Поцелованная Богом
Для тех, кто не слышал голос Марии Балак, фраза «российская соул- и хаус-певица» звучит, наверное, примерно так же, как «чемпион России по бейсболу». Те, кто знаком с ее песнями, но не видел Машу воочию, удивляются: она, правда, наша, русская? Или, может, «афрорусская»? Не может быть у белой женщины такого «черного» вокала!
На концертах зрителям уже не до вопросов: ее музыка завораживает, берет в плен, омывает такой энергией, что…
Мы беседуем в полутемном зале ресторана. За окнами – пасмурный московский день, танцпол пуст, безлюдны столики, официантки неспешно разбирают новогоднюю елку. Мария пробегает пальцами по клавишам притулившегося в углу пианино, но оно не откликается – электрический инструмент тоже отдыхает до вечера.
- Мария, давай с самого начала – с детства. А то ведь никто не верит, что обычная провинциальная девчонка – без связей, без мешка денег, без звериной столичной цепкости – только в силу своего таланта вдруг начинает выигрывать конкурс за конкурсом, давать концерт за концертом, преподавать вокал в школе Аллы Пугачевой… Жила-была Золушка?
- Жила-была девочка, которая очень любила петь. Архангельская область, город Северодвинск. Тот самый закрытый город, где строят подводные лодки. Обычное счастливое детство. Пела, порхала…
- А что ж уехала?
- Тесно стало. Крылья есть, а простора не хватает. Не могла я оставаться в школе – внутри системы, которая убивает личность. Даже «квадратно-гнездовая» система расстановки парт и то уже раздражала: ты все время внутри периметра - в его границах, в его углах… А хотелось, чтобы все бурлило, кипело. И, окончив девятый класс, я уехала в Архангельск, поступила в музыкальное училище, на факультет теории музыки. Но опять-таки для моей натуры «музыкальная алгебра» - это было не совсем то. Хотелось петь. Педагог по вокалу был замечательный - Малишава Валерий Платонович. Только попасть к нему на курс было очень непросто. «Ты зачем за мной ходишь? Не выйдет из тебя певицы! И не пытайся!..»
Оказалось – характер мой испытывал. Через год взял меня в ученицы. И признался: «Я очень боялся, что ты сдашься, не выдержишь, сломаешься… Ты поцелована Богом!»
- Многие стремятся быстренько поменять Божий дар на деньги…
- Знаешь, раз уж мы о Боге заговорили… Когда я впервые услышала госпел – хоровое пение американских христиан – вот было потрясение! Своя красота есть и в русских церковных песнопениях. Но они… статичны. А госпел… Это был эстетический оргазм – от мощи и красоты. И для меня важнее красота и мощь, чем возможность спеть пустую песенку на одной ноте, тут же взлететь на первые строчки в чартах и столь же стремительно исчезнуть. Пусть даже успев неплохо заработать.
Когда ты один на один с залом, когда ты посылаешь людям волну энергии, а она, эта энергетическая волна, возвращается к тебе стократно усиленной, когда ты купаешься в ней, скользишь словно серфингист на гребне – вот счастье. Да и, в конце концов, деньги приходят к тем, кто думает о мастерстве, а не о заработке.
Ты смотрел фильм «Заплати вперед»? Там ведь простая идея в центре: поделись своими талантами, поделись добром с окружающими, даже если они того не сильно заслуживают, и мир станет ярче, добрее. Банально звучит, да? Но если уж Бог тебя одарил – делись. Не разрушай – создавай. Не иди за толпой – веди людей за собой.
- Да… Неизбежно со временем и Архангельск стал тесноват. И… Как там говорят? «Случайность – непознанная закономерность». Приехал на юбилей училища декан эстрадно-джазового факультета Гнесинки Игорь Бриль – очень известный в мире джаза человек. Я пела на концерте блюз группы «Квартал». Игорь Михайлович подошел после концерта к моим преподавателям и предложил отправить меня на фестиваль «Джазовое крещение Игоря Бриля в Сочи». Надо было показать все джазовые стандарты – свинг, бибоп, блюз и балладу. На подготовку – всего две недели. И как-то так получилось, что с фестиваля я вернулась его лауреатом - выиграла Гран-при. Мне было 17 лет.
- А это ведь опасная ситуация. Так зазвездиться можно!
- Да нет. Не было у меня короны. Или кокошника с жемчугами… Я думала, Боже мой! Это какая ж ответственность! Звонки пошли из разных вузов: а давайте к нам переводитесь, мы из вас супер-звезду сделаем! Но нет – доучилась в родном училище, получила диплом. И – картина маслом: бабушка говорит, теперь можно и нормальное образование получить, иди на бухгалтера, я тебя в магазин работать устрою. Но для меня вариантов не было. Просто не было! «Бабушка, - говорю, - скоро я покорю не только Москву, но и весь мир. И ты будешь мной гордиться!» (Смеется)
- Ты ведь в итоге Университет культуры и искусства окончила?
- …Курс Нани Брегвадзе. Джазовый вокал. Ах, Грузия, Грузия! Но это было заочное отделение. Надо было работать. И поскольку это заочное отделение, то скажу коротко: отучилась шесть лет, получила диплом.
- Я бы не была столь категорична в определении моего стиля. Джаз – это основа. И джаз – это вкусно. Ты можешь иметь в гардеробе сумочку от Коко Шанель и кеды за триста рублей, и они будут неплохо сочетаться.
Смотри, меня ведь только с моим джазовым репертуаром приглашают, допустим, на показ новой коллекции Chopard. Владельцы марки - итальянцы выбирают именно эту музыку. Это дорого и красиво, это фундамент хорошего музыкального вкуса. У нас слишком мало джаза. А если говорить об эстраде в целом, знаешь, когда она закончилась? На Федоре Шаляпине: до его высот уже никто не поднялся.
- А почему не возродилась, хотя шанс был – после перестройки? Почему я, например, не могу представить, чтобы в России появился свой Том Вэйтс или, допустим, Дайана Росс?
- Потому что никому не надо. Людьми, которые подпевают «Рюмке водке на столе», - ими же проще управлять. И вообще мы склонны к каким-то диким крайностям: или плакать, или чтобы с балалайками, чтобы гармошки рвать… Ну, есть какая-то музыка и есть. На уровне кружка самодеятельности. Какая разница, подо что выпивать? Музыкальный вкус необходимо воспитывать. Но воспитывать его не хотят.
Я очень люблю Евгения Птичкина. Зиновьева люблю, Артемьева, Зацепина. «Берег моря» - это же такой смак! «Звездный мост», «Звенит январская вьюга»… То есть, школа была. Но – нам не надо.
- То есть, ты в каком-то смысле плывешь против течения?
- Не так, наверное. Я в поисках золотой середины, батенька! Есть глобальное отличие шлягера от хита. Шлягер будет на слуху на протяжении десятилетий. А, может, и столетий. Хит умрет через сезон. Ну, максимум через пять лет. Сейчас легче кормить людей такими вот сезонными песенками, все к этому привыкли. Но – очень медленно и постепенно – все меняется. Еще совсем недавно, года три-четыре назад, все понимали – легче пробиться с глуповатыми хитами. Отчасти это и сейчас так. И так и уже не так! Я не пишу глупых песен-однодневок – принципиально, даже чувствуя определенный спрос.
- Почему?
- Потому что… гладио-оо-олу-уу-уус! С хитами проще, но это тупиковый путь.
- Но ты ведь и не альтруистка?
- Не альтруистка. Но все же хочется через свою музыку… вести за собой. Понимаешь, есть «Тру-ля-ля! Тра-ля-ля! Ах, любовь! Ах, морковь!» - просто смешные вещи. На Руси всегда любили скоморохов-балалаечников. Но при чем здесь музыка?
Я занимаюсь музыкой, а не шоу-бизнесом. И вся разница. У меня есть свой статус, своя публика – хорошая, серьезная, подготовленная. Публика, которой важен знак качества во всем, не только в музыке. Такой у меня слушатель: требовательный, но преданный.
…Так получилось, что я стала одной из первых певиц, начавшей работать в паре с диджеями, устраивая в ночных клубах живые перформансы. Джазовое образование помогло мне достойно «по-негритянски» петь зарубежные танцевальные треки. Это был период старта, период накопления силы. Теперь я могу петь то, что я хочу петь, – сама выбирать репертуар, сама выбирать аранжировки. И как только я ушла в свободное плавание, буквально через неделю мне поступило предложение принять участие в открытии в Черногории одного из крупнейших в мире клубных проектов Miracle Lounge. И с одним из самых сильных клубных промоутеров Синишей Лазаревичем мы устроили шоу для четырех тысяч человек – английских лордов, арабских шейхов… И это было началом уже совершенно другого этапа в моей жизни. На меня никто не давит, я ни на кого не давлю. Все очень гармонично.
- Твои песни многие слушают, хотя ни разу тебя не лицезрели: на телевидении тебя нет, там свой междусобойчик. Нет желания к нему присоединиться?
- Я все-таки в первую очередь певица. Мне важнее, чтобы люди знали и любили мой голос, а не мои красивые глаза. И не скажу, что отсутствие медийной раскрученности меня сильно расстраивает. Сарафанное радио работает, моя популярность идет ко мне «из гущи народных масс», а не с экрана телевизора. (Смеется)
- Я слышал, что ты преподавала в Школе Аллы Пугачевой?
- Да, я преподавала там полгода, но на время пришлось отойти - из-за концертной деятельности… А школа замечательная! Методику, по которой преподает Алла Борисовна, она разрабатывала сама – на основе своего же сверхуспешного опыта. Надеюсь, через какое-то время я снова вернусь к тем прекрасным, талантливым детишкам, которые занимаются в «Future star».
- Задам тебе под занавес нашего разговора неприятный, жестокий даже вопрос: что будешь делать, если, не дай Бог, лишишься голоса?
- А не пропаду! Я много чего умею. Могу преподавать. Детские сказки пишу. Вторая специальность у меня – детский психолог. Ювелирные украшения делаю. Но хотелось бы, чтобы эти умения пригодились мне как можно позже.
Мы беседуем в полутемном зале ресторана. За окнами – пасмурный московский день, танцпол пуст, безлюдны столики, официантки неспешно разбирают новогоднюю елку. Мария пробегает пальцами по клавишам притулившегося в углу пианино, но оно не откликается – электрический инструмент тоже отдыхает до вечера.
- Мария, давай с самого начала – с детства. А то ведь никто не верит, что обычная провинциальная девчонка – без связей, без мешка денег, без звериной столичной цепкости – только в силу своего таланта вдруг начинает выигрывать конкурс за конкурсом, давать концерт за концертом, преподавать вокал в школе Аллы Пугачевой… Жила-была Золушка?
- Жила-была девочка, которая очень любила петь. Архангельская область, город Северодвинск. Тот самый закрытый город, где строят подводные лодки. Обычное счастливое детство. Пела, порхала…
- А что ж уехала?
- Тесно стало. Крылья есть, а простора не хватает. Не могла я оставаться в школе – внутри системы, которая убивает личность. Даже «квадратно-гнездовая» система расстановки парт и то уже раздражала: ты все время внутри периметра - в его границах, в его углах… А хотелось, чтобы все бурлило, кипело. И, окончив девятый класс, я уехала в Архангельск, поступила в музыкальное училище, на факультет теории музыки. Но опять-таки для моей натуры «музыкальная алгебра» - это было не совсем то. Хотелось петь. Педагог по вокалу был замечательный - Малишава Валерий Платонович. Только попасть к нему на курс было очень непросто. «Ты зачем за мной ходишь? Не выйдет из тебя певицы! И не пытайся!..»
Оказалось – характер мой испытывал. Через год взял меня в ученицы. И признался: «Я очень боялся, что ты сдашься, не выдержишь, сломаешься… Ты поцелована Богом!»
- Многие стремятся быстренько поменять Божий дар на деньги…
- Знаешь, раз уж мы о Боге заговорили… Когда я впервые услышала госпел – хоровое пение американских христиан – вот было потрясение! Своя красота есть и в русских церковных песнопениях. Но они… статичны. А госпел… Это был эстетический оргазм – от мощи и красоты. И для меня важнее красота и мощь, чем возможность спеть пустую песенку на одной ноте, тут же взлететь на первые строчки в чартах и столь же стремительно исчезнуть. Пусть даже успев неплохо заработать.
Когда ты один на один с залом, когда ты посылаешь людям волну энергии, а она, эта энергетическая волна, возвращается к тебе стократно усиленной, когда ты купаешься в ней, скользишь словно серфингист на гребне – вот счастье. Да и, в конце концов, деньги приходят к тем, кто думает о мастерстве, а не о заработке.
Ты смотрел фильм «Заплати вперед»? Там ведь простая идея в центре: поделись своими талантами, поделись добром с окружающими, даже если они того не сильно заслуживают, и мир станет ярче, добрее. Банально звучит, да? Но если уж Бог тебя одарил – делись. Не разрушай – создавай. Не иди за толпой – веди людей за собой.
- Да… Неизбежно со временем и Архангельск стал тесноват. И… Как там говорят? «Случайность – непознанная закономерность». Приехал на юбилей училища декан эстрадно-джазового факультета Гнесинки Игорь Бриль – очень известный в мире джаза человек. Я пела на концерте блюз группы «Квартал». Игорь Михайлович подошел после концерта к моим преподавателям и предложил отправить меня на фестиваль «Джазовое крещение Игоря Бриля в Сочи». Надо было показать все джазовые стандарты – свинг, бибоп, блюз и балладу. На подготовку – всего две недели. И как-то так получилось, что с фестиваля я вернулась его лауреатом - выиграла Гран-при. Мне было 17 лет.
- А это ведь опасная ситуация. Так зазвездиться можно!
- Да нет. Не было у меня короны. Или кокошника с жемчугами… Я думала, Боже мой! Это какая ж ответственность! Звонки пошли из разных вузов: а давайте к нам переводитесь, мы из вас супер-звезду сделаем! Но нет – доучилась в родном училище, получила диплом. И – картина маслом: бабушка говорит, теперь можно и нормальное образование получить, иди на бухгалтера, я тебя в магазин работать устрою. Но для меня вариантов не было. Просто не было! «Бабушка, - говорю, - скоро я покорю не только Москву, но и весь мир. И ты будешь мной гордиться!» (Смеется)
- Ты ведь в итоге Университет культуры и искусства окончила?
- …Курс Нани Брегвадзе. Джазовый вокал. Ах, Грузия, Грузия! Но это было заочное отделение. Надо было работать. И поскольку это заочное отделение, то скажу коротко: отучилась шесть лет, получила диплом.
- Я бы не была столь категорична в определении моего стиля. Джаз – это основа. И джаз – это вкусно. Ты можешь иметь в гардеробе сумочку от Коко Шанель и кеды за триста рублей, и они будут неплохо сочетаться.
Смотри, меня ведь только с моим джазовым репертуаром приглашают, допустим, на показ новой коллекции Chopard. Владельцы марки - итальянцы выбирают именно эту музыку. Это дорого и красиво, это фундамент хорошего музыкального вкуса. У нас слишком мало джаза. А если говорить об эстраде в целом, знаешь, когда она закончилась? На Федоре Шаляпине: до его высот уже никто не поднялся.
- А почему не возродилась, хотя шанс был – после перестройки? Почему я, например, не могу представить, чтобы в России появился свой Том Вэйтс или, допустим, Дайана Росс?
- Потому что никому не надо. Людьми, которые подпевают «Рюмке водке на столе», - ими же проще управлять. И вообще мы склонны к каким-то диким крайностям: или плакать, или чтобы с балалайками, чтобы гармошки рвать… Ну, есть какая-то музыка и есть. На уровне кружка самодеятельности. Какая разница, подо что выпивать? Музыкальный вкус необходимо воспитывать. Но воспитывать его не хотят.
Я очень люблю Евгения Птичкина. Зиновьева люблю, Артемьева, Зацепина. «Берег моря» - это же такой смак! «Звездный мост», «Звенит январская вьюга»… То есть, школа была. Но – нам не надо.
- То есть, ты в каком-то смысле плывешь против течения?
- Не так, наверное. Я в поисках золотой середины, батенька! Есть глобальное отличие шлягера от хита. Шлягер будет на слуху на протяжении десятилетий. А, может, и столетий. Хит умрет через сезон. Ну, максимум через пять лет. Сейчас легче кормить людей такими вот сезонными песенками, все к этому привыкли. Но – очень медленно и постепенно – все меняется. Еще совсем недавно, года три-четыре назад, все понимали – легче пробиться с глуповатыми хитами. Отчасти это и сейчас так. И так и уже не так! Я не пишу глупых песен-однодневок – принципиально, даже чувствуя определенный спрос.
- Почему?
- Потому что… гладио-оо-олу-уу-уус! С хитами проще, но это тупиковый путь.
- Но ты ведь и не альтруистка?
- Не альтруистка. Но все же хочется через свою музыку… вести за собой. Понимаешь, есть «Тру-ля-ля! Тра-ля-ля! Ах, любовь! Ах, морковь!» - просто смешные вещи. На Руси всегда любили скоморохов-балалаечников. Но при чем здесь музыка?
Я занимаюсь музыкой, а не шоу-бизнесом. И вся разница. У меня есть свой статус, своя публика – хорошая, серьезная, подготовленная. Публика, которой важен знак качества во всем, не только в музыке. Такой у меня слушатель: требовательный, но преданный.
…Так получилось, что я стала одной из первых певиц, начавшей работать в паре с диджеями, устраивая в ночных клубах живые перформансы. Джазовое образование помогло мне достойно «по-негритянски» петь зарубежные танцевальные треки. Это был период старта, период накопления силы. Теперь я могу петь то, что я хочу петь, – сама выбирать репертуар, сама выбирать аранжировки. И как только я ушла в свободное плавание, буквально через неделю мне поступило предложение принять участие в открытии в Черногории одного из крупнейших в мире клубных проектов Miracle Lounge. И с одним из самых сильных клубных промоутеров Синишей Лазаревичем мы устроили шоу для четырех тысяч человек – английских лордов, арабских шейхов… И это было началом уже совершенно другого этапа в моей жизни. На меня никто не давит, я ни на кого не давлю. Все очень гармонично.
- Твои песни многие слушают, хотя ни разу тебя не лицезрели: на телевидении тебя нет, там свой междусобойчик. Нет желания к нему присоединиться?
- Я все-таки в первую очередь певица. Мне важнее, чтобы люди знали и любили мой голос, а не мои красивые глаза. И не скажу, что отсутствие медийной раскрученности меня сильно расстраивает. Сарафанное радио работает, моя популярность идет ко мне «из гущи народных масс», а не с экрана телевизора. (Смеется)
- Я слышал, что ты преподавала в Школе Аллы Пугачевой?
- Да, я преподавала там полгода, но на время пришлось отойти - из-за концертной деятельности… А школа замечательная! Методику, по которой преподает Алла Борисовна, она разрабатывала сама – на основе своего же сверхуспешного опыта. Надеюсь, через какое-то время я снова вернусь к тем прекрасным, талантливым детишкам, которые занимаются в «Future star».
- Задам тебе под занавес нашего разговора неприятный, жестокий даже вопрос: что будешь делать, если, не дай Бог, лишишься голоса?
- А не пропаду! Я много чего умею. Могу преподавать. Детские сказки пишу. Вторая специальность у меня – детский психолог. Ювелирные украшения делаю. Но хотелось бы, чтобы эти умения пригодились мне как можно позже.