Даже Россия, которая уже давно делала определённые миролюбивые заявления в отношении движения, старалась их озвучивать устами исключительно спецпредставителя президента РФ по Афганистану Замира Кабулова.
И только 23 августа сам президент РФ Владимир Путин нарушил режим молчания и принял участие во внеочередной сессии ОДКБ, которая прошла в закрытом формате и была организованна очень оперативно президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном.
По словам пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова, представители стран - членов ОДКБ договорились выработать совместное отношение на афганские события к 16 сентября, видимо, рассчитывая скорректировать свои позиции в зависимости от дальнейших действий талибов.
Между тем, пока основные угрозы относительно «Талибана»**, по словам Пескова, Москва видит не в самом «Талибане», а, например, в «Исламском государстве»* (ИГ), которое в Афганистане занимает сейчас сильные позиции и для России и стран, входящих в ОДКБ, представляется более весомым противником, нежели талибы.
Что же касается самого движения «Талибан», то пока превалирует та точка зрения, что оно не так опасно и более склонно к компромиссам и переговорам.
«Век» попросил прокомментировать ситуацию старшего научного сотрудника Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислава Притчина.
«Век»: В последние две недели, благодаря заявлениям Замира Кабулова, создалось впечатление, что для России даже выгодна победа талибов, так как, с одной стороны, они не представляют пока опасности для РФ, а, с другой стороны, могут быть рычагом давления Москвы, если правильно этот «рычаг» применить. Что Вы можете сказать по этому поводу?
Станислав Притчин: Эта версия отчасти может быть справедливой, потому что тут в любом случае с точки зрения идеологической поражение американцев и победа «Талибана», с которым у России, хоть и неформальные, но есть контакты, это в любом случае большой геополитический шаг вперёд.
Ушёл серьёзный крупный игрок из региона (США – прим. ред.), который всё равно был в какой-то степени раздражителем. И американские базы в Центральной Азии были очень большой проблемой для безопасности России.
Сейчас американцы ушли. Но здесь угроза не в самом «Талибане», а в том, какие риски могут быть сопряжены с его приходом к власти.
Во-первых, не совсем понятно, каковы их идеологические установки и долгосрочные цели. У них задача сейчас максимально плотно закрепиться, каким-то образом легитимировать свою власть внутри и снаружи, найти какие-то механизмы нахождения у власти, но это очень тяжело сделать.
У президента Афганистана Ашрафа Гани с многомиллионными вливаниями со стороны западных стран, по сути, не получалось контролировать страну и обеспечивать более-менее стабильное существование.
У «Талибана» не будет никакой помощи извне, у международных организаций не будет возможности присылать гуманитарную помощь обделённым слоям населения.
То есть, это минус для серьёзного вклада в стабильность. Присутствие американцев, оно всё равно часть внимания радикальных элементов, которые в Афганистане были, отвлекало на себя. Вот когда есть главный враг, ты с ним сражаешься, когда он уходит, то поколениям афганцев, которые привыкли жить в войне, очень сложно перейти к обычной гражданской жизни.
Тем более, что и заняться там больше нечем. Экономики нет. В любом случае, рано или поздно возникает вопрос: а что дальше делать этим людям с оружием, с боевым опытом и с единственными навыками участия в военных конфликтах?
Это - серьёзный вызов, в том числе для Центральной Азии, и здесь для нас то, что центральноазиатские государства больше нуждаются в нас в рамках поддержки, это, конечно, аргумент.
Потому данная теория и верна и одновременно не верна по многим аспектам.
«Век»: После первого наступления талибов в Афганистане в конце прошлого века, когда они также захватывали провинции и дошли практически до узбекской границы, они ставили себе в заслугу то, что при них был полностью ликвидирован наркотрафик из страны. Это действительно так или это была некая «благородная поза» с их стороны для европейского обывателя?
Станислав Притчин: Афгановеды считают, что это была отчасти поза. Наркоторговля на глобальном уровне претит исламу и их идеологии, но с точки зрения экономики в этой стране не так много того, что и где можно выращивать и что можно делать, чтобы пополнять бюджет.
Другой вопрос, что производство наркотиков и поставки их на экспорт при американцах возросли многократно. Определённые надежды есть на то, что эти потоки сократятся, но опять же у «Талибана» будет необходимость каким-то образом пополнять бюджет, а кроме этого больше нечем.
Более того, если на какой-то территории уже до них были налажены выращивание того же опиумного мака и производство из него наркотиков, и они захватили эту территорию, им тоже сложно будет отказаться от этого и запретить людям заниматься этим прибыльным бизнесом.
Тогда предложите альтернативу. Но никакой альтернативы у них не будет. И для того, чтобы поддерживать свою легитимность и власть на местах, им в любом случае нужно будет идти на какие-то полумеры.
«Век»: Представители «Талибана» утверждают, что дальше границ Афганистана они не пойдут, во всяком случае, они заявили это во время визита в Москву. То есть никакой опасности они для стран Центральной Азии и России не представляют. Но это противоречит самим принципам исламского миссионерства. Они врут или им можно верить?
Станислав Притчин: Теория джихада есть, но центральноазиатские государства, они исламские и тут нет какого-то серьёзного противоречия. Но у «Талибана» амбиции такие, чтобы стать внутриафганским ключевым легитимным фактором. Выходить за рамки, это значит переходить какие-то границы, которые нетрадиционны для «Талибана» и которые, естественно, будут защищаться. И тогда на международной арене все права будут на стороне государств, подвергшихся нападению талибов.
Поэтому в этом плане, мне кажется, у самого «Талибана» интересов за рамками Афганистана нет. Афганистан – это основной ареал и все те вылазки, которые были в 90-х годах, они были связаны, как правило, не с «Талибаном», а с ИДУ («Исламское движение Узбекистана» - прим. ред.) и другими какими-то организациями, которые состояли из таджиков и узбеков на севере Афганистана.
«Век»: Может ли Россия под видом помощи, безусловно, при эскалации напряженности на афгано-узбекской границе, ввести войска в Узбекистан и вновь обосноваться там «всерьёз и надолго»?
Станислав Притчин: Я думаю, что Россия войска не введёт, потому что узбекская армия является самой мощной в Центральной Азии и протяженность узбекско-афганской границы всего 130 км. Причем проходит по реке Амударье и достаточно усиленно охраняется.
Риски для Узбекистана, если они и есть, то исходят в большей степени со стороны смежных стран. То есть, условно, если боевики пройдут в Узбекистан через территорию Таджикистана, как уже, кстати, случалось.
Но если ситуация будет развиваться по негативному сценарию, то наши двусторонние соглашения с Узбекистаном по безопасности, они достаточно серьёзны по обязательствам и там есть нормы по взаимной защите. То есть даже те совместные учения на границе, на юге Сурхандарьинской области, показывают, что такой сценарий отрабатывается.
«Век»: Если случится ситуация, связанная с вводом в Узбекистан российского военного контингента, как на это отреагирует правительство Шавката Мирзиёева? Ведь не секрет, что покойный узбекский лидер Ислам Каримов никогда бы этого не допустил.
Станислав Притчин: Это с его стороны, со стороны Узбекистана, будет запрос. Без его запроса, конечно, это невозможно. И то, что учения проводились, это как раз ещё один показатель того, что Узбекистан в этом плане стал гораздо гибче. Никто не говорит про базы, никто не говорит о возвращении Узбекистана в ОДКБ, но сам формат учений Таджикистан-Узбекистан-Россия указывает на то, что всё-таки по факту это такая ОДКБешная структура, которая внешне готовит общий ответ на вызовы, исходящие из Афганистана.
«Век»: Ну, вот, «Талибан» победил. Первый шок прошёл. Все страны в растерянности и встаёт вопрос, как жить с этим дальше. Так как теперь жить? Как будут разные страны выстраивать с ним отношения?
Станислав Притчин: С одной стороны, сейчас все в растерянности, но, с другой стороны, все соседи Афганистана к такому развитию событий были готовы. Президент Ирана Ибрахим Раиси давно поздравил «Талибан» с победой и выразил надежду на то, что отношения между Афганистаном и Ираном будут восстанавливаться. Делегация «Талибана» совершила визит в Китай. Понятно, что, скорее всего, были переговоры. В России были переговоры. Узбеки довольно жёстко ведут себя в отношении тех официальных войск и тех лиц, которые связаны с официальным Кабулом, чтобы, не дай Бог, себя «не подставить» перед талибами.
Таким образом мы видим, что непосредственно соседи Афганистана к такому развитию событий готовы. А это, мне кажется, ключевой момент для «Талибана», чтобы было какое-то взаимодействие с приграничными странами. То есть, если, условно, все соседи границы с Афганистаном закроют, то это будет для страны гуманитарная катастрофа и талибы это прекрасно понимают.
Пакистан, понятно, тоже будет взаимодействовать с «Талибаном», Иран… Так что в этом плане ближайшее соседство более-менее будет взаимодействовать с талибами, готово, по крайней мере, к такому взаимодействию. Неформальные контакты у всех есть.
Если говорить про западные страны, то тут, конечно, другая история. Для них это очень неприятное развитие событий. Это - катастрофа, похуже вьетнамской войны, особенно накануне годовщины 20-летия терактов в Нью-Йорке.
Собственно, вывод американских и натовских воинских контингентов должен был показать, что они вышли, решили там все свои задачи и ситуация там стабильная. А получается, что потраченные триллионы долларов, большое количество погибших людей – всё это впустую, потому что через 20 лет они оказались в ещё худшей ситуации и Кабул в результате оказался под контролем тех, с кем они воевали, то есть, под контролем талибов.
«Век»: Спасибо за интервью.
