечь на свою сторону «административный ресурс». Как правило, такие проекты заканчивались тихой политической летаргией. Эти структуры качественно отличаются от партий первого эшелона. Прежде всего тем, что не способны изменить политическую ситуацию в стране.
В отличие от КПРФ и «ЕР», чье влияние равномерно распределено по территориям, для «второстепенных» характерен принцип «где густо, а где пусто». Что и показали региональные выборы: в одних регионах — неплохие результаты, в других — полный провал. «Вторичные» партии воспринимаются массовым сознанием как партии-однодневки, партии-довески, которые следуют в фарватере политических гигантов.
В последнее время партии второго эшелона добивались представительства в региональных парламентах лишь в единичных случаях. Допустим, СПС традиционно удачно выступает в Пермском крае, подтвердив это и на последних выборах. Более удачно на местном уровне выступают аграрии, за которых по традиции голосует часть селян. Приходится констатировать, что создать желанной «конструктивной и разумной» оппозиции в России пока никак не получается.
Как показывает история и практика российского парламентаризма, тех политических сил, которые делают ставку на социал-популизм (Аграрная партия, ОВР, «Родина», «Яблоко», а теперь «СР») хватает только на один избирательный цикл. В Госдуму они проходят один раз и на четыре года, после чего происходит некая смена ориентиров. Место предыдущей занимает новая политическая организация, играющая на этом же поле. Причина в том, что та часть избирателей, которая любит простые решения, социальный пафос и зажигательные речи, естественным образом переориентируется на некую новомодную политструктуру, усердно заигрывающую с электоратом. Другое дело, что избиратель становится придирчивее и уже не верит кому попало.
В ходе этой избирательной кампании уже произошла определенная «инфляция обещаний», когда состязание левых структур и партий второго эшелона за то, кто больше пообещает, превысила все разумные пределы. Яркий пример — социал-популистская риторика СПС с обещаниями, например, качественно улучшить жизнь пенсионеров и льготников. Нужно ли говорить, что это был странный ход, поскольку избиратель хорошо знаком с идеологами СПС (Гайдаром и Чубайсом) и понимает, что его зовут в политическую западню. Большинство партий второго порядка изо всех сил пытаются удержаться хотя бы во втором эшелоне и обеспечить свое реальное присутствие на системном политическом поле. Но только не «эсеры»…
Вполне естественным является процесс, когда одна из «второстепенных» партий пытается занять место в первом эшелоне. Однако очевидно, что для этого потребуется потеснить КПРФ или «Единую Россию». Разумеется, надо четко осознавать, за счет кого возможно попасть наверх. Единственной партией, которая реально заявила о своих претензиях на «первый эшелон» и роль одного из участников двухпартийной системы, впервые за долгие годы стала «Справедливая Россия». Однако пока превращение «эсеров» в значимую политическую силу пока не происходит. Избирателей отпугивает, мягко говоря, идеологическая неопределенность «эсеров», руководство которых никак не решится выбрать, кого вытеснять и чей электорат «окучивать».
Пока «СР» обрабатывает и левых избирателей, и электорат «ЕР». Хотя известно, что сидеть на двух стульях чрезвычайно неудобно…
По итогам мартовских выборов партия «Справедливая Россия» осталась на третьем месте с результатом около 15%. Для того, чтобы понять, много это или мало, достаточно подсчитать — произошло сложение результатов «блокообразующих» структур, или нет. Если их электорат естественным образом сложился и голосов они не потеряли, — это и есть признак доверия избирателей.
Что касается «Справедливой России», то по итогам региональных выборов октября 2003 г., когда будущие «эсеры» шли тремя колоннами (Партия жизни, «Родина» и Партия пенсионеров), все вместе эти партии набрали 29%. Теперь, как мы видим, «Справедливая Россия» как объединенная партия с грехом пополам набирает 15%, что в среднем на полпроцента выше чем результат Партии жизни в 2003 г. Следовательно, ни о каком сложении результатов говорить не приходится.
Попытки эсеров «укрупниться» за счет поглощения малых партий тоже трудно назвать удачными — голосов им это не добавит, ибо малые партии (например, Народная партия РФ) реально никого не представляют, а всего лишь отстаивают сиюминутные интересы своих лидеров и их спонсоров. Объединение же «СР» со всероссийскими политструктурами в нынешних условиях — вообще вещь немыслимая. Эти партии знают себе цену и «ложиться» под политический новодел не станут. «Справедливой России» предстоит сделать выбор, за что она будет воевать — либо за электорат «ЕР», либо - КПРФ. Пока она хочет занять место «ЕР», а ориентируется на электорат КПРФ, и никаких особых успехов на этом поле у эсеров пока нет.
Вместо того чтобы показывать недостатки и слабости КПРФ (а их немало) «СР» пытается переиграть коммунистов на волне популизма, пытаясь пообещать больше и выступить радикальнее. Это бесперспективно. Шансы эсеров потеснить коммунистов определяются только одним — организационной слабостью руководства КПРФ.
По всем прогнозам, декабрьские выборы в Госдуму состоятся в нормальном режиме, в парламент пройдут четыре партии, две из них ( «ЕР» и КПРФ) очень уверенно, а две других ( «СР» и ЛДПР), что называется, на флажке. По данным одного из недавних социсследований ВЦИОМа, третья по величине фракция в будущей Думе будет у «справедливцев». Это маловероятно — скорее всего, третье место займет ЛДПР.
Сейчас, согласно данным большинства исследований, по части симпатий населения «СР» и ЛДПР идут ноздря в ноздрю. Но, как показывает опыт, во время избирательных кампаний ЛДПР значительно добавляет себе голосов за счет безудержной активности и политического чутья своего вождя — Владимира Жириновского. Тогда как «СР» уже сейчас уступает по популярности блоку «Родина» на момент его раскрутки в предыдущем избирательном цикле. И если появление «Родины» поначалу воспринимали с энтузиазмом, то «СР» как «партия Миронова» давно уже считается привычной частью политического ландшафта.
Впрочем, существует и более опасный с точки зрения стабильности сценарий. Не исключено, что «СР» за счет огульной критики власти все-таки отнимет какую-то часть голосов у единороссов. Пока «протестные» голоса все равно перетекают к КПРФ и усиливают ее. Однако замшелость верхушки КПРФ может начать раздражать избирателя. Часть их электората может уйти не только к «справедливцам», но и «распылиться по пейзажу»: когда народ разочарован, он может действовать непредсказуемо (пример - массовое голосование за ЛДПР в конце 1993-го и 1995 годов). В этом смысле нынешние политические метания и провокационное поведение «справедливцев» попросту вредны для стабильности в стране. Кроме того, на этих выборах серьезнейшее значение приобретает «внешний фактор».
Курс президента Путина вызывает неприятие у многих западных политиков, что проявляется во все возрастающих нападках на президента, а значит и на «ЕР» как проводника этого курса внутри страны. В западной прессе и экспертных кругах говорят о желательности бархатной революции в РФ по образцу украинской. Выстраивание тех, кто будет осуществлять эту дестабилизацию, видно уже сейчас - прокатившиеся по крупным городам РФ малочисленные, но шумные и откровенно провокационные «марши несогласных» тому свидетельство.
Другое дело, что беснования «оранжистов» власть вполне может обратить себе на пользу и консолидировать общество. В этом смысле активность внесистемной «оранжевой» уличной оппозиции, как ни парадоксально, может стать стимулом для роста явки патриотически настроенных избирателей на участки. (Кстати, по данным одного из последних опросов общественного мнения, проведенного ВЦИОМ, на вопрос «Кто считает, что за последний год его положение улучшилось, или предполагает, что оно будет улучшаться в дальнейшем?» положительно ответили более 54%.) Следовательно, власти нельзя срываться, но при этом глупо преуменьшать опасность, исходящую извне, с улицы, а так же от идеологических метаний новоявленных политических структур.
