Абхазский Ван Гог
В Сухумском выставочном зале Союза художников Абхазии прошла выставка, посвящённая 20-летию памяти замечательного художника Заура Аджбы. Экспозиция вызвала немалый интерес у публики, потому что картины мастера, как и его судьба, впечатляют и заставляют задуматься.
Изумрудные горы и бирюзовое море, синее небо и белый снег на вершинах сопок, жёлтые лимоны, оранжевые мандарины и рыжая хурма... Это краски Абхазии. Казалось бы, трудно найти ярче.
Заур Аджба нашёл. «Оранжевое солнце, оранжевое небо...», - будто про его картины песня. Знойные пейзажи. Глядя на них, согреваешься даже в холодной Москве.
При жизни его называли абхазским Ван Гогом. Иногда короче - Аджбагогом. Заура это только радовало, потому что он боготворил великого голландского живописца и поначалу подражал ему. Пейзажи - главная его тема. А если быть точнее - пейзажи родной Абхазии, которую он любил больше жизни, за которую пошёл воевать и погиб.
- Он писал очень быстро, на одном дыхании, - говорит его старший брат, тоже художник. - Словно торопился, словно знал, что проживёт недолго.
Заур Аджба родился и вырос в уютном абхазском городе Гудаута. Рисовать любил с детства и с юных лет знал, что будет художником. После школы поступил в Сухумскую художественную академию.
- Мы учились у одного педагога, Сергея Михайловича Габелия, - рассказал мне друг Заура, нынче петербургский художник Шакро Бокучава. - Только я был постарше. Однажды, глядя на мои и моих однокурсников рисунки, Сергей Михайлович сказал: «Всё хорошо, но советую взглянуть на работы первокурсника Заура Аджбы. Одарённый мальчик! У него особое видение». Признаюсь, мы поначалу позавидовали этому новоиспеченному «гению». Но когда увидели, поняли, как прав учитель!
Сам Заур оказался простым, очень дружелюбным, скромным, трудолюбивым пареньком. Не любил «тусоваться», дискутировать о том о сём, предпочитая молча работать. Когда же его хвалили, лишь отшучивался. А однажды вдруг глубокомысленно произнёс: «Что такое рисунок? Это пробивание дороги через железную стену, которая как бы стоит между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты можешь сделать...»
- Как хорошо сказал! - восхитились друзья.
Аджба засмеялся: «Да это слова Винсента Ван Гога!»
Ещё на первом курсе, увидев фильм про Ван Гога, Заур был потрясён трагической судьбой художника и его самобытным талантом. С тех пор, если он о ком-то и мог долго говорить, - о Ван Гоге. Вот у кого надо учиться!
И для друзей Заура не осталось незамеченным, как меняется стиль молодого художника, какие яркие краски и необычные сюжеты появились у него.
Помните знаменитые «Подсолнухи» Ван Гога? Они, можно сказать, стали символом его живописи, хотя первоначально Винсент написал их, чтобы просто украсить свой дом в Арле к приезду друга - Поля Гогена.
Аджба тоже написал «Подсолнухи», но это далеко не копия. И хотя влияние великого голландца на абхазского художника очевидно - у обоих на холстах буйство цвета - Заур Аджба нашёл свой путь. Картины его неповторимы. К сожалению, его работы поначалу видели немногие. Ему бы «выставиться», но Аджба напористостью и пробивной силой никогда не отличался, просить за себя не умел, о выставке лишь мечтал.
После окончания академии в 1976 году уехал в свою Гудауту и работал, работал... Однако никого там его картины не интересовали, никто их не покупал. Возможно, импрессионизм оказался сложным для восприятия местной публикой, ведь вместо привычных плавных мазков – запятые и точки, а дома и фигуры, как бы случайно попавшие в кадр, срезаны... И нереально яркий свет! Как на картине «Осень в деревне», где всё: и дом, и телега, и лошадь – красного цвета. Вероятно, Заур написал её под впечатлением от работы Ван Гога «Красные виноградники».
И хотя Аджба стал членом молодёжного объединения Союза художников Абхазии, главными и, пожалуй, единственными ценителями его творчества были тогда его брат и жена Марина.
Женился Заур по старинному кавказскому обычаю - влюбившись с первого взгляда... выкрал невесту и привёз к себе домой. Девушка его поступка не одобрила, обиделась и не захотела с ним разговаривать.
Тогда он стал ей рассказывать про себя и про Ван Гога.
С тех пор прошло много лет, а Марина до сих пор помнит ту потрясающую лекцию о знаменитом голландском живописце, о французских импрессионистах и постимпрессионистах. Заур говорил так вдохновенно! При этом его глаза, бирюзовые как море, так светились!.. Он поделился мечтой научиться писать, как Ван Гог, показал свои работы, спросил, нравятся ли они ей. Марина ответила честно: не все. И, осмелев, объяснила, почему.
Он слушал внимательно, словно перед ним стояла не робкая, несмышлёная девчонка, а подлинный ценитель искусства. В чём-то он смог её переубедить, а с чем-то согласился и тут же, взяв кисть, стал исправлять на полотне. Причём, делал это весело, с шутками-прибаутками.
Когда утром в дом художника нагрянули родственники Марины с вопросом, согласна ли она стать женой похитителя или хочет вернуться домой, «пленница» ответила, что останется с Зауром. Ей с ним оказалось необычайно интересно, а для него потом всю жизнь были очень ценны искренние замечания жены. Она восхищалась его талантом, верила в него и терпеливо ждала признания мужа-художника.
А он, как и Ван Гог, каждый день писал картины, которые по-прежнему не продавались. Заур «успокаивал» жену: «Ван Гог за всю жизнь продал лишь одну картину...» Марина иногда возмущалась: «Перестань примерять на себя его судьбу!»
Когда в семье появились дети – сын Алан и дочка Илона, художник вынужден был подрабатывать. Он стал печь пирожки и развозить их на мотороллере по магазинам. Друзьям говорил с улыбкой: «Я – художник-пирожник».
- А мне было больно на это смотреть, - сказал Шакро Бокучава. – Я его даже поругал. И пообещал, что обязательно организую в Петербурге его выставку. «Вот увидишь, ты покоришь нашу северную столицу!»
Некоторые из друзей волновались, как бы Заур не сломался и не запил. Тем более, что всем известно о пристрастии его кумира к абсенту - дурманящему напитку, который был широко распространён в Западной Европе в конце ХIХ - начале ХХ века. Этот своеобразный наркотик, доводивший до тяжёлых нервных и психических расстройств, едва не привёл к вырождению французской нации. Ван Гог не мог жить без этого зелья. Считают, что именно абсент – причина его сумасшествия и самоубийства.
Но Аджба был ярым противником любых наркотиков и алкоголиков не миловал. На эту тему даже написал картину, где изобразил бутылку в виде человеческой головы, у которой вместо мозга голый зад...
Себе же на праздниках позволял выпить пару бокалов домашнего вина или рюмочку виноградной чачи. Другая его картина – ремейк на тему многих работ импрессионистов, воспевавших в своё время абсент, называя его «Зелёной музой» или «Зелёной феей». У Эдгара Дега, например, были картины «Стакан абсента» и «Абсент», у Эдуарда Мане – «Любитель абсента», у Пикассо – «Любительница абсента»...
Аджба изобразил необычное застолье: рядом с женщиной, напоминающей героиню знаменитой картины Пикассо, сидит сам Заур, демонстративно отвернувшись от соседки по столу. И если возле дамы стоит зелёная бутылка как прозрачный намёк, то возле него – бокал красного вина. Вот так ответил друзьям Аджба: мол, не дождётесь!
Даже бедствуя, он был жизнелюбом и оптимистом.
Узнав о трудном материальном положении художника, директор пицундского пансионата «Сосновая роща» Людмила Лолуа, родом тоже из Гудауты, решила поддержать земляка и потратила сумму, предназначенную на приобретение так называемых товарно-материальных ценностей для пансионата, на его картины. Купила больше двадцати. Развесила в холлах и столовой. И скоро была приятно удивлена, когда прибывшие на отдых художники из Москвы, увидев одну из картин Заура - «Автопортрет с трубкой», воскликнули: «Ну прямо Ван Гог!»
А он как раз и хотел сделать своеобразную копию известного портрета – взяв его за основу, Аджба как бы вписал под вангоговскую соломенную шляпу собственное лицо и стал удивительно похож на самого Ван Гога! Для пущего сходства Заур даже свои тёмные волосы нарисовал рыжими. Получился Аджбагог!
Наверное, кто-то художников, приезжавших отдыхать в Пицунду, поделился потом в столице впечатлениями о работах абхазского живописца. Так или иначе, но в 1990 году Заура пригласили участвовать в выставке, посвящённой 100-летию со дня смерти Ван Гога. В том же году Аджбу отправили на два месяца в творческую поездку в Австрию.
Сдержал свое слово и Шакро Бокучава, сумевший организовать в Санкт-Петербурге выставку работ Заура. Буквально заставил его приехать, оплатил дорогу, поселил у себя. Выставка прошла с огромным успехом. Картины очень понравились, их покупали, в том числе и иностранцы. Аджба выручил с продажи $10 тысяч! О таких больших деньгах он и не мечтал и решил тут же с кавказским размахом отблагодарить питерского друга, но тот сам оплатил банкет и сказал Зауру: «У тебя столько дыр, вези-ка деньги домой!»
Но они в доме Аджбы не залежались: началась страшная, не постижимая разумом грузино-абхазская война, и Заур раздал деньги землякам.
В это время в Пицунде Людмила Лолуа с сотрудницами прятала ценности пансионата. В те времена женщины, надрываясь, (мужчины ушли воевать), тащили в подвалы и на чердаки ковры, телевизоры, хрустальные люстры. И картины Аджбы.
Сам художник тоже ушёл на войну, хотя друзья старались отправить его в тыл, чтобы сохранить ему жизнь. Особенно после того, как однажды их командиру приснился страшный сон.
...В своем подразделении Аджба дружил с Разведчиком и Охотником – в окопах было принято называть друг друга не по фамилиям. Кличка Аджбы – Художник. Так вот, командиру в ту ночь приснилось, что один за другим погибают Охотник, Разведчик и Художник, а спустя пару дней не стало Охотника, позже ушел Разведчик.
Тогда даже те, кто не верил в вещие сны, стали уговаривать Заура покинуть поле битвы. «У художника главное оружие – кисть!» - убеждал командир, убеждали однополчане. Спас положение опять-таки питерский друг Шакро – помог организовать выставку абхазских художников в городе на Неве. На ней было представлено около 50 работ. Пригласили авторов. Пришлось и Зауру снова поехать в Санкт-Петербург. О войне он написал тогда впечатляющую картину с оптимистическим названием: «Нас не пройти!»
На той выставке приобрели только одну работу – Заура Аджбы. На вырученные средства он закупил бинты, лекарства и передал их через друзей своим однополчанам, а ещё попросил передать жене Марине, что он её очень-очень любит! Сам же задержался в Питере – Шакро придумал ему какие-то «срочные и очень важные дела», заставив там поработать.
- В память врезался один день: сыро, мрачно, ветрено, вот как сегодня, а Заур пишет этюд, - вспоминает Шакро Сергеевич.
Мы с ним разговариваем в его мастерской на берегу Невы. Здесь он работает, здесь хранил несколько картин Заура.
- Я в тот день устал бороться с ветром, решил уйти, - продолжил разговор мой собеседник. – Завернул за угол, чтобы забрать домой и Заура. Но что я вижу: у него вовсю кипит работа! Причём, холст на мольберте, спасая от ветра, придерживают с двух сторон две интеллигентные старушки, а третья держит мешочек с кистями. Увидев меня, Заур улыбнулся: «Вот, нашёл себе помощниц!» Бабульки тоже заулыбались и признались: «Какой у вас милый, обаятельный друг! И такой веселый!» Заур умел располагать людей. Как мне его не хватает! И как я себя ругаю, что отпустил его тогда назад!
И Марина тоже себя ругает, что не задержала мужа, когда он вернулся из Питера и тут же, собравшись, ушёл на передовую.
- Я кинулась за ним вслед, хотелось закричать: вернись, останься, ведь ты же говорил, что очень любишь меня! Но словно онемела, а он даже не оглянулся. Шёл быстро-быстро, напряжённой походкой, чувствовалось, ему так хотелось обернуться, но он не смог позволить себе расслабиться... Так и скрылся за поворотом.
В день его рождения, 19 сентября 1993 года, Заура смертельно ранило - 25 сентября он умер, не дожив всего пять дней до победы. Как и Ван Гог, Аджба прожил всего 37 лет. Мистика?..
Несколько лет назад мы с Мариной и их дочерью Илоной отметили день памяти Заура. А накануне в честь пятидесятилетия художника в Сухумском выставочном зале открылась персональная выставка, которую он ждал всю жизнь.
Это событие освещало местное телевидение. Марина записала передачу и показала её мне. Журналисты Абхазии поведали много интересного о своём земляке, познакомили с работами художника, вставили несколько отрывков прошлых интервью с ним. Вот Заур, стоя у мольберта, делится планами и сетует: «Я много чего хочу сделать, но не успею...»
- Он часто в последние годы говорил «не успею», - вспоминает Марина. – Неужели чувствовал скорую гибель?
И всё-таки он успел написать немало. Сейчас эти полотна бесценны. Они хранятся в его доме, в галереях родной Абхазии, в частных коллекциях Австрии, Германии, Голландии, Израиля, Франции, Италии, США.
На последней выставке, посвящённой 20-летию памяти художника, было представлено более тридцати его полотен, которые передал из Санкт-Петербурга Шакро Бокучава. Среди них и та, которую Заур написал в первые дни грузино-абхазской войны, - «Нас не пройти!» Сюжет простой: выстроенные в шеренгу вооруженные бородатые мужчины, плотно прижавшись плечом к плечу, смотрят на нас. В их глазах – решительность. Лица суровы. Среди них и автор картины. Его слова оказались вещими. Все, кто мог воевать, встали на защиту Абхазии и победили. Ради победы погиб и художник Заур Аджба.
Но остались его картины. Некоторые из них может увидеть каждый, кто приедет отдыхать в Абхазию. В Пицунде директор пансионата «Сосновая роща» Людмила Лолуа выделила земляку отдельный зал для постоянной экспозиции его работ. Для многих отдыхающих картины Аджбы стали неожиданным приятным открытием. Художница из Москвы Наталья Остроумова, посетившая «Сосновую рощу» и увидевшая там картины Заура, письменно поделилась своими впечатлениями: «Немного найдётся пансионатов на Черноморском побережье Кавказа, где можно увидеть подлинную живопись. Я ничего не знала о Зауре – где и у кого он учился, и учился ли вообще. Он похож на свободного и мощного самородка, бросившего на свои полотна все краски и страсти Абхазии...»
Эти яркие солнечные полотна радуют глаз, поднимают настроение. И очень хочется верить, что их никогда больше не придётся прятать...
Заур Аджба нашёл. «Оранжевое солнце, оранжевое небо...», - будто про его картины песня. Знойные пейзажи. Глядя на них, согреваешься даже в холодной Москве.
При жизни его называли абхазским Ван Гогом. Иногда короче - Аджбагогом. Заура это только радовало, потому что он боготворил великого голландского живописца и поначалу подражал ему. Пейзажи - главная его тема. А если быть точнее - пейзажи родной Абхазии, которую он любил больше жизни, за которую пошёл воевать и погиб.
- Он писал очень быстро, на одном дыхании, - говорит его старший брат, тоже художник. - Словно торопился, словно знал, что проживёт недолго.
Заур Аджба родился и вырос в уютном абхазском городе Гудаута. Рисовать любил с детства и с юных лет знал, что будет художником. После школы поступил в Сухумскую художественную академию.
- Мы учились у одного педагога, Сергея Михайловича Габелия, - рассказал мне друг Заура, нынче петербургский художник Шакро Бокучава. - Только я был постарше. Однажды, глядя на мои и моих однокурсников рисунки, Сергей Михайлович сказал: «Всё хорошо, но советую взглянуть на работы первокурсника Заура Аджбы. Одарённый мальчик! У него особое видение». Признаюсь, мы поначалу позавидовали этому новоиспеченному «гению». Но когда увидели, поняли, как прав учитель!
Сам Заур оказался простым, очень дружелюбным, скромным, трудолюбивым пареньком. Не любил «тусоваться», дискутировать о том о сём, предпочитая молча работать. Когда же его хвалили, лишь отшучивался. А однажды вдруг глубокомысленно произнёс: «Что такое рисунок? Это пробивание дороги через железную стену, которая как бы стоит между тем, что ты чувствуешь, и тем, что ты можешь сделать...»
- Как хорошо сказал! - восхитились друзья.
Аджба засмеялся: «Да это слова Винсента Ван Гога!»
Ещё на первом курсе, увидев фильм про Ван Гога, Заур был потрясён трагической судьбой художника и его самобытным талантом. С тех пор, если он о ком-то и мог долго говорить, - о Ван Гоге. Вот у кого надо учиться!
И для друзей Заура не осталось незамеченным, как меняется стиль молодого художника, какие яркие краски и необычные сюжеты появились у него.
Помните знаменитые «Подсолнухи» Ван Гога? Они, можно сказать, стали символом его живописи, хотя первоначально Винсент написал их, чтобы просто украсить свой дом в Арле к приезду друга - Поля Гогена.
Аджба тоже написал «Подсолнухи», но это далеко не копия. И хотя влияние великого голландца на абхазского художника очевидно - у обоих на холстах буйство цвета - Заур Аджба нашёл свой путь. Картины его неповторимы. К сожалению, его работы поначалу видели немногие. Ему бы «выставиться», но Аджба напористостью и пробивной силой никогда не отличался, просить за себя не умел, о выставке лишь мечтал.
После окончания академии в 1976 году уехал в свою Гудауту и работал, работал... Однако никого там его картины не интересовали, никто их не покупал. Возможно, импрессионизм оказался сложным для восприятия местной публикой, ведь вместо привычных плавных мазков – запятые и точки, а дома и фигуры, как бы случайно попавшие в кадр, срезаны... И нереально яркий свет! Как на картине «Осень в деревне», где всё: и дом, и телега, и лошадь – красного цвета. Вероятно, Заур написал её под впечатлением от работы Ван Гога «Красные виноградники».
И хотя Аджба стал членом молодёжного объединения Союза художников Абхазии, главными и, пожалуй, единственными ценителями его творчества были тогда его брат и жена Марина.
Женился Заур по старинному кавказскому обычаю - влюбившись с первого взгляда... выкрал невесту и привёз к себе домой. Девушка его поступка не одобрила, обиделась и не захотела с ним разговаривать.
Тогда он стал ей рассказывать про себя и про Ван Гога.
С тех пор прошло много лет, а Марина до сих пор помнит ту потрясающую лекцию о знаменитом голландском живописце, о французских импрессионистах и постимпрессионистах. Заур говорил так вдохновенно! При этом его глаза, бирюзовые как море, так светились!.. Он поделился мечтой научиться писать, как Ван Гог, показал свои работы, спросил, нравятся ли они ей. Марина ответила честно: не все. И, осмелев, объяснила, почему.
Он слушал внимательно, словно перед ним стояла не робкая, несмышлёная девчонка, а подлинный ценитель искусства. В чём-то он смог её переубедить, а с чем-то согласился и тут же, взяв кисть, стал исправлять на полотне. Причём, делал это весело, с шутками-прибаутками.
Когда утром в дом художника нагрянули родственники Марины с вопросом, согласна ли она стать женой похитителя или хочет вернуться домой, «пленница» ответила, что останется с Зауром. Ей с ним оказалось необычайно интересно, а для него потом всю жизнь были очень ценны искренние замечания жены. Она восхищалась его талантом, верила в него и терпеливо ждала признания мужа-художника.
А он, как и Ван Гог, каждый день писал картины, которые по-прежнему не продавались. Заур «успокаивал» жену: «Ван Гог за всю жизнь продал лишь одну картину...» Марина иногда возмущалась: «Перестань примерять на себя его судьбу!»
Когда в семье появились дети – сын Алан и дочка Илона, художник вынужден был подрабатывать. Он стал печь пирожки и развозить их на мотороллере по магазинам. Друзьям говорил с улыбкой: «Я – художник-пирожник».
- А мне было больно на это смотреть, - сказал Шакро Бокучава. – Я его даже поругал. И пообещал, что обязательно организую в Петербурге его выставку. «Вот увидишь, ты покоришь нашу северную столицу!»
Некоторые из друзей волновались, как бы Заур не сломался и не запил. Тем более, что всем известно о пристрастии его кумира к абсенту - дурманящему напитку, который был широко распространён в Западной Европе в конце ХIХ - начале ХХ века. Этот своеобразный наркотик, доводивший до тяжёлых нервных и психических расстройств, едва не привёл к вырождению французской нации. Ван Гог не мог жить без этого зелья. Считают, что именно абсент – причина его сумасшествия и самоубийства.
Но Аджба был ярым противником любых наркотиков и алкоголиков не миловал. На эту тему даже написал картину, где изобразил бутылку в виде человеческой головы, у которой вместо мозга голый зад...
Себе же на праздниках позволял выпить пару бокалов домашнего вина или рюмочку виноградной чачи. Другая его картина – ремейк на тему многих работ импрессионистов, воспевавших в своё время абсент, называя его «Зелёной музой» или «Зелёной феей». У Эдгара Дега, например, были картины «Стакан абсента» и «Абсент», у Эдуарда Мане – «Любитель абсента», у Пикассо – «Любительница абсента»...
Аджба изобразил необычное застолье: рядом с женщиной, напоминающей героиню знаменитой картины Пикассо, сидит сам Заур, демонстративно отвернувшись от соседки по столу. И если возле дамы стоит зелёная бутылка как прозрачный намёк, то возле него – бокал красного вина. Вот так ответил друзьям Аджба: мол, не дождётесь!
Даже бедствуя, он был жизнелюбом и оптимистом.
Узнав о трудном материальном положении художника, директор пицундского пансионата «Сосновая роща» Людмила Лолуа, родом тоже из Гудауты, решила поддержать земляка и потратила сумму, предназначенную на приобретение так называемых товарно-материальных ценностей для пансионата, на его картины. Купила больше двадцати. Развесила в холлах и столовой. И скоро была приятно удивлена, когда прибывшие на отдых художники из Москвы, увидев одну из картин Заура - «Автопортрет с трубкой», воскликнули: «Ну прямо Ван Гог!»
А он как раз и хотел сделать своеобразную копию известного портрета – взяв его за основу, Аджба как бы вписал под вангоговскую соломенную шляпу собственное лицо и стал удивительно похож на самого Ван Гога! Для пущего сходства Заур даже свои тёмные волосы нарисовал рыжими. Получился Аджбагог!
Наверное, кто-то художников, приезжавших отдыхать в Пицунду, поделился потом в столице впечатлениями о работах абхазского живописца. Так или иначе, но в 1990 году Заура пригласили участвовать в выставке, посвящённой 100-летию со дня смерти Ван Гога. В том же году Аджбу отправили на два месяца в творческую поездку в Австрию.
Сдержал свое слово и Шакро Бокучава, сумевший организовать в Санкт-Петербурге выставку работ Заура. Буквально заставил его приехать, оплатил дорогу, поселил у себя. Выставка прошла с огромным успехом. Картины очень понравились, их покупали, в том числе и иностранцы. Аджба выручил с продажи $10 тысяч! О таких больших деньгах он и не мечтал и решил тут же с кавказским размахом отблагодарить питерского друга, но тот сам оплатил банкет и сказал Зауру: «У тебя столько дыр, вези-ка деньги домой!»
Но они в доме Аджбы не залежались: началась страшная, не постижимая разумом грузино-абхазская война, и Заур раздал деньги землякам.
В это время в Пицунде Людмила Лолуа с сотрудницами прятала ценности пансионата. В те времена женщины, надрываясь, (мужчины ушли воевать), тащили в подвалы и на чердаки ковры, телевизоры, хрустальные люстры. И картины Аджбы.
Сам художник тоже ушёл на войну, хотя друзья старались отправить его в тыл, чтобы сохранить ему жизнь. Особенно после того, как однажды их командиру приснился страшный сон.
...В своем подразделении Аджба дружил с Разведчиком и Охотником – в окопах было принято называть друг друга не по фамилиям. Кличка Аджбы – Художник. Так вот, командиру в ту ночь приснилось, что один за другим погибают Охотник, Разведчик и Художник, а спустя пару дней не стало Охотника, позже ушел Разведчик.
Тогда даже те, кто не верил в вещие сны, стали уговаривать Заура покинуть поле битвы. «У художника главное оружие – кисть!» - убеждал командир, убеждали однополчане. Спас положение опять-таки питерский друг Шакро – помог организовать выставку абхазских художников в городе на Неве. На ней было представлено около 50 работ. Пригласили авторов. Пришлось и Зауру снова поехать в Санкт-Петербург. О войне он написал тогда впечатляющую картину с оптимистическим названием: «Нас не пройти!»
На той выставке приобрели только одну работу – Заура Аджбы. На вырученные средства он закупил бинты, лекарства и передал их через друзей своим однополчанам, а ещё попросил передать жене Марине, что он её очень-очень любит! Сам же задержался в Питере – Шакро придумал ему какие-то «срочные и очень важные дела», заставив там поработать.
- В память врезался один день: сыро, мрачно, ветрено, вот как сегодня, а Заур пишет этюд, - вспоминает Шакро Сергеевич.
Мы с ним разговариваем в его мастерской на берегу Невы. Здесь он работает, здесь хранил несколько картин Заура.
- Я в тот день устал бороться с ветром, решил уйти, - продолжил разговор мой собеседник. – Завернул за угол, чтобы забрать домой и Заура. Но что я вижу: у него вовсю кипит работа! Причём, холст на мольберте, спасая от ветра, придерживают с двух сторон две интеллигентные старушки, а третья держит мешочек с кистями. Увидев меня, Заур улыбнулся: «Вот, нашёл себе помощниц!» Бабульки тоже заулыбались и признались: «Какой у вас милый, обаятельный друг! И такой веселый!» Заур умел располагать людей. Как мне его не хватает! И как я себя ругаю, что отпустил его тогда назад!
И Марина тоже себя ругает, что не задержала мужа, когда он вернулся из Питера и тут же, собравшись, ушёл на передовую.
- Я кинулась за ним вслед, хотелось закричать: вернись, останься, ведь ты же говорил, что очень любишь меня! Но словно онемела, а он даже не оглянулся. Шёл быстро-быстро, напряжённой походкой, чувствовалось, ему так хотелось обернуться, но он не смог позволить себе расслабиться... Так и скрылся за поворотом.
В день его рождения, 19 сентября 1993 года, Заура смертельно ранило - 25 сентября он умер, не дожив всего пять дней до победы. Как и Ван Гог, Аджба прожил всего 37 лет. Мистика?..
Несколько лет назад мы с Мариной и их дочерью Илоной отметили день памяти Заура. А накануне в честь пятидесятилетия художника в Сухумском выставочном зале открылась персональная выставка, которую он ждал всю жизнь.
Это событие освещало местное телевидение. Марина записала передачу и показала её мне. Журналисты Абхазии поведали много интересного о своём земляке, познакомили с работами художника, вставили несколько отрывков прошлых интервью с ним. Вот Заур, стоя у мольберта, делится планами и сетует: «Я много чего хочу сделать, но не успею...»
- Он часто в последние годы говорил «не успею», - вспоминает Марина. – Неужели чувствовал скорую гибель?
И всё-таки он успел написать немало. Сейчас эти полотна бесценны. Они хранятся в его доме, в галереях родной Абхазии, в частных коллекциях Австрии, Германии, Голландии, Израиля, Франции, Италии, США.
На последней выставке, посвящённой 20-летию памяти художника, было представлено более тридцати его полотен, которые передал из Санкт-Петербурга Шакро Бокучава. Среди них и та, которую Заур написал в первые дни грузино-абхазской войны, - «Нас не пройти!» Сюжет простой: выстроенные в шеренгу вооруженные бородатые мужчины, плотно прижавшись плечом к плечу, смотрят на нас. В их глазах – решительность. Лица суровы. Среди них и автор картины. Его слова оказались вещими. Все, кто мог воевать, встали на защиту Абхазии и победили. Ради победы погиб и художник Заур Аджба.
Но остались его картины. Некоторые из них может увидеть каждый, кто приедет отдыхать в Абхазию. В Пицунде директор пансионата «Сосновая роща» Людмила Лолуа выделила земляку отдельный зал для постоянной экспозиции его работ. Для многих отдыхающих картины Аджбы стали неожиданным приятным открытием. Художница из Москвы Наталья Остроумова, посетившая «Сосновую рощу» и увидевшая там картины Заура, письменно поделилась своими впечатлениями: «Немного найдётся пансионатов на Черноморском побережье Кавказа, где можно увидеть подлинную живопись. Я ничего не знала о Зауре – где и у кого он учился, и учился ли вообще. Он похож на свободного и мощного самородка, бросившего на свои полотна все краски и страсти Абхазии...»
Эти яркие солнечные полотна радуют глаз, поднимают настроение. И очень хочется верить, что их никогда больше не придётся прятать...