Широким шагом подминая под себя отечественный шоу-бизнес, поэт-олигарх словно хочет каждую свою хоть чуть отрифмованную абракадабру обязательно превратить в песню
Финансово-подхалимная сторона славы
То, что Михаил Гуцериев обладает талантами – спору нет. Не каждому дано на каждый вложенный рубль заработать два, к каждому новому миллиарду долларов приложить еще один, причем, явно не последний. Какими путями, через какие тернии, «головы» и жертвы (в основном чужие) шел господин Гуцериев к своему богатству – вопрос банальный, всем давно известный – и через тернии и через «головы» и через жертвы.
Но то, что серьезный финансист еще и поэт, причем, поэт серьезный, стало известно несколько лет назад. На вершину всех творческих пьедесталов он даже не взошел – вбежал. Я бы даже сказал – занесли. Оно и в самом деле – зачем идти самому, оплати дорогу – довезут, донесут, дотащат. У любых денег всегда есть своя свита – есть она и у гуцериевских денег, из тех, что сейчас крошат и перекраивают на свой лад весь российский шоу-бизнес.
Многие из нас в детстве или юности баловались стишками – кто-то потом сам над собой смеялся, кто-то с этого начинал путь к настоящему творчеству. Баловался стишками и Гуцериев – и если бы данный гражданин был простым советским, а потом российским рабочим или колхозником, в свои нынешние без малого шестьдесят он давно бы о детском увлечении забыл – благо, большинство детских стишков точно не для публикации – несмотря на сильные чувства, поэзии там обычно немного.
Но господин Гуцериев не был ни рабочим, ни колхозником – он был господином с большими деньгами, и когда кто-то (то ли со своим собственным интересом, то ли чисто из лизоблюдства) похвалил стишки Гуцериева и сдуру назвал их поэзией, тот тут же выпустил один за одним два стихотворных сборника.
Наверняка сейчас, при какой-то просто космической плодовитости сочинителя, сборник сочинений Гуцериева переплюнул бы по количеству томов Пушкина, Лермонтова и Байрона вместе взятых. Но кто-то очередной втиснувшийся в свиту на свою голову или опять же со своим интересом подобрал под его стишки аккорды на гитаре, потом набросал мелодию на синтезаторе и сказал: «Это хит!».
Дальше Мишу уже было не остановить – одно дело, когда твое творчество на бумаге в книжных магазинах, другое – когда твои сочинения поют со сцены. И что печально – когда Миша с ноги открыл дверь в наш шоу-бизнес, обычно неохотно пускающий в свое лоно чужаков, никто хотя бы на ушко не шепнул ему: «Окстись, Миша – какие песни? Маяковского и то легче спеть».
На дворе стоял кризис - гастролей все меньше, заказчики короративов все прижимистей по гонорарам. Перестраиваться под новые реалии пришлось всем – и продюсерам и композиторам и исполнителям. А тут зашел «денежный мешок» и просто спросил: «Поем?». И выложил чемодан своих талмудов, положив рядом три чемодана денег….
Поначалу, конечно, роптали – на рожон особо никто не лез, но и обниматься не спешили. Потом начали подтягиваться все, глядя, как один за другим радиоканалы покупаются Гуцериевым, как десятки песен срывают призы. Да, для некоторых из пришедших на поклон к Гуцериеву звезд это не совсем те деньги, к которым привыкли – но зато работа постоянная и предсказуемо «шлягерная». Нечто подобное гастарбайтерам, когда-то массово пришедшим на наши стройки, вытеснившим наших работяг за счет меньших зарплат. Потом втянулись – и… прежняя звездная жизнь наладилась.
В итоге сейчас в российском производстве песен появился серьезный дисбаланс – многие поэты-песенники, по сути, остались без работы, так как примерно тоже количество композиторов ушло в «рабство» к Гуцериеву. Кто-то скажет – ну что, это бизнес, ничего не поделаешь. Да оно бы и ладно – казалось бы, простому слушателю без разницы, кто там пишет песни нашим любимым певцам, лишь бы песни были хорошие. Если бы хорошие…
Есть поэзия… а есть стихи Гуцериева
Не будем ставить под сомнение все творчество Гуцериева – где-то что-то с натяжкой да с редактированием профессионалов вполне куда-то можно и пристроить. Но поэт Гуцериев словно задал себе и другим тоже задачу – перепеть все, что он сочинил и еще сочинит. А что сочинит – без сомнения. Его плодовитости может по-черному позавидовать даже дама с мопсами, одно время выплевывавшая женские детективы не реже раза в месяц. Но та хотя бы отнекивалась, что на нее работает штат литературных «негров» - а Гуцериев выше этого… А ниже этого, скрипя зубами, приходится быть всем остальным – в том числе, наипервейшим российским звездам – персонам разборчивым и капризным.
Я не живу, я в мире слез,
Я однобок, души шматок.
Мои слова – сплошной курьез
И разговор наискосок.
Представьте себе «это» в исполнении, ну, например, лирика Киркорова. И ведь придется петь – не эти строки, так другой похожий… «курьез», если хочешь ротации на десятках радио и очередную «Песню года» с «Золотым граммофоном» в придачу.
А теперь стихи другого поэта:
Как безмерно оно - притяженье Земли,
Притяженье полей и печальных ракит,
Всех дорог, по которым мы в детстве прошли,
И дорог, по которым пройти предстоит.
Это стихи Роберта Рождественского, премию имени которого Михаил Гуцериев получил в 2013 году как лучший поэт-песенник, который за счет имен исполнителей просто «выкупил» половину призовых мест для своих «хитов».
И снова не нашлось никого, кто хотя бы намекнул поэту Гуцериеву – остановись! Не позорься сам и не позорь русскую поэзию! А вот поэт Рождественский в похожей ситуации не позволил себе продаться – да, в советское время не все мерилось деньгами, в основном «указкой сверху». Так вот когда-то Рождественскому принесли стихи одной поэтессы, попросив написать хвалебную рецензию. «Плохие стихи» - не буду, отказался поэт. «Из самого ЦК попросили» - показали вверх пальцем просители. «Хоть от бога» - пожал плечами Рождественский, выпроваживая незваных гостей.
А возвращаясь к «лучшему поэту» последних лет, смотрим следующий «шедевр»:
Прошу не жди, не надо, я забуду,
Озноб души моих голодных грез,
Твоя любовь пошла, увы, на убыль,
Моя любовь была всегда всерьез.
Сие творение на свою музыку уже поет Стас Михайлов – на сегодня человек по любому звездный, с какой бы песней он на сцену не вышел. Но от песни, вернее, от песенных слов и в самом деле озноб – не в душе, по телу. Где поэзия? В лучшем случае, нервные потуги брошенного подружкой девятиклассника! Может, это стишки как раз с тех гуцериевских лет?
Поговаривают, у миллиардера за последние несколько лет накопился багаж в тысячу с лишним стихотворений (когда он успевает свои нефтяные и прочие миллиарды строгать?) плюс детско-юношеские «запасники», типа «душевного озноба». Представляете, сколько еще музыкальным «рабам» и «гастарбайтерам» вкалывать на гуцериевских поэтических плантациях, если на день сегодняшний страна поет «всего лишь» порядка полутора сотен его песен?
Хотя с учетом стахановской производительности музыкального конвейера под его началом, с момента, когда я начал писать эту статью, и на момент ее окончания, цифра в 150 песен, возможно, уже будет и не актуальна.
Вот интересно, сколько бы людей умерло на операционных столах, если бы олигарх Гуцериев в свое время вдруг почувствовал себя не великим поэтом, а, к примеру, великим… хирургом, не хуже, чем знаменитый Склифосовский? (И это при том, что и без хирурга Гуцериева костоломов в наших больницах хватает).
А сколько бы школьников или студентов вышли бы по окончании своих учебных заведений с «ветром в голове», если бы господин Гуцериев однажды вдруг проснулся с мыслью «а чем я хуже педагога Макаренко?». (И это при том, что наше образование и так хромает на обе ноги).
А поэзия, выходит, все выдержит – гонения, репрессии, забвение, нищету… Неужели и Гуцериева выдержит? Поэт Александр Бобров один из немногих, кто открыто ставит отдельно поэзию и Гуцериева: в его текстах поэзия не ночевала ни мгновения.
Ни в коем разе не хочу сказать, что одна национальность чем-то выше другой, но, быть может, как русскому сложно понять творчество кавказских народов, так и горцу (ингушу Гуцериеву) непросто осознать русскую поэзию?
Читайте эти строчки:
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Знаменитое стихотворение «Журавли» написал дагестанец Расул Гамзатов и из пронзительных строк становится ясно – у поэзии нет ни границ, ни национальности. У настоящей поэзии. Все остальное – бизнес. Грязный такой бизнес. С приставкой «шоу». И пока поэт Гуцериев стрижет «купоны» со своих многочисленных «заводов и пароходов» - шоу будет продолжаться. Тем более, «стихи» у «великого сочинителя», похоже, даже не собираются заканчиваться…
