Крупнейший розничный банк Италии Intesa Sanpaolo, не имеющий особых достижений в сфере организации инвестиционных сделок, оказался под сильным ударом после того, как прокредитовал покупку 19,5% акций «Роснефти». В сделке, которая была заключена еще в январе во время визита в Москву катарского эмира Тамима бен-Хамада аль-Тани, участвуют трэйдинговая компания Glencore и суверенный фонд Катара. Для того, чтобы предоставить кредит в объеме $5,2 млрд., Intesa привлекла в мае еще 15 банков, включая кредиторов из Франции и США.
Синдицирование международного займа должно было завершиться в июле, однако процесс застопорился из-за введения американских санкций против РФ. Агентство Reuters со ссылкой на анонимные источники сообщило, что западные банки были вынуждены приостановить участие в займе Intesa, опасаясь разорительных американских штрафов. Итальянцы уже профинансировали сделку и хотели, по сути, рефинансировать ее через синдикат европейских партнеров. Но пока им приходится взять все риски на себя, хотя итальянский банк, конечно, не настолько крупный игрок для подобного рода операций.
Конкретные меры финансового воздействия в новом санкционном пакете Конгресса США прописаны довольно туманно. Известно лишь о мерах в отношении российских банков, находящихся под санкциями, – сроки их кредитования были сокращены с 90 до 14 дней. Однако в данном случае сделка должна была осуществиться через посредников. Тем не менее, судя по санкциям в отношении энергетических компаний ЕС, ограничения эти чрезвычайно сильны.
Особой интригой в этой сделке стало участие в ней Катара. Эта страна также превратилась в объект настоящей международной атаки. В результате многие банки опасаются испортить отношения с Саудовской Аравией и другими странами Персидского залива. В их числе оказались китайские и индийские финансовые институты, которые могут проигнорировать американские санкции, но опасаются мести саудитов и их союзников из других стран региона. В начале августа катарский кризис уже перешел в финансовую плоскость, когда ОАЭ отказались допустить к крупным государственным проектам банки с катарским участием. Под санкции в результате попали швейцарский Credit Suisse, немецкий Deutsche Bank и британский Barclays. В их капитале участвуют суверенный инвестиционный фонд Катара либо члены королевской семьи этого государства.
В корпорации Glencore Катар владеет контрольным пакетом акций. Таким образом, сделка оказалась под двойным ударом, второй из которых выглядит как случайный. Ситуация отчасти напоминает анекдотичный случай начала 90-х годов, когда западные инвесторы отказались от сделки с «Кубаньтелеком» из-за санкций против Кубы. Однако в данном случае ситуация намного сложнее и серьезнее. За сделкой с «Роснефтью» стоят интересы России сразу на нескольких рынках - в Европе, Азии и на Ближнем Востоке.
Сделка с Катаром была заключена после избрания президентом США Дональда Трампа на волне ожидания обещанной им отмены антироссийских санкций. Тогда же была достигнута договоренность с саудитами о сокращении нефтедобычи в целях повышения мировых цен на нефть. Москва ориентировалась на двойной эффект, рассчитывая использовать средства от продажи доли «Роснефти» для покрытия дефицита доходов бюджета, вызванного экономическими санкциями ЕС.
Однако главная загвоздка кроется не в экономике, а в геополитике. Дело в том, что сделка Катара с «Роснефтью» стала лишь следствием, а во многом и прикрытием более ранней договоренности о переделе мирового рынка газа. Она была достигнута в конце 2016 года, когда освобождение Алеппо положило конец американскому проекту поставок катарского газа в Европу через Сирию. В этих условиях Россия предложила Катару более выгодный проект - организацию свопов в Европе и Азии. Российский газ с проекта «Ямал-СПГ» обеспечивал контрактные обязательства Катара в ЕС, а Катар получал азиатский рынок СПГ. Естественно, что условием газовой сделки стал отказ Катара от всех притязаний в Сирии, включая поддержку вооруженных формирований, которые противостояли официальному правительству страны. После заседания Бильдельбергского клуба в начале июня, которое совпало по времени с проведением Петербургского международного экономического форума, последовал скандал, целью которого было сделать Катар изгоем в мировой экономической игре.
За «большой политикой» стоят очень конкретные экономические интересы. Цель энергетической доктрины Трампа - установление контроля на европейском рынке сжиженного газа. Катар - лишняя фигура в этой партии. Это не отменяет интереса американских корпораций к газовому месторождению Катара, которое при нынешних темпах добычи может разрабатываться 160 лет.
В этой связи попытка заблокировать российско-катарскую сделку по газу в Европе идеально вписывается в новый американский проект. И хотя для создания необходимой инфраструктуры в Европе США потребуется 10 лет, эта игра стоит свеч.
