Место проведение данного форума было выбрано не случайно. Именно Гватемала считается наиболее привлекательным государством для международных преступных сетей, специализирующихся на торговле людьми.
Официальная статистика властей Гватемалы действительно неутешительна, за прошлый год правоохранителями страны было зарегистрировано порядка 300 жалоб на торговлю людьми, а также более 10 тысяч сообщений о сексуальном насилии и еще около 150 заявлений касались незаконной эксплуатации людей.
В ходе форума, в котором участвуют представители центральноамериканских стран — Гондураса, Сальвадора, Доминиканы, Мексики, Коста-Рики — запланированы обмен опытом и выработка мер по борьбе с оборотом органов.
Согласно статистике ВОЗ, ежегодно в мире проводится 10 тысяч незаконных пересадок человеческих органов. Обзор публикаций показал, что впервые такой случай был официально зарегистрирован в 1987 году: тогда в Европе сумели спасти от смерти партию из 30 гватемальских детей.
Затем начали поступать сообщения из целого ряда стран. Первый арест по подобному делу имел место в 1996 году: малоимущие граждане продавали жителю Египта свои почки по $12 тысяч за штуку. Одно время даже стал популярным так называемый «трансплантационной туризм», когда реципиент вместе с донором ехал для трансплантации органов в такие страны, как Эстония, Румыния или Турция.
Как утверждают специалисты ООН, скупка органов до сих пор процветает в Индии. Там в ряде регионов до 10% населения имеют по одной почке, а каждый проданный орган оценивается в 2-3 тыс. долларов.
По данным экспертов, для России проблема незаконной трансплантации органов не стоит остро, в России нет ни чёрного рынка органов, ни случаев незаконной трансплантации. Во всяком случае доказанных фактов действительно нет, хотя слухов на эту тему ходит много.
Проблема криминальной трансплантации в основном связана с отсутствием достаточного количества донорских органов и огромными очередями на пересадку. Люди у которых есть деньги не хотят ждать и готовы отправляться за границу за почкой или печенью. При этом цена собственной жизни для них выше чужой — они предпочитают не думать о том, чем закончилась операция для донора.
