Погиб весь экипаж: 118 моряков лучшего подводного корабля Северного флота – молодых, здоровых, смелых, честных, сильных духом, преданных своей профессии, любящих и горячо любимых. Настоящих мужчин, которых очень ждали на берегу.
Как всегда, с нетерпением ждала встречи с супругом и жена командира «Курска». Но на этот раз с особым трепетом: семья Лячиных планировала после возвращения отпраздновать свою серебряную свадьбу. Хотя история любви Гены и Иры началась намного раньше.
Они познакомились случайно на катке, перепутав свои портфели, хотя учились в одной школе в Волгограде. Гена Лячин тогда - в седьмом, а Ира Глебова - в восьмом классе.
- Гена вернулся с катка возбужденный, - рассказал мне его отец Петр Степанович Лячин. – Поделился со мной: «Знаешь, папа, у нас в школе учится девчонка, Ирой зовут. Классная! У нее огромная коса...»
Петр Степанович тогда даже представить себе не мог, что девочка Ира спустя годы станет его невесткой и будет носить его фамилию. И что юношеская влюбленность сына перерастет в огромное чувство, которому он останется верным до конца своей жизни.
Знакомство с Ириной определило и будущую профессию Геннадия, да и всю его жизнь, потому что была Ира дочерью бывшего офицера-подводника Юрия Николаевича Глебова. Тот был весьма строг, воспитывая двух своих дочерей. Его рекомендации звучали для них приказами, которые не обсуждались и выполнялись неукоснительно. Например, дома быть не позже восьми вечера. Гена это усвоил, а потом во дворе звал свою младшую сестру Таню:
- Петро-овна! Домой! - и объяснял ей, что девочке положено быть дома в восемь. Ведь так было заведено в семье Глебовых! И попробуй Таня возражать! Брат был не только заботливым, но и строгим.
Провожая после школы Иру, Гена частенько засиживался у Глебовых - слушал интересные рассказы Юрия Николаевича о флотской жизни. В их доме все было пронизано романтикой моря. Вымпелы, флаги, штурвал на стене, макеты судов на полках...
И не удивительно, что еще тогда Гена Лячин решил поступать в Ленинградское Высшее военно-морское училище подводного плавания. И хотя Юрий Николаевич говорил, что моряк - это не только романтика, но тяжелый труд и непомерный риск, Гена остался непоколебимым в своем решении.
Потом он напишет в своем дневнике: «Можно к старости стать профессором. Но я выбрал профессию - защищать свой народ и Родину. И поэтому говорю вам открыто: «Подводный флот - мое призвание!!!»
Запись эта сделана курсантом Лячиным в 1973 году.
Мы долго разговаривали с Юрием Николаевичем, прежде чем он решился показать мне этот дневник - маленькую толстую тетрадь с нарисованной подводной лодкой на обложке. Гена вел дневник все пять лет учебы.
Читая его, начинаешь понимать: Гена был очень цельным, искренним человеком, который упорно шел к своей мечте с юности, оставаясь при этом трогательным романтиком.
Четким убористым почерком намечен по пунктам «Личный план» на день, неделю, месяц. «Подготовиться к собранию». «Налечь на английский»...
А рядом романтические строки в стихах: «Только ты пиши мне чаще!» – сочинял очередное письмо Ирине.
В дневнике часто встречается подчеркнутая строка: «Навести строгий порядок!» Он с детства был чистюлей. Всегда наглаженный, аккуратно причесанный. И таким остался навсегда. Те, кому довелось побывать на «Курске», вспоминали: «Там все сияло и сверкало от чистоты. Все разложено по полочкам...» Когда он стал командиром «Курска», за ним с прежнего его места работы чуть ли не половина экипажа перешла.
Читая дневник Лячина, я поняла: чтобы стать настоящим командиром в будущем, он не только упорно постигал морскую науку в училище, но и всесторонне развивался – много читал, ходил в театры и музеи Ленинграда, пока была такая возможность в течение пяти лет учебы.
Судя по его записям, во время своих увольнительных курсант Лячин только в Мариинке пересмотрел весь оперный репертуар! А потом еще отметил, какие арии его особенно тронули. «Скорбит душа» («Борис Годунов»), «Ни сна, ни отдыха измученной душе» («Князь Игорь»), «Мне все здесь на память приводит былое» («Русалка»)...
Гена явно был впечатлительным человеком. И что-то постоянно его беспокоило. Вот какая-то странная запись: «Взлетаешь к небу, и вдруг нежданно камнем вниз...» О чем это он? У меня мурашки побежали по коже: неужели давным-давно этот юноша почувствовал, что произойдет с его лодкой через много лет?! Мне эти слова показались вещими.
И снова в дневнике душещипательные строки: «Пусть мы встретимся не скоро, пусть разлука и тоска!..» И отчаянная просьба, как заклинание: Только помни обо мне!..
Это обращение к ней, светлоглазой девушке Ире с косой ниже пояса, чья фотография наклеена на первой странице дневника курсанта. Спустя много лет, чуть смущаясь, Геннадий Лячин признается одному из журналистов: «Ирина - моя первая и единственная любовь...»
Ирина Глебова училась в Московском институте стали и сплавов. Они не только переписывались в те годы, но и встречались. То она к нему в Ленинград вырывалась, то он к ней в столицу.
Однажды им пришлось коротать ночь на Московском вокзале Ленинграда. Людей оказалось так много, что сесть было некуда. Но вот нашлось место на подоконнике. Гена усадил туда Иру и подложил ей под щеку свою руку, чтобы она поспала. Сам до утра простоял рядом. Эту ночь Ирина запомнила навсегда. Ну как не доверить свою судьбу такому рыцарю! В Волгоград на каникулы они приехали вдвоем и заявили родителям: «Хотим пожениться».
- Я тогда поставил им два условия: чтобы Гена на свадьбе был в своей форме и чтобы до окончания учебы у них не появились дети, - сказал Юрий Николаевич.
Приказ был выполнен.
На хрупкой, пожелтевшей от времени черно-белой фотографии запечатлен день свадьбы Гены и Иры. Он – рослый, худощавый, в белой форменке, к которой прикреплены весьма почитаемый моряками жетон «За дальний поход» и знак «Отличник ВМФ». Она – стройная, пышноволосая, в белом платье с фатой и с букетом роз в левой руке. Правая отдана Геннадию, он надевает обручальное кольцо, то самое, которое Ирина Юрьевна носит и поныне. Только теперь уже на левой руке, по-вдовьи...
Их первенец родился, когда Ира защитила диплом. Геннадий, увы, встретить жену и сына из роддома не смог - был в дальнем плавании.
- Не грусти, дочка, ты ведь - жена моряка, - подбадривал Иру отец. - Привыкай к разлукам, тем радостнее будут встречи! А имя мальчишке придумали?
Придумал Гена заранее. Решил сделать приятное тестю, у которого две дочери и свою фамилию Глебов передать оказалось некому. Так пусть его внук будет Глебом.
Стать моряком-подводником младший Лячин судя по фотографиям готовился с детства. На многих снимках он запечатлен то в папиной пилотке, то в папиной фуражке с крабом... Отец научил его играть на гитаре, гладить брюки, плавать, ходить на лыжах, быть самостоятельным. Уходя в плавание, наказывал: «Ты теперь - единственный в доме мужчина, помогай маме и сестричке, заботься о них». И сын старался изо всех сил.
А вот дочку Дашеньку папа баловал. И самая она лучшая, и самая красивая! С удовольствием, когда бывал дома, пришивал ей на школьную форму воротничок и манжеты. А уж когда та стала заниматься бальными танцами – пришивал блестки к ее роскошным платьям. Когда мог, ездил с ней на смотры и соревнования, переживал за нее, фотографировал. И даже поддержал дочку в желании проколоть уши, ходил с ней на эту процедуру.
После школы сын Глеб поступил в то самое училище, которое закончил его отец. 13 августа 2000 года Глебу исполнился 21 год. Скорбным для него оказался этот день рождения.
А потом по телевидению часто показывали любительский ролик о посвящении в подводники, снятый на борту «Курска». С шутками и прибаутками новобранцы целовали кувалду, пили забортную воду... Такое же «крещение» на «Курске» получил и Глеб. Вместе с другими курсантами Высшего военно-морского училища подводного плавания он проходил практику на судне отца. Редкое ныне родительское счастье – иметь не просто продолжателя рода, но и наследника дела, преемника.
Отец пожал Глебу руку по-флотски: дал ему растопыренную пятерню - морского «краба». И выдал документ настоящего подводника. Важное событие в жизни семьи потомственных моряков запечатлел фотоаппарат.
Глеб окончил морское училище после гибели «Курска». Я тогда спросила Юрия Николаевича:
- Не передумает ли внук идти по стопам отца и деда?
- Никогда! - уверенно сказал бывший моряк. - Он будет достоин памяти своего отца.
Так в семье появился третий кортик. Глеб начинал служить недалеко от Видяево. Молодому лейтенанту доверили первым ступить на борт поднятого с морского дна подводного крейсера «Курск», где служил и погиб его отец.
С Ириной я долго не могла встретиться, чтобы расспросить ее о муже.
Но мне довелось посмотреть в доме Петра Степановича видеофильм «Курск» встречается с Курском». Видела, как вручали шефы придуманные ими ордена «За верность и терпение» женам моряков. И как Лячин не отходил от своей Ирочки...
Сестра Татьяна, та самая Петровна, как брат ее обычно называл, однажды спросила Ирину полушутя-полусерьезно: «И где же такие мужья берутся?» Ну как не позавидовать: он умел все отремонтировать - краны, обувь, электротехнику... Мог перешить одежду детям. А убирался в доме так, что нигде не оставалось и пылинки – ни за холодильником, ни под диваном, ни в одном углу! По долгу службы Гена приходил домой поздно и не каждый день, не говоря уже о длительных походах. Поэтому его появление всегда становилось для семьи праздником.
- И когда Гена приезжал к нам, здесь все преображалось, – рассказывала мне Лидия Васильевна, мать Ирины. - Он всех заряжал своей энергией. А как пел под гитару! Всегда был веселым, доброжелательным. Но умел и рявкнуть так, что все подчинялись. Наверное, таким был и на корабле. Однажды дети (и свои, и племянницы) стали слишком громко резвиться. Он сказал коротко: «А ну-ка спать». И все четверо, представьте себе, тут же уснули!
Из-за тесноты ночевали на полу «вповалку». Геннадий вставал раньше всех и тихонько пробирался на кухню. Любил, чтобы в этот момент никто ему не мешал. Закроет дверь - и только слышно, как он там что-то режет, жарит, взбивает...
Но вот дверь открывалась - и все ахали! Так все красиво было порезано и разложено на столе. А как вкусно! Особенно Гене удавался почти воздушный омлет по-флотски. Поесть командир любил! Хотя и сетовал порой на свой внушительный вес - 105 кг! Подчиненные его так и звали за глаза: «Сто Пятый». Ни гантели не помогали, ни банька. Ирина только посмеивалась над его попытками сбросить лишнее. Сама она всегда была изящной и стройной как девушка.
Гена оправдывался: «Что поделаешь, работа сидячая!» И с удовольствием, когда был на берегу, прогуливался вечерами с женой по поселку.
Но в конце 1999 года весь экипаж «Курска» и его командир постройнели без всякой диеты. Какие красивые они стояли на своем парадном построении! Сколько раз эти незабываемые кадры показало телевидение в дни нашей всеобщей скорби!
В тот день, когда их фотографировали, подводники были счастливы и горды: они вернулись из очень трудного автономного плавания по Средиземному морю и Атлантике, с честью справившись с заданием Родины. Далеко не каждого командира корабля после похода принимает в Кремле глава страны. Можно их по пальцам перечесть за последние полвека. Лячина Путин, возглавивший к тому времени страну, принял и выслушал его доклад.
За этот поход командир АПТР «Курск» был представлен к званию Героя России. Но получить Звезду при жизни не успел. Ее получила из рук президента России вдова Геннадия Лячина - Ирина.
- «Курск» должен был отслеживать корабельные группировки НАТОвских стран в дальней океанской зоне, - объяснил Юрий Николаевич Глебов. - Гена рассказывал, как за ними там охотились! Это была война нервов. Вспомните, какая в это время складывалась обстановка в регионе югославского конфликта.
Отец Гены - Петр Степанович Лячин был уверен: лодку сына 12 августа именно американцы потопили! Они, мол, ему не простили, как он все их ловушки обошел в своем дальнем походе!
Писали же, что противник все свои силы бросил на поиски нашей лодки и понес колоссальные затраты - более $20 млн. Америке, возомнившей себя повелительницей мира, показалось досадным в чем-то проиграть какой-то русской подлодке! Вот и решили наказать строптивый экипаж «Курска» и его командира.
Также считают и многие российские подводники – от простых моряков до адмиралов. Ну ведь неспроста же в тот роковой августовский день в районе наших учений оказались две американские подлодки - «Мемфис» и «Толедо»! И одна из них после взрыва на «Курске» вдруг срочно отправилась на ремонт в Норвегию. Совершила возмездие? Но так жестоко, в мирное время... Впрочем, дальнейшие события в мире показали, что для выполнения своих планов, для удовлетворения своих амбиций США идут на многие преступления против человечности.
А в тот трагический августовский день, когда Глебов узнал о прогремевших взрывах на «Курске» и о том, что лодка лежит на дне, одно он понял сразу: Гена погиб. Иначе зять обязательно бы что-нибудь придумал, но лодку поднял! Он ведь всегда находил выход в самых сложных жизненных обстоятельствах. Он бы не растерялся. И его экипаж был под стать командиру. «Хочу служить на этом корабле до пенсии!» - писали домой матросы «Курска». А теперь подводный корабль молчал. Значит, произошло непоправимое...
Однако не умирала надежда. К тому же каждый раз по телевидению объявляли: «Смотрите экстренный выпуск!» И... опять ничего нового.
Слегла от потрясений, а потом и умерла Лидия Васильевна. Ведь она столько лет была зятю второй матерью! Родная мать Гены ушла из жизни давно. На уколах жил его отец - Петр Степанович. Фронтовик очень верил, что экипаж спасут. «Вот только хватит ли им там воздуха? - спрашивал бывший экскаваторщик бывшего подводника. - Ведь могут не успеть...» После гибели сына он прожил недолго.
Юрий Николаевич внешне выглядел спокойным. Но душа его страдала бесконечно. Он очень переживал за дочь, косвенно ощущая и свою вину. Это же он когда-то увлек мечтой о море ее будущего мужа. Но у каждого своя судьба...
Ирина держалась молодцом. Во всяком случае, перед телекамерами. Так, впрочем, и должны держаться настоящие жены моряков. Ведь их мужья всегда готовы к достойной гибели. «Моряк должен свыкнуться с мыслью умереть в море с честью...» Эти жестокие, но верные слова произнес человек, который подтвердил их правоту собственной жизнью, - адмирал Макаров.
Гена лишь однажды произнес эти слова, но Ирина запомнила их навсегда. И хотя провожала мужа в поход всегда с улыбкой и традиционной шуткой: «С чужими женщинами не знакомься и пей только воду», на сердце всегда было неспокойно. Но она никогда никому не говорила об этом. Внешне выглядела невозмутимой и уверенной.
Даже после сообщения о трагедии в Баренцевом море Ирина старалась сохранять спокойствие. Она была женой командира и должна была подавать пример остальным женам. Говорила им: «Мы будем верить, будем ждать».
Сама же позвонила родителям, которые сутками не спали, лелея себя надеждой и мучаясь неопределенностью. Сказала:
- Мужайтесь, дорогие. Нашего Гены больше нет. Но давайте будем считать, что он ушел от нас в очень далекое плавание.
Считает ли так сама Ира, не знаю. И хотя бытует мнение, что время лечит, мне пришлось убедиться на ее примере, что это далеко не так. Боль утраты любимого человека не утихла.
Все эти годы Ирина избегала всяких интервью. Считала, что не сможет найти слова, чтобы представить Гену таким, каким он был. Но недавно, в последнюю нашу встречу, рассказывая о своих внуках (их у нее уже трое и все - мальчишки), об отце, который живет теперь с ней в Санкт-Петербурге, о своей работе, домашних хлопотах, Ира вдруг сказала и о Гене: «Хорошо, что он был в моей жизни. Такой надежный, такой родной!.. Я все помню и благодарна ему за нашу жизнь». И не смогла сдержать слез.
А потом неожиданно рассказала, как после гибели «Курска», оставшись одна в квартире, громко рыдала навзрыд и орала по-бабски, уткнувшись в одежду мужа, еще хранящую его такой родной запах… И только приход детей остановил ее истерику. Она поняла, что ради них должна быть сильной. Дети потеряли отца и сейчас им, как никогда, нужны опора и поддержка, а не убитая горем мать.
Ира с Геной прожили вместе ровно 25 лет. Четверть века. Сразу после учений собирались отметить в кругу друзей свой счастливый серебряный юбилей.
Утром в дверь позвонили. На пороге стоял мичман с большим букетом.
- Ваш муж просил поздравить вас сегодня с радостной датой и вручить цветы. Остальное командир обещал сказать сам, когда вернется.
Ирина знала, что он скажет. Они давно научились общаться без слов – телепатически. Но хотелось и наяву услышать родной голос и окрыляющие душу слова: «Любимая моя женушка!»
Он не вернулся. Ему было 45 лет.
Спустя полтора года в поднятой со дна моря подлодке нашли куртку, в кармане которой сохранилось удостоверение Геннадия Лячина. В нем лежала фотография его жены.
Гена словно говорил ей на прощание: «До последней минуты ты была рядом. Помни обо мне!..»
Она помнит.
