(Продолжение)
«Отец всю жизнь занимался танками, и умирал в День танкиста, 12 сентября 1976 года. Ему было 68 лет. Москва, как обычно, отмечала праздник салютом. А я читала отцу свои стихи, что-то рассказывала и пообещала: «Напишу о тебе книгу! О твоей жизни, об истории Т-34».
Он усмехнулся: «Что ты об этом знаешь? И никто тебе ничего не расскажет – все были засекречены, давали подписку. Но если возьмешься писать, никого не забудь, не обидь!» Назвал и Афанасия Фирсова. «С него все начиналось. Это наш учитель, без него бы ничего не было».
А как же Кошкин? Ведь уже тогда многие люди знали по кинофильму о его знаменитом танковом пробеге из Харькова в Москву и считали именно Михаила Кошкина главным «отцом» этой легендарной машины.
Лариса начала разбирать и изучать архив отца. Зачитывалась его воспоминаниями. «Мы начинали рабочий день в 8 утра и заканчивали в 11-12 ночи. Никого буквально нельзя было оторвать от чертежной доски. Мы так верили в свое детище!»
«Как же сожалела я в те минуты, что не интересовалась работой отца раньше! – призналась Васильева. - Не расспрашивала его. А зачем? Я ведь была поэтессой! Мало того, с детства ненавидела танки, потому что они отнимали у меня отца. Он пропадал на работе, а дома о ней говорить было нельзя – секретно! «Какие-то строгие тайны из дому отца увели, а вскоре по улицам танки гудящей волной поползли».
Лариса взялась за обещанную книгу. Пошла к бывшим танкостроителям за их воспоминаниями, пока те еще были живы. А они, как и предупреждал отец, ничего говорить не стали. По-прежнему берегли тайну. Но надо знать Ларису Васильеву! Писательница настойчиво искала, собирая сведения по крупицам. Все-таки узнала, что Афанасий Фирсов с 1931 года возглавлял танковое КБ Харьковского паровозостроительного завода – ХПЗ. В 1937 году его арестовали, и он бесследно исчез.
За что арестовали? Почему о нем молчали? Почему «без него ничего бы не было»? И самого Т-34? Мать Ларисы сказала дочери: «Фирсов всю жизнь был большой болью твоего отца, считал, что тот один пострадал за всех». О нем отец нигде напрямую не писал. Но в одной из его тетрадок Лариса Николаевна нашла запись: «Не забывай того, кто тебе помогал творить, искать новое…» Дочь догадалась, о ком идет речь. За этой строчкой стояли конкретное имя и драматическая ситуация. Но как о ней узнать?
И Васильева решилась на провокацию. Все-таки написала роман-воспоминание «Книга об Отце», которая вышла в свет в 1984 году. Многое домыслила сама. В аннотации на всякий случай говорилось, что это не документальное, а художественное повествование с вымышленными фамилиями.
Только спустя десятилетия Лариса Васильева смогла в соавторстве с коллегами – редактором Галиной Чиковой и полковником Игорем Желтовым издать замечательную книгу, построенную только на архивных и музейных материалах: «Правда о танке Т-34». Фолиант в 500 страниц читается лучше любого детектива!
А тогда пришлось пойти на хитрость. Роман вышел, и тут началось! Все, к кому писательница раньше тщетно обращалась, вдруг, словно проснулись! Одни жаловались в ЦК: «Васильева выдала государственные тайны!» Но другие все-таки начали присылать воспоминания, документы, фотографии, чертежи. Они потом и стали первыми экспонатами будущего музея.
Рассказали и про Фирсова. В итоге удалось узнать, что Афанасий Осипович Фирсов родился до революции в Бердянске в небогатой многодетной семье (11 сыновей и три дочери!). Высшее техническое образование, к которому стремился с юности, смог получить только благодаря жене: она после свадьбы продала свое приданое и на эти деньги молодая семья уехала в Европу, чтобы Афанасий смог там учиться.
В Цюрихе он закончил факультет по дизельной специальности. Но, желая набраться практического опыта, устроился простым сборщиком на завод «Зульцер». Однако там его талант скоро заметили и предложили работу по специальности. У молодого конструктора открывались замечательные перспективы. Но началась Первая мировая война. И хотя Фирсову предлагали швейцарское гражданство, он с женой и тремя детьми вернулся в Россию. На родине тоже оказался востребованным. Работал над созданием дизелей на разных заводах страны. В 1930 году поступил на Ленинградский завод «Русский дизель». Однако поработал недолго. Его неожиданно арестовали.
«Но вот что любопытно: арестованного высылают в Харьков. На завод приводят под конвоем. Зачем? Боялись, сбежит? Куда? Но лишних вопросов тогда не задавали.
Васильева продолжала свой интересный рассказ, показывала любопытные экспонаты музея, а я лихорадочно вспоминала: где же раньше слышала эту фамилию – Фирсов? И вспомнила!
Много лет назад во время реставрации Адмиралтейского шпиля в Ленинграде я встретилась с бывшей альпинисткой Ольгой Фирсовой, которая во время войны укрывала шпиль брезентом от вражеских снайперов. Мы тогда поднялись с ней, уже 70-летней женщиной, на верхушку Адмиралтейской иглы. Увидев сверху здание ленинградского КГБ, Ольга Афанасьевна сказала: «Вот оттуда пришли перед войной за моим отцом, инженером-конструктором, обвинив в какой-то диверсии. Больше я его не видела. И до сих пор не знаю, где, как и когда он погиб. А еще часто думаю, как меня, дочку «врага народа», допустили к маскировке высотных объектов Ленинграда? Наверное, не было другого выхода. Нас, альпинистов, в городе тогда осталось всего четверо. Я была самая опытная. Но и после войны ночью вздрагивала на каждый звонок в дверь: «Пришли за мной?» Успокоилась, когда отца реабилитировали «за отсутствием состава преступления». Сначала уничтожили, а потом разобрались. Это было в 1956 году».
Но и после реабилитации Афанасия Осиповича Фирсова власти почему-то не спешили признать его заслуги перед Родиной. Хотя именно у него родилась идея «Тридцатьчетверки».
В конце 80-х Лариса Васильева опубликовала в еженедельнике «Литературная Россия» очерк о танкостроителях. Два абзаца посвятила Афанасию Осиповичу. Говорилось там о нем как об учителе молодых конструкторов ХПЗ. Выполняла наказ отца. Но из-за этих двух абзацев ее материал месяц держали цензоры - проверяли, согласовывали. Публикацию увидели дети Фирсова - Ольга и Олег. Связались с писательницей, пригласили в Ленинград. Дети никогда не верили в преступление отца. Им советовали поменять фамилию, но они отказались. Олег тоже стал инженером-дизелистом. Старший брат Игорь ушел на фронт и погиб, защищая Ленинград. В блокаду умерла Людмила Харитоновна, верная жена Афанасия Осиповича, мать Ольги, Игоря и Олега.
«Я тогда сказала детям Фирсова, что создаю музей, - продолжила Васильева. - Ничего не попросила. Они сами отдали мне свои реликвии. Вот, они теперь в нашем музее: логарифмическая линейка, на которой в углу нацарапано Firsoff, его учебник по термодинамике на немецком языке с пометками конструктора и старые фотографии».
Во время нашей беседы узнала я от Васильевой, что Фирсов до своего ареста работал главным инженером на судостроительном заводе моего родного Николаева. Я же до поступления в МГУ тоже работала на судостроительном, зарабатывая стаж разметчицей. Но про Фирсова, конечно, ничего не слышала. Лариса Николаевна тут же загорелась, попросила меня поскорее поехать в Николаев и разыскать там хоть какие-то сведения о Фирсове.
Как странно пересекаются судьбы людей! Сначала я познакомилась с Ольгой Фирсовой, а намного позже с Ларисой Васильевой, которая просто заразила меня поисками сведений о забытом конструкторе. Я очень рада, что смогла под ее руководством внести в это расследование и свою маленькую капельку. Мне это важно знать сейчас, когда Васильевой уже никогда не будет рядом - ровно год назад Лариса Николаевна ушла из жизни.
А в тот год я стала наводить о Фирсове справки в родном городе. Позже ко мне подъехала и Лариса Николаевна. Увидев в центре Николаева Т-34, тут же возложила к постаменту красные гвоздики. Забегая вперед скажу: несмотря ни на что танк этот стоит и сейчас на том же месте. Изредка возле него появляются и цветы.
Нам с Васильевой удалось узнать, что в Николаеве Фирсов проработал с 1927 по 1930 год и уехал в Ленинград. Поступил на завод «Русский дизель», где успешно работал. Но однажды был арестован по обвинению в участии во вредительской группе, действовавшей на Николаевском заводе им. Андре Марти. Его приговорили к заключению в концлагерь (в постановлении ОГПУ именно так и написано!) сроком на пять лет. Но очень скоро изоляцию заменяют высылкой в Харьков и назначают главным конструктором: стране перед надвигающейся войной нужны были новые танки. И Фирсов вместе со своими соратниками работает над их созданием. Все, казалось бы, налаживалось. В коллективе его ценят: он образованный, интеллигентный, уравновешенный.
Стоит только догадываться, как трудно ему было сохранять это равновесие! Ведь он был под постоянным контролем. Жил при заводе и всего себя посвящал работе. Настойчиво, словно чувствовал недолгое затишье в своей судьбе, передавал опыт молодым.
Ввел для конструкторов обязательное пребывание в цехах, чтобы в мельчайших подробностях следить за производством танков. Периодически устраивал проверку знаний сотрудников. Внушал им, что каждый должен уметь обращаться с машиной, которую создает. И отправлял конструкторов на курсы механиков-водителей. Побуждал изучать иностранные языки и читать технические журналы, чтобы «не изобрести велосипед». Он говорил, что кроме технических знаний необходимо понимание поля боя, где будет «работать» танк.
Как же пригодились танкостроителям его наставления в годы войны!
И еще. Все бывшие сотрудники и ученики Фирсова, с кем беседовала Лариса Васильева, вспоминали, что Фирсов завел в КБ так называемые «синодики» - записные книжечки, куда танкостроители обязаны были записывать все произошедшее в работе за день. Потому что, по словам Фирсова, «карандаш надежнее гениальной памяти». В КБ не было конструкторов без «синодиков». И не было ни одного из них, кто бы с уходом Фирсова перестал их вести.
Сам Фирсов постоянно что-то придумывал. Считал, что «Бетушка» (БТ – быстроходный танк) через пару лет выйдет в отставку. Нужен был другой танк для сопровождения пехоты – хорошо защищенный броней, но не тяжелый, средний, маневренный, вооруженный длинноствольной пушкой и пулеметами.
(Окончание следует)
