Жизнь как кошмар
«Путешествовать очень полезно; это заставляет воображение трудиться. Всё прочее – лишь разочарование и усталость», – писал Луи-Фердинанд Селин в предисловии к своему роману «Путешествие на край ночи».
Очень многие авторы отправляли своих героев путешествовать. Пожалуй, это один из основных сюжетных механизмов прозы. Путешествуют Дон Кихот, Гулливер, Печорин и многие другие герои мировой классики; случается, не по своей воле узнают, насколько огромна земля (шолоховский Григорий Мелехов, герой «Записок из мёртвого дома» Достоевского), бывает, путешествием, суровым испытанием, оказывается и переезд с квартиры на квартиру, как это произошло, например, с Ильёй Ильичём Обломовым…
Но путешествовать можно не только в географическом смысле, но и в жизненном – сама по себе жизнь тоже является путешествием и, пожалуй, самым грандиозным, опасным и увлекательным.
Герой романа Кирилла Туровского «Каждый сам себе дурак» (издательство «Гелеос») Дмитрий Северин, не склонный лишний раз выходить из дому, опасающийся событий и неожиданностей, тем не менее совершает и географическое, и жизненное путешествие. Нехитрое, но стоящее ему рассудка.
В начале книги мы застаём Северина живущим в Самом Западном Городе, где есть две достопримечательности – театр и могила Канта. Наверное, благодаря этой могиле у Северина возникла некогда тяга к философии, и в свободное от зарабатывания денег на хлеб с маслом (зарабатывает финансовыми махинациями), он читает Ясперса, Бердяева, интересуется киниками и сам пробует выразить свои философские соображения на бумаге. Благодаря отосланной на конкурс работе «Шоковое столкновение «Я» и «чужих» – единственно возможный путь продолжения существования», Северина принимают в столичную Академию философии.
Герой сомневается, ехать ли ему на учёбу, но тут сами обстоятельства заставляют его сорваться с места: у партнёров по махинациям возникли проблемы, кого-то уже арестовали, кто-то убегает, и, опасаясь, что неприятности доберутся до него, Северин покупает билет и садится в поезд, который везёт его в Большой Город…
Одним литературным героям нужна война, чтобы почувствовать ужас, другим несчастная любовь или природные катаклизмы. Северину для этого достаточно увидеть бесплатную дегустацию ветчины в магазине, свадебную процессию или – вот – приём пищи соседками по купе:
« А теперь пора и оттрапезничать, – совершенно неожиданно объявила объёмистая.
Товарки обрадованно согласились.
Всё затрепыхало и пришло в движение. Появились пакеты и упаковки с лапшичкой быстрого приготовления. Овощи и мясо мёртвых зверушек.
Девчонка оживилась. Мамаша, тоже счастливая как три копейки, разматывала фольгу и просаленную бумагу. Весь обширный запас пищи в беспорядке валился в кучу на стол. <…>
Развернули, снизу уставились на меня и говорят:
– Присоединяйтесь к нам!
Мне показалось, что они замышляют что-то явно злодейское. Нет, нет, говорю, я потом как-нибудь сам. Они огорчились.
<…> они впускали в себя жизнь. Глоток за глотком. Кусок за куском.
Но тут всполохи дёрнулись, дрожащая невидимая опасность появилась. Словом, я не выдержал. Все их яйца, окорочка, помидоры вдруг стали разрастаться, тыкаться в полки… дверь… окно… Я увидел пролетающий кусок ветчины… в желудочном соке… слюнях… единое месиво из тел и еды заполнило всё…
Проводница била меня по щекам».
Жизнь в Большом городе у Северина внешне спокойная, почти бессобытийная. Всё происходит внутри него, любые мелочи, незначительные вроде бы пустячки заставляют бешено рефлектировать, оказываться на грани безумия.
Крайнее отстранение Северина автор объясняет постоянным наркотическим опьянением. Но, на мой взгляд, наркотики лишь способ (и не самый оригинальный) показать нам человека, перескочившего многолетние этапы постижения жизни. Северин – человек, открывший этот мир вдруг, в одночасье, он вывалился в него, не быв, судя по всему, ни ребёнком, ни юношей, у него нет закалки постепенным постижением пошлости, грубости, слабо прикрытой хитрости.
Сам герой тоже агрессивен по отношению к окружающим (так как агрессию он чувствует острее всего), но его агрессия, до поры, до времени, почти не выходит за рамки его внутреннего мира. Самое большее, что Северин может себе позволить (на что отважиться), – гавкнуть в ответ, зато в его сознании постоянно происходят бури, иногда выплёскивающиеся на бумагу и экран компьютера.
Через Северина автор делает неутешительный вывод о сегодняшней жизни: «Ничего не имеет смысла». Всё, что герой видит незамутнённым постепенной закалкой, а тем более, наверняка обострённым применением наркотиков, взором, представляется ему чудовищным, бесчеловечным, омерзительным. И даже редкие очарования вскоре превращаются в прах.
Постепенно отстранение героя перерастает в мизантропию. Этому способствуют не только его собственные наблюдения, но и галлюцинации-беседы со Свифтом, Селином, Сартром, Диогеном. Каждый из них даёт советы, сокрушается в своей мягкости по отношению к населённому «чужими» (по Свифту они – еху) миру. И Северин решает бороться – сооружает из оставленного погибшим приятелем-бандитом материала взрывчатые устройства и подкладывает их в автобусы. Скорее из жалости, чем из ненависти, уничтожает людей. «Утро – день – вечер – ночь. Утро – день – вечер – ночь. Это приключение, из которого живыми никогда не выходят. Женщины визжат, мужчины кряхтят, все вместе стонут». Герой помогает им скорее прекратить мучения.
Правда, толку от его действий нет: «Посмотрел я из окна на улицу и многое понял. «Чужих» меньше не стало».
Тогда Северин созревает осознания, что нужно что-то делать с собой. Насовсем погибать ему не хочется, поэтому он отправляется в Бельгию, где неизлечимо больных замораживают до того момента, пока не будет обнаружено лекарство, способное их вылечить. (Факт такой заморозки вполне документален – о нём сообщали СМИ лет десять назад, правда, стал ли он реальностью, мне выяснить не удалось.) Деньги у Северина есть, его неизлечимость очевидна, поэтому его замораживают... Кстати, о том, что произошло с героем романа после разморозки, уже известно – не так давно в том же «Гелеосе» вышел роман Туровского «Никто никому ничего никогда», по содержанию являющийся своеобразным продолжением «Каждый сам себе дурак».
…Наша сегодняшняя литература изобилует разнообразием. Предостаточно в ней и прозы, рассчитанной на эпатаж, на шок. Но равного по градусу безысходности роману Кирилла Туровского я, кажется, ещё не встречал. Жизнь в нём действительно, и небезосновательно, показана как беспросветный кошмар. Который, правда, большая часть людей старается не замечать.
Но путешествовать можно не только в географическом смысле, но и в жизненном – сама по себе жизнь тоже является путешествием и, пожалуй, самым грандиозным, опасным и увлекательным.
Герой романа Кирилла Туровского «Каждый сам себе дурак» (издательство «Гелеос») Дмитрий Северин, не склонный лишний раз выходить из дому, опасающийся событий и неожиданностей, тем не менее совершает и географическое, и жизненное путешествие. Нехитрое, но стоящее ему рассудка.
В начале книги мы застаём Северина живущим в Самом Западном Городе, где есть две достопримечательности – театр и могила Канта. Наверное, благодаря этой могиле у Северина возникла некогда тяга к философии, и в свободное от зарабатывания денег на хлеб с маслом (зарабатывает финансовыми махинациями), он читает Ясперса, Бердяева, интересуется киниками и сам пробует выразить свои философские соображения на бумаге. Благодаря отосланной на конкурс работе «Шоковое столкновение «Я» и «чужих» – единственно возможный путь продолжения существования», Северина принимают в столичную Академию философии.
Герой сомневается, ехать ли ему на учёбу, но тут сами обстоятельства заставляют его сорваться с места: у партнёров по махинациям возникли проблемы, кого-то уже арестовали, кто-то убегает, и, опасаясь, что неприятности доберутся до него, Северин покупает билет и садится в поезд, который везёт его в Большой Город…
Одним литературным героям нужна война, чтобы почувствовать ужас, другим несчастная любовь или природные катаклизмы. Северину для этого достаточно увидеть бесплатную дегустацию ветчины в магазине, свадебную процессию или – вот – приём пищи соседками по купе:
« А теперь пора и оттрапезничать, – совершенно неожиданно объявила объёмистая.
Товарки обрадованно согласились.
Всё затрепыхало и пришло в движение. Появились пакеты и упаковки с лапшичкой быстрого приготовления. Овощи и мясо мёртвых зверушек.
Девчонка оживилась. Мамаша, тоже счастливая как три копейки, разматывала фольгу и просаленную бумагу. Весь обширный запас пищи в беспорядке валился в кучу на стол. <…>
Развернули, снизу уставились на меня и говорят:
– Присоединяйтесь к нам!
Мне показалось, что они замышляют что-то явно злодейское. Нет, нет, говорю, я потом как-нибудь сам. Они огорчились.
<…> они впускали в себя жизнь. Глоток за глотком. Кусок за куском.
Но тут всполохи дёрнулись, дрожащая невидимая опасность появилась. Словом, я не выдержал. Все их яйца, окорочка, помидоры вдруг стали разрастаться, тыкаться в полки… дверь… окно… Я увидел пролетающий кусок ветчины… в желудочном соке… слюнях… единое месиво из тел и еды заполнило всё…
Проводница била меня по щекам».
Жизнь в Большом городе у Северина внешне спокойная, почти бессобытийная. Всё происходит внутри него, любые мелочи, незначительные вроде бы пустячки заставляют бешено рефлектировать, оказываться на грани безумия.
Крайнее отстранение Северина автор объясняет постоянным наркотическим опьянением. Но, на мой взгляд, наркотики лишь способ (и не самый оригинальный) показать нам человека, перескочившего многолетние этапы постижения жизни. Северин – человек, открывший этот мир вдруг, в одночасье, он вывалился в него, не быв, судя по всему, ни ребёнком, ни юношей, у него нет закалки постепенным постижением пошлости, грубости, слабо прикрытой хитрости.
Сам герой тоже агрессивен по отношению к окружающим (так как агрессию он чувствует острее всего), но его агрессия, до поры, до времени, почти не выходит за рамки его внутреннего мира. Самое большее, что Северин может себе позволить (на что отважиться), – гавкнуть в ответ, зато в его сознании постоянно происходят бури, иногда выплёскивающиеся на бумагу и экран компьютера.
Через Северина автор делает неутешительный вывод о сегодняшней жизни: «Ничего не имеет смысла». Всё, что герой видит незамутнённым постепенной закалкой, а тем более, наверняка обострённым применением наркотиков, взором, представляется ему чудовищным, бесчеловечным, омерзительным. И даже редкие очарования вскоре превращаются в прах.
Постепенно отстранение героя перерастает в мизантропию. Этому способствуют не только его собственные наблюдения, но и галлюцинации-беседы со Свифтом, Селином, Сартром, Диогеном. Каждый из них даёт советы, сокрушается в своей мягкости по отношению к населённому «чужими» (по Свифту они – еху) миру. И Северин решает бороться – сооружает из оставленного погибшим приятелем-бандитом материала взрывчатые устройства и подкладывает их в автобусы. Скорее из жалости, чем из ненависти, уничтожает людей. «Утро – день – вечер – ночь. Утро – день – вечер – ночь. Это приключение, из которого живыми никогда не выходят. Женщины визжат, мужчины кряхтят, все вместе стонут». Герой помогает им скорее прекратить мучения.
Правда, толку от его действий нет: «Посмотрел я из окна на улицу и многое понял. «Чужих» меньше не стало».
Тогда Северин созревает осознания, что нужно что-то делать с собой. Насовсем погибать ему не хочется, поэтому он отправляется в Бельгию, где неизлечимо больных замораживают до того момента, пока не будет обнаружено лекарство, способное их вылечить. (Факт такой заморозки вполне документален – о нём сообщали СМИ лет десять назад, правда, стал ли он реальностью, мне выяснить не удалось.) Деньги у Северина есть, его неизлечимость очевидна, поэтому его замораживают... Кстати, о том, что произошло с героем романа после разморозки, уже известно – не так давно в том же «Гелеосе» вышел роман Туровского «Никто никому ничего никогда», по содержанию являющийся своеобразным продолжением «Каждый сам себе дурак».
…Наша сегодняшняя литература изобилует разнообразием. Предостаточно в ней и прозы, рассчитанной на эпатаж, на шок. Но равного по градусу безысходности роману Кирилла Туровского я, кажется, ещё не встречал. Жизнь в нём действительно, и небезосновательно, показана как беспросветный кошмар. Который, правда, большая часть людей старается не замечать.