30 лет ГКЧП: завершающий шаг к развалу СССР
19 августа 1991 года группа представителей высшего руководства СССР попыталась захватить власть для того, чтобы остановить развал великой державы, который уже набирал силу.
От власти на несколько дней был даже отстранен президент СССР Михаил Горбачев, в стране был введен режим ЧП и сформирован новый правящий орган — Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). Автор этого материала за свою журналистскую карьеру общался не только с современными политологами, но и с непосредственными свидетелями и участниками тех событий (последних уже нет с нами). Сегодня мы публикуем их мнения.
Сергей Михеев, политолог, теле- и радиоведущий (специально для «Века»):
«Можно ли было сохранить СССР и могло ли быть по-другому? Да, могло бы, если бы власть тогда повела себя по-другому. Но она, может, не смогла себя так повести, может, не сумела, а, может быть, просто испугалась. Вообще, бессмысленно сейчас рассуждать об этом. А если бы в 1917 году не было революции, а если бы не распалась Византийская империя, а если бы, а если бы, а если бы…
Потенциально Советский Союз мог быть реформирован, и он мог сохраниться, и все мы знаем, что тот же Горбачев готовил союзный договор. И тогда, как минимум, мы не потерпели бы такое сокрушительное внешнеполитическое поражение, как, например, в Восточной Европе. Тогда бы сохранилась единая страна, а, значит, и единый внутренний рынок, и, что крайне важно, не было бы локальных войн. Тогда бы сохранилась значительная часть той экономики, от которой сейчас практически ничего не осталось.
Также бессмысленно рассуждать о том, что если бы вместо Горбачева был Путин, то мы удержали бы СССР. А если бы вместо Горбачева был Александр II или Александр Македонский? Но, крайней мере, пока мы видим, что Путин все-таки пытается купировать, как-то останавливать все эти сепаратистские тенденции развала, и пока у него это получается».
Алексей Мухин, генеральный директор Центра политической информации (специально для «Века»):
«Шансов сохранить Советский Союз, к сожалению, не было. Страну сверху донизу предали все партийно-советские элиты, а также были проигнорированы результаты референдума о сохранении СССР. Дело в том, что существовал очень четкий диссонанс между тем, что происходило в кабинетах, и тем, что творилось на улицах, причем советские партийные лидеры справиться с этим диссонансом уже не могли. Так что были неизбежны и распад Советского Союза, и изменения правовой формы его существования. На мой взгляд, была выбрана самая уродливая и извращенная форма этих изменений!
Если бы вместо Горбачева у власти была фигура, скажем, равнозначная Путину… Извините, слово «если» в историческом процессе я не употребляю, и для меня как для историка это очень важный момент. Все произошло так, как и должно было произойти. И здесь, что называется, каждая сестра получила по серьгам».
Виктор Анпилов, лидер движения «Трудовая Россия»:
«Я являюсь сторонником того, чтобы замечать другие даты. Буквально через несколько дней после путча мы вышли к музею Ленина с требованием оградить от нападок и сам музей, и, конечно, Мавзолей! То есть рождалось новое народное движение, не связанное ни с КПСС, ни с Ельциным, ни с другими подонками.
И, конечно, я за то, чтобы вспомнить, что во время путча была сила, которая олицетворяла народ и хоть что-то делала против путча и путчистов. Путчисты – понятие очень широкое. Сюда входит не только ГКЧП, но и банда Ельцина. И в тот момент надо было транслировать не «Лебединое озеро», а «Спартак», который звал бы нас на борьбу! Лично я с большим восторгом всегда смотрю именно балет «Спартак».
Дмитрий Язов, член ГКЧП, последний министр обороны СССР, маршал Советского Союза:
«ГКЧП был не подготовленным только потому, что никто не собирался устраивать какой-то «переворот». Из нас сделали дураков, чтобы найти повод для оправдания крушения СССР. И КГБ совсем не сработал. Ну, зачем поручили Паше Грачеву задержанных 19-21 августа 1991 года Гдляна, Приставкина и еще кого-то держать в полку связи ВДВ, который базировался в Медвежьих Озерах? Ведь и в КГБ, и в МВД свои тюрьмы есть! А вот если бы арестовали верхушку, то есть тех, кто разваливал государство, то все бы было в порядке.
Кого я имею в виду? Была в Верховном Совете так называемая Межрегиональная депутатская демократическая группа под руководством Афанасьева и Гавриила Попова. Они постоянно и лили водичку на мельницу США, а Горбачев вообще еще до вступления в должность генсека предал СССР. Он еще раньше съездил к Тэтчер и к тогда еще послу СССР в Канаде Александру Яковлеву, который был ярым антисоветчиком. А потом Горбачев «обрабатывал» каждого в отдельности, и никогда – при всех. Министр сельского хозяйства СССР Месяц рассказывал мне, что Горбачев вызывал его и все говорил, как хорошо живут в Канаде, а мы тут, дескать, с этим социалистическим строем…»
Геннадий Янаев, член ГКЧП, вице-президент СССР (декабрь 1990 - август 1991 гг.):
«В ряду аргументов, с помощью которых демократы нас демонизировали, было так называемое решение ГКЧП о штурме Белого дома. Но никогда никакого решения о штурме Белого дома ГКЧП не принимал! Да, отдельные разработки были, потому что развитие ситуации надо было учитывать во всех плоскостях, но их в дело никогда бы не пустили, потому что нужно было именно политическое решение. А технические решения взятия Белого дома у нас были, и крови бы пролилось не столько, как в октябре 1993 года. Но у нас не было ни желания, ни стремления по реализации подобного сценария. <…>
Также была версия о том, что силовые структуры якобы отказались выполнять приказ. Это просто чепуха! В то время ни одна силовая структура просто не могла отказаться. Сейчас у нас на всех телеэкранах красуется этот герой, один из бывших руководителей «Альфы», вот фамилию я, правда, забыл… и вот он везде говорит о том, что «наши офицеры никогда бы не стали штурмовать Белый дом»…
Как-то мы пересеклись на какой-то телепрограмме, и я ему сказал: «Никуда бы ты не делся! А если бы отказался, то через 15 минут улицы бы подметал». Если бы был приказ, куда бы делись все офицеры и генералы!.. Но дело в том, что приказа не было. А вот если бы я был политическим циником и держался бы за власть, как ныне покойный, пусть земля ему будет пухом (Геннадий Янаев говорил о Б. Ельцине – А.С.), то мы на штурм бы пошли. И, кстати, история и жизнь нас бы оправдали, потому что мы сейчас и пришли к тому, о чем предупреждали.
Что касается того, что на пресс-конференции 19 августа 1991 года у меня тряслись руки, могу сказать, что да, ручонки действительно подрагивали, и объяснение этому могло быть самое простое, дескать, старик вчера надрался. Демократические циники и эксплуатировали эту тему. Но на самом деле решение о введении ГКЧП было принято в обход меня, и я о нем узнал в самый последний момент в 21:00, когда группа товарищей уже слетала к Горбачеву в Форос. Меня буквально уламывали до 12 ночи, чтобы я подписал соответствующие документы, и только в начале первого я это сделал. Бессонная ночь, нестандартное решение (это же вам не высморкаться!), пресс-конференция, на которой я должен объявить, что Горбачев болен… Но я ее переношу на 17:00, потому что у меня нет никакого документа о его болезни. То есть у меня была обычная человеческая реакция. Что я, робот, что ли?!
Сижу перед миллионами советских людей, перед всем миром и в ответ на вопрос, чем болен президент, ничего сказать не могу... Естественно, я и волновался. А вот если бы я не волновался и сидел бы как истукан, то было бы ясно: пора стреляться. Я же живой человек и каждый день пропускаю через свое сердце все эти события».
P.S. Разговор с Виктором Анпиловым, Дмитрием Язовым и Геннадием Янаевым, которых сегодня уже нет в живых, состоялся в начале 2000-х годов, однако их воспоминания являются важным свидетельством того, что происходило в августе 1991 года.
Сергей Михеев, политолог, теле- и радиоведущий (специально для «Века»):
«Можно ли было сохранить СССР и могло ли быть по-другому? Да, могло бы, если бы власть тогда повела себя по-другому. Но она, может, не смогла себя так повести, может, не сумела, а, может быть, просто испугалась. Вообще, бессмысленно сейчас рассуждать об этом. А если бы в 1917 году не было революции, а если бы не распалась Византийская империя, а если бы, а если бы, а если бы…
Потенциально Советский Союз мог быть реформирован, и он мог сохраниться, и все мы знаем, что тот же Горбачев готовил союзный договор. И тогда, как минимум, мы не потерпели бы такое сокрушительное внешнеполитическое поражение, как, например, в Восточной Европе. Тогда бы сохранилась единая страна, а, значит, и единый внутренний рынок, и, что крайне важно, не было бы локальных войн. Тогда бы сохранилась значительная часть той экономики, от которой сейчас практически ничего не осталось.
Также бессмысленно рассуждать о том, что если бы вместо Горбачева был Путин, то мы удержали бы СССР. А если бы вместо Горбачева был Александр II или Александр Македонский? Но, крайней мере, пока мы видим, что Путин все-таки пытается купировать, как-то останавливать все эти сепаратистские тенденции развала, и пока у него это получается».
Алексей Мухин, генеральный директор Центра политической информации (специально для «Века»):
«Шансов сохранить Советский Союз, к сожалению, не было. Страну сверху донизу предали все партийно-советские элиты, а также были проигнорированы результаты референдума о сохранении СССР. Дело в том, что существовал очень четкий диссонанс между тем, что происходило в кабинетах, и тем, что творилось на улицах, причем советские партийные лидеры справиться с этим диссонансом уже не могли. Так что были неизбежны и распад Советского Союза, и изменения правовой формы его существования. На мой взгляд, была выбрана самая уродливая и извращенная форма этих изменений!
Если бы вместо Горбачева у власти была фигура, скажем, равнозначная Путину… Извините, слово «если» в историческом процессе я не употребляю, и для меня как для историка это очень важный момент. Все произошло так, как и должно было произойти. И здесь, что называется, каждая сестра получила по серьгам».
Виктор Анпилов, лидер движения «Трудовая Россия»:
«Я являюсь сторонником того, чтобы замечать другие даты. Буквально через несколько дней после путча мы вышли к музею Ленина с требованием оградить от нападок и сам музей, и, конечно, Мавзолей! То есть рождалось новое народное движение, не связанное ни с КПСС, ни с Ельциным, ни с другими подонками.
И, конечно, я за то, чтобы вспомнить, что во время путча была сила, которая олицетворяла народ и хоть что-то делала против путча и путчистов. Путчисты – понятие очень широкое. Сюда входит не только ГКЧП, но и банда Ельцина. И в тот момент надо было транслировать не «Лебединое озеро», а «Спартак», который звал бы нас на борьбу! Лично я с большим восторгом всегда смотрю именно балет «Спартак».
Дмитрий Язов, член ГКЧП, последний министр обороны СССР, маршал Советского Союза:
«ГКЧП был не подготовленным только потому, что никто не собирался устраивать какой-то «переворот». Из нас сделали дураков, чтобы найти повод для оправдания крушения СССР. И КГБ совсем не сработал. Ну, зачем поручили Паше Грачеву задержанных 19-21 августа 1991 года Гдляна, Приставкина и еще кого-то держать в полку связи ВДВ, который базировался в Медвежьих Озерах? Ведь и в КГБ, и в МВД свои тюрьмы есть! А вот если бы арестовали верхушку, то есть тех, кто разваливал государство, то все бы было в порядке.
Кого я имею в виду? Была в Верховном Совете так называемая Межрегиональная депутатская демократическая группа под руководством Афанасьева и Гавриила Попова. Они постоянно и лили водичку на мельницу США, а Горбачев вообще еще до вступления в должность генсека предал СССР. Он еще раньше съездил к Тэтчер и к тогда еще послу СССР в Канаде Александру Яковлеву, который был ярым антисоветчиком. А потом Горбачев «обрабатывал» каждого в отдельности, и никогда – при всех. Министр сельского хозяйства СССР Месяц рассказывал мне, что Горбачев вызывал его и все говорил, как хорошо живут в Канаде, а мы тут, дескать, с этим социалистическим строем…»
Геннадий Янаев, член ГКЧП, вице-президент СССР (декабрь 1990 - август 1991 гг.):
«В ряду аргументов, с помощью которых демократы нас демонизировали, было так называемое решение ГКЧП о штурме Белого дома. Но никогда никакого решения о штурме Белого дома ГКЧП не принимал! Да, отдельные разработки были, потому что развитие ситуации надо было учитывать во всех плоскостях, но их в дело никогда бы не пустили, потому что нужно было именно политическое решение. А технические решения взятия Белого дома у нас были, и крови бы пролилось не столько, как в октябре 1993 года. Но у нас не было ни желания, ни стремления по реализации подобного сценария. <…>
Также была версия о том, что силовые структуры якобы отказались выполнять приказ. Это просто чепуха! В то время ни одна силовая структура просто не могла отказаться. Сейчас у нас на всех телеэкранах красуется этот герой, один из бывших руководителей «Альфы», вот фамилию я, правда, забыл… и вот он везде говорит о том, что «наши офицеры никогда бы не стали штурмовать Белый дом»…
Как-то мы пересеклись на какой-то телепрограмме, и я ему сказал: «Никуда бы ты не делся! А если бы отказался, то через 15 минут улицы бы подметал». Если бы был приказ, куда бы делись все офицеры и генералы!.. Но дело в том, что приказа не было. А вот если бы я был политическим циником и держался бы за власть, как ныне покойный, пусть земля ему будет пухом (Геннадий Янаев говорил о Б. Ельцине – А.С.), то мы на штурм бы пошли. И, кстати, история и жизнь нас бы оправдали, потому что мы сейчас и пришли к тому, о чем предупреждали.
Что касается того, что на пресс-конференции 19 августа 1991 года у меня тряслись руки, могу сказать, что да, ручонки действительно подрагивали, и объяснение этому могло быть самое простое, дескать, старик вчера надрался. Демократические циники и эксплуатировали эту тему. Но на самом деле решение о введении ГКЧП было принято в обход меня, и я о нем узнал в самый последний момент в 21:00, когда группа товарищей уже слетала к Горбачеву в Форос. Меня буквально уламывали до 12 ночи, чтобы я подписал соответствующие документы, и только в начале первого я это сделал. Бессонная ночь, нестандартное решение (это же вам не высморкаться!), пресс-конференция, на которой я должен объявить, что Горбачев болен… Но я ее переношу на 17:00, потому что у меня нет никакого документа о его болезни. То есть у меня была обычная человеческая реакция. Что я, робот, что ли?!
Сижу перед миллионами советских людей, перед всем миром и в ответ на вопрос, чем болен президент, ничего сказать не могу... Естественно, я и волновался. А вот если бы я не волновался и сидел бы как истукан, то было бы ясно: пора стреляться. Я же живой человек и каждый день пропускаю через свое сердце все эти события».
P.S. Разговор с Виктором Анпиловым, Дмитрием Язовым и Геннадием Янаевым, которых сегодня уже нет в живых, состоялся в начале 2000-х годов, однако их воспоминания являются важным свидетельством того, что происходило в августе 1991 года.