В то же время Шарль де Голль отвергал идею о европейском федеративном сверхгосударстве.
Это означает, что де Голль, признанный Францией в 2005 году «величайшим французом всех времен», в сегодняшней Европе может сойти за националиста и популистского демагога. Когда одному из французских политологов недавно задали этот вопрос, он неловко увернулся от него под тем предлогом, что идея о единой Европе изменилась со времен де Голля.
Однако живым подтверждением обратного является Brexit. Большинство британцев проголосовало на референдуме 2016 года за то, чтобы Соединенное Королевство не уступало свой суверенитет Европейской комиссии, и чтобы ему не пришлось отстаивать свое политическое правление перед усиливающимся федералистским Евросоюзом. Но Британия хочет полного участия в зоне европейской свободной торговли, не посягающей на принятие национальным государством собственных независимых решений.
Это не «Европа по выбору», высмеиваемая правящими элитами Франции и Германии, в значительной мере ответственными за неправильное руководство Евросоюзом, в котором они видят единственную возможность удержаться у власти.
Британия, к примеру, отказалась присоединиться к евро, потому что не хотела отказываться от своего валютного суверенитета ради того, чтобы войти в настоящий таможенный союз и единый рынок. Другой пример – непоколебимое решение Чешской Республики вести собственную денежную политику, несмотря на то, что дефицит бюджета в 1,3% от ВВП, валовой государственный долг в 42% от ВВП и уровень инфляции около 2% могли бы сделать ее «звездным» членом денежного союза. Так же, как и британцы, чехи осознают, что обладание собственной валютой лишает их ряда торговых и инвестиционных преимуществ на едином европейском рынке.
Чехов оставили в покое, но правительства Британии, Италии, Венгрии и Польши подвергаются нападкам с обвинениями в национализме и популизме. Президент Франции Эммануэль Макрон, как и следовало ожидать, возглавил противодействие националистам и тем популистским уловкам, в которых их голословно обвиняют.
Горькая правда состоит в том, что призыв Макрона к общественности ЕС – это всего лишь предвыборная платформа его партии перед очередным парламентским голосованием в мае 2019 года. Не в силах справиться с социальными беспорядками во Франции и противостоять низким результатам общественного мнения, Макрон прибегает к помощи Европы для атаки на своих внутренних оппонентов, заклейменных как националисты и популисты, превознося защитную мощь «европейского суверенитета» - загадочной конституционной категории собственного изобретения.
Призыв Макрона, как и его прежние предложения по реформам, рассыпаются, попав в Германию, ему приходится смириться с тем, что у этой страны иные интересы внутри Евросоюза. Некоторые из немецких социал-демократов вежливо признают, что последние усилия Макрона заслуживают внимания, но правоцентристы менее склонны прислушиваться к его идеям.
Лидер правоцентристской ХДС Аннегрет Крамп-Карренбауэр в статье «Сделать Европу правой» полностью отвергает большинство из реформистских идей Макрона. Она утверждает, что Европа должна быть менее централизованной, более основанной на рыночных принципах, без общеевропейской минимальной зарплаты, без коллективной ответственности за государственные задолженности отдельных стран. Вместо французского фетиша общего бюджета еврозоны она хотела бы, чтобы Европейский фонд инвестировал проекты по развитию и новым технологиям.
Для оппонентов Макрона все это звучит как музыка. Они торжествуют при мысли, что он ничего не получает взамен возобновления отношений с Германией, которое они считают чрезмерным.
Между тем, главным предметом разногласий внутри ЕС остается иммиграционная политика. В этом вопросе натянутые отношения Германии с Венгрией, Италией, Польшей, Чешской Республикой и Словакией дошли до края. Эти страны не принимают обязательных иммиграционных квот, с помощью которых Германия намерена избавиться от мигрантов, будучи не в силах справиться с ними. Недовольство этих стран Германия использует для нападок на них, обвиняя их в несоответствии европейским ценностям, что совершенно несправедливо.
Ожидаются соглашения, завершающие создание банковского союза внутри еврозоны и обеспечивающие более жесткие границы для защиты безвизовой европейской зоны (стран Шенгена). Дальнейшее интеграционное преобразование ЕС останется в обозримом будущем на втором плане.
Крамп-Карренбауэр – на пути к тому, чтобы возглавить в Германии правящую коалицию. Макрон останется на своем посту, но после парламентских выборов он, вероятно, будет править страной при враждебно настроенном к нему правительстве. Эти политические перемены усмирят пререкания элит с националистами и популистами, но столкновения по экономической политике останутся в прежней силе. К примеру, Германии с ее гигантским торговым балансом и избыточным фондом государственного сектора следовало бы выводить еврозону из нарождающейся рецессии. Но верный себе Берлин не хочет даже слышать об идее о сплоченности эгоистичной Европы.
Вашингтону и МВФ нужно обратить больше внимания на торговую и экономическую политику Германии. Для США это вопрос защиты почти четвертой части американского экспорта, направляемого в Европу.
