Как «царская» усадьба советской власти послужила
По мнению главы Ростуризма Олега Сафонова, развитие внутреннего и въездного туризма в нынешних реалиях является приоритетным. Будет правильно, сказал высокопоставленный чиновник, если значительная часть денег, которые российские туристы тратят в отпуске, будет оставаться в России и работать на нашу, а не на чужую экономику.
Новый туристический объект Владимиро-Суздальского музея-заповедника – усадьба «Муромцево» - в этом плане работает на опережение. С июля 2015 года, когда стартовала программа экскурсионного обслуживания в усадьбе, «Муромцево» посетило 1600 человек.
Принимая во внимание «нераскрученность» объекта и его относительную удаленность от основного туристского трафика (Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Боголюбово), а также отсутствие инфраструктуры, следует признать количество посетителей весьма значительным. Но это лишь те, кто побывал в бывшей усадьбе Владимира Храповицкого в выходные дни, когда проводились дополнительные экскурсии, и приобрел билет. Судя же по отзывам на различных сайтах интернет-пространства, заинтересовались «графскими» развалинами десятки тысяч. Слух об уникальной и загадочной усадьбе пошел «по всей Руси великой» - в Муромцево двинулись путешественники из Петербурга и Нижнего Новгорода, Рязани и Москвы.
Вот краткие выдержки из отзывов посетителей:
«…полуразрушенный балкон, достойный Джульетты, обветшавшая башня, сошедшая с полотен о рыцарских турнирах, огромные липы и ели, кусты и тропинки с еще угадывающимся рисунком планировки».
«Можно представить, какие здесь раньше были балы, как на заднем дворе паслись кони с волнистыми гривами, как смотрел в окно на свои леса хозяин. Прямые углы и ровные стены проигрывают кривизне, выступам, ступенькам, башенкам, балкончикам».
«Очень, очень обидно, что такой шедевр постигла такая судьба. И мужик этот Храповицкий был очень крутой и правильный, как я понял из рассказов местных жителей».
Еще бы! Не был бы правильным, не получил бы от Министерства земледелия и государственных имуществ Российской Империи Золотую медаль за особые заслуги в области разведения леса. По отзывам современников, был Владимир Храповицкий очень строг и требователен, но добр и отзывчив. За свое хорошее отношение требовал исполнительности и преданности. Был щедр, чем запомнился людям и прославился в народе.
Сейчас трудно сказать наверняка, каков был штат «обслуживающего персонала» усадьбы «Муромцево». Жителей в поселке насчитывалось около двухсот, наверняка больше половины из них работало «у барина». Поддерживать в идеальном состоянии усадьбу площадью 40 гектаров – работа нешуточная, если на ее территории находятся скотный двор, конюшни, каретный сарай, гараж, каскады прудов, да и в замке - около 80 комнат. А еще оранжереи, летний театр, храм, лодочная станция – всего более 70 объектов. В частности, построенные в конце позапрошлого века инженерные коммуникации (водопровод с водонасосной подстацией, канализация, электричество), телеграфная станция и собственная котельная. Апартаменты замка были оборудованы ванными комнатами и телефонными аппаратами. К сожалению, подробное описание внутреннего убранства главного дома усадьбы «Муромцево» до 1917 года не сохранилось (или пока они не введены в научный оборот). Зато хорошо известно, что после национализации (ее обстоятельства, как и отъезд Владимира Храповицкого из России, также неизвестны) в 1918 году «300 пудов ценностей» вывезено в музеи Владимирской области. Сама по себе эта фраза выглядит кощунственно, но с точки зрения победившего пролетариата расправа с угнетателем трудового народа должна, очевидно, выглядеть именно так. «Все отнять и поделить…»
Владимир Храповицкий, судя по его деятельности во благо России, неплохо разбирался в экономике, а вот в вопросах экспроприации силен не был. Его род почти три века служил Отечеству, и земля на Владимирщине ему досталась от предков. Он всего лишь умел на ней работать, зарабатывать и давать работу другим. За что и поплатился: плодами его многолетних трудов воспользовалась новая власть. Провозгласив лозунг «Мы наш, мы новый мир построим», начали с разрушения. Им же и закончили в данном конкретном отдельно взятом уголке Российской Империи. Первой жертвой пал летний театр.
Мой родной дядя, старший брат отца, в то время был, что называется, в гуще событий на правах активного наблюдателя, поскольку ему в ту пору шел одиннадцатый год. Он рассказывал, какое неизгладимое впечатление произвел театр при первом проникновении внутрь здания. Такой красоты деревенские подростки отродясь не видели! Театр был хотя и маленьким, но оборудованным профессионально, с фойе, кулисами, ложами, гримерками и бархатными золочеными креслами в зрительном зале. Дядя считал, что из-за отсутствия охраны, которую должны были обеспечить новые власти, имущество театра было частично расхищено местными жителями, частично повреждено. Но то, что осталось, то есть само здание, стало использоваться фактически по назначению – для проведения культурного досуга местной молодежи. Были организованы драмкружок, хоровой коллектив, школа изобразительного искусства и – самое главное! – лекторская группа для разъяснения «текущего момента». Каждое значимое с точки зрения истории революционной борьбы событие отмечалось лекцией – будь то «день свержения самодержавия» или «день памяти декабристов». После лекции часто организовывались танцы. Любопытно, что среди местных жителей нашелся и руководитель театрального кружка в Муромцеве – некто Алексеев Иван Федотыч. Из крестьян. При этом никакого специального образования Федотычу не потребовалось – до октябрьского переворота он служил в каком-то театре в Москве столяром. И, как высокопарно выражался мой дядя, «познал премудрости театрально-сценической жизни». Любопытно, что организаторы культурного досуга сельской молодежи умудрялись продавать билеты на свои мероприятия, а собранные средства шли в какой-либо фонд, например, «Добровольного общества самолетостроения («Добролёт»)» или в «ВоенМор» (что-то связанное с военно-морскими силами).
Как вспоминал дядя Иван, использование театра в бывшей «царской» усадьбе продолжалось до 1925 года. В летнем театре не было отопления, поэтому под клуб приспособили помещение построенного тем же Храповицким магазина, оборудовав его сценой, зрительным залом на 200 человек и кинобудкой. Театр оказался брошенным и, в конце концов, сгорел – правда, уже после Великой Отечественной войны.
Нельзя обойти вниманием и ту роль, которая выпала на долю усадьбы в военные годы. Более подходящего места для тылового госпиталя было не найти. Во-первых, так называемый главный дом имения, построенный в виде замка, имел водоснабжение, отопление, канализацию, телеграф и телефон. Правда, в 1921 году там открылся Муромцевский лесхоз-техникум, в связи с чем паркетный пол был покрашен масляной краской, мебель вывезли и распродали (или разворовали), вазы и скульптуры «куда-то делись». Во-вторых, построенная тем же Храповицким железнодорожная ветка позволяла эшелонам с фронта привозить во Владимирскую глубинку раненых бойцов. Станция находилась в километре от усадьбы, их соединяла хорошая, пригодная для езды на подводах, дорога. В-третьих, парк - несколько гектаров деревьев ценных пород: пихта бальзамическая, пихта сибирская, сосна Веймутова, сосна Банкса, сосна румелийская, кипарисовик горохоплодный. Все годы войны в госпитале работала медсестрой моя тетя, Надежда Ивановна, и она не раз рассказывала, как быстро начинали поправляться раненые бойцы, когда их на носилках, хорошенько укутав, выносили подышать свежим, напоенным ароматом хвои воздухом. Для поправки здоровья раненых бойцов очень важным фактором было и тепло в палатах. Отопление в замке было предусмотрено таким образом, чтобы и в самые лютые морозы все огромное здание прогревалось. В подвале был установлен огромный котел, который «питался» даже гнилыми и сырыми дровами. Для его обслуживания требовался 1 человек – истопник. А размещалось в замке-госпитале до 800 человек одновременно.
Госпиталь работал в «царской» усадьбе до 1946 года, затем туда вернулся техникум. Среди тысяч его выпускников – несколько моих родственников разных поколений. Все они помнят парадный вход, зеркальный зал, лепные потолки с художественной росписью, резные деревянные панели, рыцарские доспехи в стеклянных витринах. Среди этого великолепия они постигали основы науки о лесе, заложенной на этой земле великим садоводом Карлом Тюрмером, сподвижником Владимира Храповицкого в деле облагораживания окружающей среды. А потом реализовывали полученные знания и навыки на практике, работая на лесопромышленных предприятиях и в лесном хозяйстве. Так, моя тетя Евгения Ивановна после защиты диплома в конце 40-х – начале 50-х годов прошлого века была направлена на восстановление пострадавших от войны лесов Северного Кавказа и создание искусственных лесов в степных районах Крыма. Так случилось, что в этом году я увидела под Керчью посаженные тетей Женей леса…
«Чудны дела Твои, Господи!»
Нынешняя ситуация – явные шаги к возрождению усадьбы – как бальзам на раны всему нашему роду Родионовых, а он сейчас насчитывает более 50 человек, прямых потомков того самого пекаря Ивана Алексеевича, который работал у Владимира Храповицкого. И мы с нетерпением ждем открытия Вторых Муромцевских чтений, которое состоится сегодня, 9 декабря, и издания по итогам чтений второго выпуска альманаха «Муромцево между минувшим и грядущим».
«Грядущее свершается сейчас».
Принимая во внимание «нераскрученность» объекта и его относительную удаленность от основного туристского трафика (Владимир, Суздаль, Юрьев-Польский, Боголюбово), а также отсутствие инфраструктуры, следует признать количество посетителей весьма значительным. Но это лишь те, кто побывал в бывшей усадьбе Владимира Храповицкого в выходные дни, когда проводились дополнительные экскурсии, и приобрел билет. Судя же по отзывам на различных сайтах интернет-пространства, заинтересовались «графскими» развалинами десятки тысяч. Слух об уникальной и загадочной усадьбе пошел «по всей Руси великой» - в Муромцево двинулись путешественники из Петербурга и Нижнего Новгорода, Рязани и Москвы.
Вот краткие выдержки из отзывов посетителей:
«…полуразрушенный балкон, достойный Джульетты, обветшавшая башня, сошедшая с полотен о рыцарских турнирах, огромные липы и ели, кусты и тропинки с еще угадывающимся рисунком планировки».
«Можно представить, какие здесь раньше были балы, как на заднем дворе паслись кони с волнистыми гривами, как смотрел в окно на свои леса хозяин. Прямые углы и ровные стены проигрывают кривизне, выступам, ступенькам, башенкам, балкончикам».
«Очень, очень обидно, что такой шедевр постигла такая судьба. И мужик этот Храповицкий был очень крутой и правильный, как я понял из рассказов местных жителей».
Еще бы! Не был бы правильным, не получил бы от Министерства земледелия и государственных имуществ Российской Империи Золотую медаль за особые заслуги в области разведения леса. По отзывам современников, был Владимир Храповицкий очень строг и требователен, но добр и отзывчив. За свое хорошее отношение требовал исполнительности и преданности. Был щедр, чем запомнился людям и прославился в народе.
Сейчас трудно сказать наверняка, каков был штат «обслуживающего персонала» усадьбы «Муромцево». Жителей в поселке насчитывалось около двухсот, наверняка больше половины из них работало «у барина». Поддерживать в идеальном состоянии усадьбу площадью 40 гектаров – работа нешуточная, если на ее территории находятся скотный двор, конюшни, каретный сарай, гараж, каскады прудов, да и в замке - около 80 комнат. А еще оранжереи, летний театр, храм, лодочная станция – всего более 70 объектов. В частности, построенные в конце позапрошлого века инженерные коммуникации (водопровод с водонасосной подстацией, канализация, электричество), телеграфная станция и собственная котельная. Апартаменты замка были оборудованы ванными комнатами и телефонными аппаратами. К сожалению, подробное описание внутреннего убранства главного дома усадьбы «Муромцево» до 1917 года не сохранилось (или пока они не введены в научный оборот). Зато хорошо известно, что после национализации (ее обстоятельства, как и отъезд Владимира Храповицкого из России, также неизвестны) в 1918 году «300 пудов ценностей» вывезено в музеи Владимирской области. Сама по себе эта фраза выглядит кощунственно, но с точки зрения победившего пролетариата расправа с угнетателем трудового народа должна, очевидно, выглядеть именно так. «Все отнять и поделить…»
Владимир Храповицкий, судя по его деятельности во благо России, неплохо разбирался в экономике, а вот в вопросах экспроприации силен не был. Его род почти три века служил Отечеству, и земля на Владимирщине ему досталась от предков. Он всего лишь умел на ней работать, зарабатывать и давать работу другим. За что и поплатился: плодами его многолетних трудов воспользовалась новая власть. Провозгласив лозунг «Мы наш, мы новый мир построим», начали с разрушения. Им же и закончили в данном конкретном отдельно взятом уголке Российской Империи. Первой жертвой пал летний театр.
Мой родной дядя, старший брат отца, в то время был, что называется, в гуще событий на правах активного наблюдателя, поскольку ему в ту пору шел одиннадцатый год. Он рассказывал, какое неизгладимое впечатление произвел театр при первом проникновении внутрь здания. Такой красоты деревенские подростки отродясь не видели! Театр был хотя и маленьким, но оборудованным профессионально, с фойе, кулисами, ложами, гримерками и бархатными золочеными креслами в зрительном зале. Дядя считал, что из-за отсутствия охраны, которую должны были обеспечить новые власти, имущество театра было частично расхищено местными жителями, частично повреждено. Но то, что осталось, то есть само здание, стало использоваться фактически по назначению – для проведения культурного досуга местной молодежи. Были организованы драмкружок, хоровой коллектив, школа изобразительного искусства и – самое главное! – лекторская группа для разъяснения «текущего момента». Каждое значимое с точки зрения истории революционной борьбы событие отмечалось лекцией – будь то «день свержения самодержавия» или «день памяти декабристов». После лекции часто организовывались танцы. Любопытно, что среди местных жителей нашелся и руководитель театрального кружка в Муромцеве – некто Алексеев Иван Федотыч. Из крестьян. При этом никакого специального образования Федотычу не потребовалось – до октябрьского переворота он служил в каком-то театре в Москве столяром. И, как высокопарно выражался мой дядя, «познал премудрости театрально-сценической жизни». Любопытно, что организаторы культурного досуга сельской молодежи умудрялись продавать билеты на свои мероприятия, а собранные средства шли в какой-либо фонд, например, «Добровольного общества самолетостроения («Добролёт»)» или в «ВоенМор» (что-то связанное с военно-морскими силами).
Как вспоминал дядя Иван, использование театра в бывшей «царской» усадьбе продолжалось до 1925 года. В летнем театре не было отопления, поэтому под клуб приспособили помещение построенного тем же Храповицким магазина, оборудовав его сценой, зрительным залом на 200 человек и кинобудкой. Театр оказался брошенным и, в конце концов, сгорел – правда, уже после Великой Отечественной войны.
Нельзя обойти вниманием и ту роль, которая выпала на долю усадьбы в военные годы. Более подходящего места для тылового госпиталя было не найти. Во-первых, так называемый главный дом имения, построенный в виде замка, имел водоснабжение, отопление, канализацию, телеграф и телефон. Правда, в 1921 году там открылся Муромцевский лесхоз-техникум, в связи с чем паркетный пол был покрашен масляной краской, мебель вывезли и распродали (или разворовали), вазы и скульптуры «куда-то делись». Во-вторых, построенная тем же Храповицким железнодорожная ветка позволяла эшелонам с фронта привозить во Владимирскую глубинку раненых бойцов. Станция находилась в километре от усадьбы, их соединяла хорошая, пригодная для езды на подводах, дорога. В-третьих, парк - несколько гектаров деревьев ценных пород: пихта бальзамическая, пихта сибирская, сосна Веймутова, сосна Банкса, сосна румелийская, кипарисовик горохоплодный. Все годы войны в госпитале работала медсестрой моя тетя, Надежда Ивановна, и она не раз рассказывала, как быстро начинали поправляться раненые бойцы, когда их на носилках, хорошенько укутав, выносили подышать свежим, напоенным ароматом хвои воздухом. Для поправки здоровья раненых бойцов очень важным фактором было и тепло в палатах. Отопление в замке было предусмотрено таким образом, чтобы и в самые лютые морозы все огромное здание прогревалось. В подвале был установлен огромный котел, который «питался» даже гнилыми и сырыми дровами. Для его обслуживания требовался 1 человек – истопник. А размещалось в замке-госпитале до 800 человек одновременно.
Госпиталь работал в «царской» усадьбе до 1946 года, затем туда вернулся техникум. Среди тысяч его выпускников – несколько моих родственников разных поколений. Все они помнят парадный вход, зеркальный зал, лепные потолки с художественной росписью, резные деревянные панели, рыцарские доспехи в стеклянных витринах. Среди этого великолепия они постигали основы науки о лесе, заложенной на этой земле великим садоводом Карлом Тюрмером, сподвижником Владимира Храповицкого в деле облагораживания окружающей среды. А потом реализовывали полученные знания и навыки на практике, работая на лесопромышленных предприятиях и в лесном хозяйстве. Так, моя тетя Евгения Ивановна после защиты диплома в конце 40-х – начале 50-х годов прошлого века была направлена на восстановление пострадавших от войны лесов Северного Кавказа и создание искусственных лесов в степных районах Крыма. Так случилось, что в этом году я увидела под Керчью посаженные тетей Женей леса…
«Чудны дела Твои, Господи!»
Нынешняя ситуация – явные шаги к возрождению усадьбы – как бальзам на раны всему нашему роду Родионовых, а он сейчас насчитывает более 50 человек, прямых потомков того самого пекаря Ивана Алексеевича, который работал у Владимира Храповицкого. И мы с нетерпением ждем открытия Вторых Муромцевских чтений, которое состоится сегодня, 9 декабря, и издания по итогам чтений второго выпуска альманаха «Муромцево между минувшим и грядущим».
«Грядущее свершается сейчас».