Беглые олигархи вредят и России, и Западу
Феномен беглых олигархов – уникальное явление, возможное только в современной постсоветской России. В другие исторические эпохи сложно было бы представить ситуацию, при которой богатый человек, находящийся под уголовным преследованием, бежал бы из страны, захватив с собой все деньги и активы.
Сегодня это в порядке вещей: олигарх фактически бежит к своим домам в Лондоне и счетам в Швейцарии. При этом он сохраняет свои активы на родине. Насколько священным должно быть право собственности, приобретенное незаконными методами? Даже если он не заплатил миллиарды налогов, обратить взыскание на его имущество непросто: оно формально принадлежит никак не связанным с олигархом офшорам, которыми управляют номинальные директора. Попробуем разобраться, кому такая ситуация на руку.
Из-за напряженных политических отношений между Россией и Западом до недавнего времени почти любой, кто набрал (неважно, какими методами) достаточно денег, чтобы сбежать из России, скажем, в Лондон, автоматически получал статус диссидента и политическое убежище. При этом ничего политического в мотивах их преследования в России может и не быть, но тем не менее отъявленные жулики вставали в один ряд с Солженицыным и Бродским.
Семейство Махлаев – пожалуй, один из наиболее ярких примеров. Владимир Махлай был назначен директором крупнейшего в мире завода по производству аммиака «Тольяттиазот» еще в советское время, в 1985 г. Он не изобрел технологию синтеза аммиака, не строил этот завод, а просто был поставлен компартией им руководить. После развала СССР ему удалось прибрать завод к рукам. Ресурсом, который позволил ему сделать это, были не его предпринимательские таланты, не капитал и не разумная программа развития предприятия, а связи с чиновниками из Комитета по имуществу Самарской области, которые потом стали его менеджерами и членами совета директоров. Контролируя более 70% акций предприятия, Махлай воспринимал «Тольяттиазот» не как акционерное общество, а как свою семейную лавочку. Другие акционеры воспринимались им не как партнеры, а как досадное недоразумение, стоящее у него на пути. Даже если они инвестировали в предприятие десятки миллионов долларов. Поэтому неугодные Махлаю миноритарные акционеры просто вычеркивались из реестра. Это касалось и простых рабочих, получивших мизерное количество акций в результате приватизации, и иностранных инвесторов. Вспомним пример ирландской компании Eurotoaz Limited, вложившей в ТОАЗ $20 млн в обмен на 10% акций завода. В 1997 г. она была вычеркнута из реестра акционеров и заменена на ликвидированную двумя годами ранее СРВП «Евротоаз» по распоряжению Евгения Королева, бывшего чиновника Комитета по имуществу, в нарушение закона совмещавшего работу на ТОАЗе с ведением реестра его акционеров (!). Но когда Королев стал фигурантом уголовного дела о мошенничестве путем продажи продукции ТОАЗа по заниженной цене, он уехал в Лондон в «служебную командировку» и был там принят как «политический беженец». Но что политического в финансовом мошенничестве?
Господство Махлаев на ТОАЗе всегда носило паразитический характер. С самого начала они сделали из построенного на государственные средства завода свою дойную корову. Когда семейный бизнес начинается с «чистого поля» и кредита в банке, о нем, как правило, заботятся и вкладывают в его развитие деньги. Когда огромный завод оказался присвоен за счет связей с коррумпированными чиновниками, его воспринимают как кладовую, из которой можно только бесконечно брать. Так, увы, и стало с ТОАЗом. Новые собственники не хотели и слышать не то что о развитии его мощностей, но даже о поддержании их в рабочем состоянии. С момента пуска в 1979 г. оборудование ТОАЗа не проходило капитального ремонта. Многие узлы и агрегаты успели выработать свой ресурс по нескольку раз. Сегодня ТОАЗ, одно из самых новых химических предприятий в России, многие из которых были построены в 20-е и 30-е годы, является самым технологически отсталым. Его показатели технологической и экологической эффективности без преувеличения чудовищны. Ростехнадзор ежегодно обнаруживал на предприятии сотни нарушений норм технической безопасности и охраны труда.
Будучи рассчитанным на производство не менее 3 млн тонн аммиака, сегодня оно едва может выпустить 2,2-2,5 млн тонн, при этом постоянно подвергая всю Самарскую область угрозе техногенной катастрофы. Заниматься этим на протяжении десятилетий, разумеется, невозможно без мощной коррупционной поддержки.
Чтобы уклоняться от налогов и не делиться с миноритарными акционерами, Махлаи также организовали сбыт продукции завода через подконтрольную их партнеру Андреасу Циви компанию Nitrochem Distribution AG. ТОАЗ продавал продукцию по заниженным на 30-40% ценам швейцарскому офшору, а тот реализовывал ее на мировом рынке по справедливой цене. Ущерб, нанесенный ТОАЗу и его акционерам этой схемой составил более 86 млрд руб., а бюджет недополучил миллиардов рублей налогов. Доначисление заводу более 2,5 млрд налогов за 2008-2012 гг. уже подтверждено всеми судебными инстанциями. Очередное дело о доначислении свыше 500 млн руб. за 2013 г. «Тольяттиазот» проиграл в Арбитражном суде Самарской области 21 мая 2019 г.
Кроме того, из ПАО «Тольяттиазот» были за бесценок выведены наиболее ликвидные активы – самый современный агрегат аммиака и метаноловое производство вместе с земельными участками, на которых они расположены. Их суммарная стоимость составляет не менее 30 млрд руб., но за них заплатили в сто раз меньше. Покупателем выступил все тот же Андреас Циви через подконтрольную ему фирму ООО «Томет», которая тут же сдала все оборудование в аренду ТОАЗу. Все это было сделано втайне от миноритарных акционеров, без одобрения совета директоров. В чьих интересах это было сделано? Завода? Рабочих? Региона? Миноритарных акционеров? Нет. Единственные бенефициары этой аферы – Махлаи и Циви.
Для легализации преступных доходов в структуре ТОАЗа был создан целый банк – АКБ «Тольяттихимбанк». Его председателем совета директоров и единоличным владельцем был сын Владимира Махлая Сергей. Внутри банка происходили все расчеты между ТОАЗ, Nitrochem и многочисленными офшорами и подставными компаниями, задействованными в схеме. Доходы сомнительного происхождения размещали на счетах офшоров, формально никак с Махлаями и Циви не связанными. Благодаря этим деньгам улучшались финансовые показатели банка, к нему за кредитными ресурсами стягивались сторонние клиенты, которые, выплачивая кредиты, делали эти средства абсолютно легальными с точки зрения контрольно-надзорных органов.
Из-за напряженных политических отношений между Россией и Западом до недавнего времени почти любой, кто набрал (неважно, какими методами) достаточно денег, чтобы сбежать из России, скажем, в Лондон, автоматически получал статус диссидента и политическое убежище. При этом ничего политического в мотивах их преследования в России может и не быть, но тем не менее отъявленные жулики вставали в один ряд с Солженицыным и Бродским.
Семейство Махлаев – пожалуй, один из наиболее ярких примеров. Владимир Махлай был назначен директором крупнейшего в мире завода по производству аммиака «Тольяттиазот» еще в советское время, в 1985 г. Он не изобрел технологию синтеза аммиака, не строил этот завод, а просто был поставлен компартией им руководить. После развала СССР ему удалось прибрать завод к рукам. Ресурсом, который позволил ему сделать это, были не его предпринимательские таланты, не капитал и не разумная программа развития предприятия, а связи с чиновниками из Комитета по имуществу Самарской области, которые потом стали его менеджерами и членами совета директоров. Контролируя более 70% акций предприятия, Махлай воспринимал «Тольяттиазот» не как акционерное общество, а как свою семейную лавочку. Другие акционеры воспринимались им не как партнеры, а как досадное недоразумение, стоящее у него на пути. Даже если они инвестировали в предприятие десятки миллионов долларов. Поэтому неугодные Махлаю миноритарные акционеры просто вычеркивались из реестра. Это касалось и простых рабочих, получивших мизерное количество акций в результате приватизации, и иностранных инвесторов. Вспомним пример ирландской компании Eurotoaz Limited, вложившей в ТОАЗ $20 млн в обмен на 10% акций завода. В 1997 г. она была вычеркнута из реестра акционеров и заменена на ликвидированную двумя годами ранее СРВП «Евротоаз» по распоряжению Евгения Королева, бывшего чиновника Комитета по имуществу, в нарушение закона совмещавшего работу на ТОАЗе с ведением реестра его акционеров (!). Но когда Королев стал фигурантом уголовного дела о мошенничестве путем продажи продукции ТОАЗа по заниженной цене, он уехал в Лондон в «служебную командировку» и был там принят как «политический беженец». Но что политического в финансовом мошенничестве?
Господство Махлаев на ТОАЗе всегда носило паразитический характер. С самого начала они сделали из построенного на государственные средства завода свою дойную корову. Когда семейный бизнес начинается с «чистого поля» и кредита в банке, о нем, как правило, заботятся и вкладывают в его развитие деньги. Когда огромный завод оказался присвоен за счет связей с коррумпированными чиновниками, его воспринимают как кладовую, из которой можно только бесконечно брать. Так, увы, и стало с ТОАЗом. Новые собственники не хотели и слышать не то что о развитии его мощностей, но даже о поддержании их в рабочем состоянии. С момента пуска в 1979 г. оборудование ТОАЗа не проходило капитального ремонта. Многие узлы и агрегаты успели выработать свой ресурс по нескольку раз. Сегодня ТОАЗ, одно из самых новых химических предприятий в России, многие из которых были построены в 20-е и 30-е годы, является самым технологически отсталым. Его показатели технологической и экологической эффективности без преувеличения чудовищны. Ростехнадзор ежегодно обнаруживал на предприятии сотни нарушений норм технической безопасности и охраны труда.
Будучи рассчитанным на производство не менее 3 млн тонн аммиака, сегодня оно едва может выпустить 2,2-2,5 млн тонн, при этом постоянно подвергая всю Самарскую область угрозе техногенной катастрофы. Заниматься этим на протяжении десятилетий, разумеется, невозможно без мощной коррупционной поддержки.
Чтобы уклоняться от налогов и не делиться с миноритарными акционерами, Махлаи также организовали сбыт продукции завода через подконтрольную их партнеру Андреасу Циви компанию Nitrochem Distribution AG. ТОАЗ продавал продукцию по заниженным на 30-40% ценам швейцарскому офшору, а тот реализовывал ее на мировом рынке по справедливой цене. Ущерб, нанесенный ТОАЗу и его акционерам этой схемой составил более 86 млрд руб., а бюджет недополучил миллиардов рублей налогов. Доначисление заводу более 2,5 млрд налогов за 2008-2012 гг. уже подтверждено всеми судебными инстанциями. Очередное дело о доначислении свыше 500 млн руб. за 2013 г. «Тольяттиазот» проиграл в Арбитражном суде Самарской области 21 мая 2019 г.
Кроме того, из ПАО «Тольяттиазот» были за бесценок выведены наиболее ликвидные активы – самый современный агрегат аммиака и метаноловое производство вместе с земельными участками, на которых они расположены. Их суммарная стоимость составляет не менее 30 млрд руб., но за них заплатили в сто раз меньше. Покупателем выступил все тот же Андреас Циви через подконтрольную ему фирму ООО «Томет», которая тут же сдала все оборудование в аренду ТОАЗу. Все это было сделано втайне от миноритарных акционеров, без одобрения совета директоров. В чьих интересах это было сделано? Завода? Рабочих? Региона? Миноритарных акционеров? Нет. Единственные бенефициары этой аферы – Махлаи и Циви.
Для легализации преступных доходов в структуре ТОАЗа был создан целый банк – АКБ «Тольяттихимбанк». Его председателем совета директоров и единоличным владельцем был сын Владимира Махлая Сергей. Внутри банка происходили все расчеты между ТОАЗ, Nitrochem и многочисленными офшорами и подставными компаниями, задействованными в схеме. Доходы сомнительного происхождения размещали на счетах офшоров, формально никак с Махлаями и Циви не связанными. Благодаря этим деньгам улучшались финансовые показатели банка, к нему за кредитными ресурсами стягивались сторонние клиенты, которые, выплачивая кредиты, делали эти средства абсолютно легальными с точки зрения контрольно-надзорных органов.