В минувший четверг Кэрролл вновь выступила в суде по ее гражданскому иску о причинении телесных побоев и клевете против Трампа. В ходе перекрестного допроса адвокатом Трампа она рассказала присяжным о ее встрече с ним в люксовом нью-йоркском универмаге Bergdorf Goodman.
Защита Трампа сосредоточилась на том, почему Кэрролл не заявила публично о предполагаемом изнасиловании в то время, когда оно случилось, и не привлекла внимание других людей в универмаге.
Адвокат Трампа, Джо Такопина, неоднократно задавал вопросы о том, почему Кэрролл не кричала во время примерно 3-минутного предполагаемого сексуального насилия в примерочной Bergdorf Goodman или даже после него. «Я была настолько охвачена паникой, что не могла кричать», - свидетельствовала Кэрролл в окружном суде США на Манхэттене. «Вы не можете осуждать меня за то, что я не кричала, – сказала она адвокату Трампа. – Женщины, которые не заявляют о себе, одной из причин, по которой они не заявляют о себе, является то, что их спрашивают, почему они не закричали. Некоторые женщины кричат, некоторые нет. Это заставляет женщин молчать». Кэрролл добавила: «Я говорю вам, он изнасиловал меня независимо от того, кричала я или нет. Мне не нужно оправдание тому, что я не кричала».
Кэрролл подала иск против Трампа, утверждая, что он изнасиловал ее весной 1996 года, а затем оклеветал ее спустя годы, когда она предала эти обвинения огласке.
Трамп назвал ее первый иск «проделкой мошенницы». Кэрролл сказала, что после заявления Трампа ей в социальных сетях начали писать нелицеприятные комментарии.
Такопина попытался подчеркнуть оппозицию Трампу со стороны Кэрролл и ее друзей, а также предположить, что они собрались вместе, чтобы разработать план против него. «Как только мы обе будем в достаточно хорошей форме, чтобы составить план, мы должны снова выполнить наш патриотический долг», – написала подруга Кэрролл Кэрол Мартин по электронной почте 23 сентября 2017 года. «ИМЕННО!!!, – ответила Кэрролл в электронном письме. – У меня есть кое-что особенное для тебя, когда мы встретимся». Кэрролл настаивала на том, что она не знала, что имела в виду в электронном письме более чем пятилетней давности под словами «что-то особенное». «Это письмо... о котором я ничего не помню. Я подозреваю, что это что-то забавное. Я не могу представить, что это такое. Я понятия не имею, – сказала она. – Я ничего не помню об этом письме».
