НЛМК и «Макси-Групп»: кластерное правосудие как инструмент захвата бизнеса
Конфликт Владимира Лисина и Николая Максимова с точки зрения российской судебной системы. «Мошенники и авантюристы не должны пользоваться плодами своей деятельности» - этот постулат лежит в основе всех развитых экономик и судебных систем мира.
В этой связи одной из основных задач судебной системы является пресечение возможности пользоваться ворованным, а значит, сделать мошенничества и афёры бессмысленными.
Для решения этой задачи многочисленные суды разных инстанций вырабатывают практику судебного разбирательства по корпоративным спорам. Российская судебная система не является исключением. При всех издержках эпохи перемен, как законодательных, так и общекультурных, она стремится исполнять роль санитара для нашей экономики. Однако некоторые примеры судебных споров наглядно демонстрируют, что для достижения этой цели российской судебной системе еще предстоит пройти долгий путь.
Возьмем любопытнейший случай. Сложное, запутанное дело по искам основателя и бывшего президента металлургической компании «Макси-Групп» Николая Максимова к Новолипецкому металлургическому комбинату (НЛМК). В этом деле очевидно желание одной из сторон конфликта запутать правоприменительную практику, заставив её рассматривать фрагментарную, фасадную часть экономических и финансовых авантюр. Однако истинная картина становится понятна при рассмотрении всей цепи событий и совокупности действий, связанных с приобретением НЛМК контрольного пакета акций «Макси-Групп».
В 2007 году уральский предприниматель продал 50% плюс 1 акцию «Макси-Групп» одному из крупнейших металлургических холдингов страны – НЛМК. Целью сделки было совместное развитие компании и планомерное повышение ее капитализации путем реализации масштабной инвестиционной программы.
Однако результаты партнерства не оправдали ожиданий: сегодня «Макси-Групп» готовится к банкротству, ключевые активы компании находятся в собственности НЛМК и дочерних структур комбината, а Николай Максимов полностью отстранен от корпоративного управления. Участникам сделки не остается ничего иного кроме попыток доказать собственную правоту в различных судебных инстанциях. Заключая сделку, стороны в качестве конечной инстанции для разрешения споров, казавшихся на тот момент маловероятными, избрали Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате (ТПП) Российской Федерации. Сегодня МКАС завершил слушания по делу и в ближайшей перспективе должен вынести свой вердикт.
Разбирательства в рамках конфликта не ограничивались МКАС. С 2008 года российскими судами, как на региональном, так и на федеральном уровнях был вынесен целый ряд решений по разным направлениям спора. Например, в конце 2010 года Арбитражный суд Москвы вынес очередное решение в пользу НЛМК. При фрагментарном рассмотрении дела этот вердикт, как и ранее вынесенные судами в пользу НЛМК решения, может казаться обоснованным и логичным. Однако при рассмотрении отдельных действий в системной связи становится очевидным, что конфликт и плачевные результаты сделки крайне выгодны НЛМК и, более того, являются частью изначального плана по получению контроля над «Макси-Групп» и активами компании за минимально возможные деньги.
Суть дела довольна проста. При заключении соглашения стороны договорились о предельно ясной схеме: стоимость акций «Макси-Групп» равна стоимости бизнеса за вычетом чистой задолженности. При этом аванс в $300 млн. Максимов сразу же перечислил в «Макси-Групп» в целях реализации инвестиционной программы. Аналогичный займ должен был одновременно перечислить НЛМК. После этого события приняли совершенно неожиданный оборот.
Средства, перечисленные Максимовым для развития компании, начали расходоваться отнюдь не на инвестпрограмму, а займ от НЛМК так и не поступил. В этих условиях Максимов принял решение изъять еще не растраченную компанией часть средств. Их остаток он до сих пор тщетно пытается отсудить. При этом суды по данному делу длятся не первый год.
Одновременно с этим НЛМК в одностороннем порядке решает пересмотреть условия сделки, заявив, что в сумму чистой задолженности должна быть включена не только кредиторская, но и дебиторская задолженность. Абсурдность подобного подхода очевидна даже для первокурсника экономического факультета, однако именно это стало основой для заявлений НЛМК о том, что за акции заплачена слишком большая цена.
Следующий этап: ликвидные активы «Макси-Групп» уходят «с молотка» в прямую собственность НЛМК по цене в разы ниже рыночной в рамках аукционов. Максимов пытается доказать неправомерность этих аукционов, однако суд выносит решение об отсутствии у него права на иск.
Далее новый менеджмент «Макси-Групп» инициирует уголовное дело, в котором просит квалифицировать возврат Николаю Максимову займа как ущерб, нанесенный компании. В рамках уголовного дела на счета Максимова накладывается арест, а сумма арестованных средств практически равна сумме аванса от НЛМК.
Можно долго спорить о том, каким образом с точки зрения правосудия необходимо квалифицировать каждый из фрагментов конфликта. Однако, если смотреть на ситуацию в целом, становится ясно: Максимов лишился собственного бизнеса фактически бесплатно, некогда перспективная металлургическая компания готовится к банкротству, а ее ликвидные активы находятся в прямой собственности НЛМК. При этом 99% судебных решений принято в пользу НЛМК. Налицо «кластерное правосудие».
Нравственная и правовая суть конфликта между НЛМК и Николаем Максимовым проявляется не в эпизодах, а во всей сделке целиком. Разваливая историю продажи металлургической компании на эпизоды, НЛМК пытается не дать оценить роль покупателя в сделке и последовавшем за ней конфликте. При системном подходе и комплексном анализе становится очевидным, что каждое отдельное действие являлось частью плана, реализованного с учетом несовершенства российского правосудия. Остается надеяться, что история захвата Владимиром Лисиным «Макси-Групп» будет оценена должным образом и ляжет в основу будущей судебной и уголовной практики, направленной на недопущение подобных махинаций.
Для решения этой задачи многочисленные суды разных инстанций вырабатывают практику судебного разбирательства по корпоративным спорам. Российская судебная система не является исключением. При всех издержках эпохи перемен, как законодательных, так и общекультурных, она стремится исполнять роль санитара для нашей экономики. Однако некоторые примеры судебных споров наглядно демонстрируют, что для достижения этой цели российской судебной системе еще предстоит пройти долгий путь.
Возьмем любопытнейший случай. Сложное, запутанное дело по искам основателя и бывшего президента металлургической компании «Макси-Групп» Николая Максимова к Новолипецкому металлургическому комбинату (НЛМК). В этом деле очевидно желание одной из сторон конфликта запутать правоприменительную практику, заставив её рассматривать фрагментарную, фасадную часть экономических и финансовых авантюр. Однако истинная картина становится понятна при рассмотрении всей цепи событий и совокупности действий, связанных с приобретением НЛМК контрольного пакета акций «Макси-Групп».
В 2007 году уральский предприниматель продал 50% плюс 1 акцию «Макси-Групп» одному из крупнейших металлургических холдингов страны – НЛМК. Целью сделки было совместное развитие компании и планомерное повышение ее капитализации путем реализации масштабной инвестиционной программы.
Однако результаты партнерства не оправдали ожиданий: сегодня «Макси-Групп» готовится к банкротству, ключевые активы компании находятся в собственности НЛМК и дочерних структур комбината, а Николай Максимов полностью отстранен от корпоративного управления. Участникам сделки не остается ничего иного кроме попыток доказать собственную правоту в различных судебных инстанциях. Заключая сделку, стороны в качестве конечной инстанции для разрешения споров, казавшихся на тот момент маловероятными, избрали Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате (ТПП) Российской Федерации. Сегодня МКАС завершил слушания по делу и в ближайшей перспективе должен вынести свой вердикт.
Разбирательства в рамках конфликта не ограничивались МКАС. С 2008 года российскими судами, как на региональном, так и на федеральном уровнях был вынесен целый ряд решений по разным направлениям спора. Например, в конце 2010 года Арбитражный суд Москвы вынес очередное решение в пользу НЛМК. При фрагментарном рассмотрении дела этот вердикт, как и ранее вынесенные судами в пользу НЛМК решения, может казаться обоснованным и логичным. Однако при рассмотрении отдельных действий в системной связи становится очевидным, что конфликт и плачевные результаты сделки крайне выгодны НЛМК и, более того, являются частью изначального плана по получению контроля над «Макси-Групп» и активами компании за минимально возможные деньги.
Суть дела довольна проста. При заключении соглашения стороны договорились о предельно ясной схеме: стоимость акций «Макси-Групп» равна стоимости бизнеса за вычетом чистой задолженности. При этом аванс в $300 млн. Максимов сразу же перечислил в «Макси-Групп» в целях реализации инвестиционной программы. Аналогичный займ должен был одновременно перечислить НЛМК. После этого события приняли совершенно неожиданный оборот.
Средства, перечисленные Максимовым для развития компании, начали расходоваться отнюдь не на инвестпрограмму, а займ от НЛМК так и не поступил. В этих условиях Максимов принял решение изъять еще не растраченную компанией часть средств. Их остаток он до сих пор тщетно пытается отсудить. При этом суды по данному делу длятся не первый год.
Одновременно с этим НЛМК в одностороннем порядке решает пересмотреть условия сделки, заявив, что в сумму чистой задолженности должна быть включена не только кредиторская, но и дебиторская задолженность. Абсурдность подобного подхода очевидна даже для первокурсника экономического факультета, однако именно это стало основой для заявлений НЛМК о том, что за акции заплачена слишком большая цена.
Следующий этап: ликвидные активы «Макси-Групп» уходят «с молотка» в прямую собственность НЛМК по цене в разы ниже рыночной в рамках аукционов. Максимов пытается доказать неправомерность этих аукционов, однако суд выносит решение об отсутствии у него права на иск.
Далее новый менеджмент «Макси-Групп» инициирует уголовное дело, в котором просит квалифицировать возврат Николаю Максимову займа как ущерб, нанесенный компании. В рамках уголовного дела на счета Максимова накладывается арест, а сумма арестованных средств практически равна сумме аванса от НЛМК.
Можно долго спорить о том, каким образом с точки зрения правосудия необходимо квалифицировать каждый из фрагментов конфликта. Однако, если смотреть на ситуацию в целом, становится ясно: Максимов лишился собственного бизнеса фактически бесплатно, некогда перспективная металлургическая компания готовится к банкротству, а ее ликвидные активы находятся в прямой собственности НЛМК. При этом 99% судебных решений принято в пользу НЛМК. Налицо «кластерное правосудие».
Нравственная и правовая суть конфликта между НЛМК и Николаем Максимовым проявляется не в эпизодах, а во всей сделке целиком. Разваливая историю продажи металлургической компании на эпизоды, НЛМК пытается не дать оценить роль покупателя в сделке и последовавшем за ней конфликте. При системном подходе и комплексном анализе становится очевидным, что каждое отдельное действие являлось частью плана, реализованного с учетом несовершенства российского правосудия. Остается надеяться, что история захвата Владимиром Лисиным «Макси-Групп» будет оценена должным образом и ляжет в основу будущей судебной и уголовной практики, направленной на недопущение подобных махинаций.