... понималась акватория восточнее меридиана, идущего через Канарские острова и севернее тропика Рака. Восточнее и южнее этих черт царил произвол – война фактически не останавливалась, а корсары имели полную свободу рук.
В наше время подобные формально проводимые линии кажутся реликтом более жестокой и беззаконной эпохи. Однако услышь нас люди прежних времен, они могли бы счесть нас ханжами.
Мы вошли в эпоху, когда войны официально, считай, не ведутся. Но с другой стороны, и мира нет. Современные войны можно назвать гибридными, можно холодными, но суть от этого не меняется. Это ситуация, когда угроза может подступить откуда угодно. Мир становится менее предсказуемым, хотя и более глобальным. А поскольку центров силы много, эта ситуация открывает новые шансы множеству политических игроков, которые раньше казались бы малозначительными. Стратегия слабейшего вполне может быть рассчитана на то, что у формально более сильного игрока – даже неизмеримо более сильного – может просто не быть ресурсов, чтобы заняться еще и этой угрозой. Тем более, в нашу эпоху богатые державы дорожат жизнями и часто предпочитают выкуп вендетте. На этих простеньких соображениях строили свою стратегию (в той мере, в какой это вообще была осмысленная стратегия), к примеру, сомалийские пираты. Лодка, полная африканцев с древними «калашниковыми», разумеется, не выдержит и двух минут боя с фрегатом регулярных вооруженных сил. Но там не настолько глупы, чтобы сражаться – целью все равно являются не военные, а танкеры или прогулочные яхты. Что, кстати, тоже черта именно современного мира – с трудом и не сразу, великие державы прошлого выработали список целей, которые не вправе трогать никакой корсар. Но для современного экстремиста, фанатика или даже обычного разбойника подобные конвенции – пустой звук. Для него важны как раз гражданские цели: захватить танкер – это выгодно, захватить в заложники женщин или детей – это то, что сильнее бьет по воображению.
Но коль скоро прежние конвенции не работают, опасность может подстерегать нас везде, а многих наших недоброхотов остановит только угроза прямого физического насилия, России нужно провести ревизию и понять, до каких дистанций может дотянуться наша карающая и милующая десница. И вот здесь у нас возникают сложности. СССР обладал мощной системой позиций во всех частях света. Союзники, военные форпосты, боевые корабли на дежурстве – Советский Союз мог оперативно отреагировать на любое ЧП, случившееся хотя бы и в тысячах километров от границ. Ныне, когда флот и воздушные силы уже не столь могущественны, а сеть военных баз за рубежом по большей части утрачена, наши возможности куда меньше. А в современных условиях это не просто борьба за статус великой державы, это возможность защитить самое себя. Так что попытки России обзавестись военными базами за рубежом, начиная от сирийского Тартуса и заканчивая попытками воздвигнуть военную базу в Судане – это не маниловские прожекты, а тот процесс, который надо было начинать уже вчера.
Как заметил Владимир Путин, Россия нигде не кончается. И если говорить о досягаемости силой, то это в нашу эпоху не благое пожелание, а актуальная необходимость.
Ведь нет мира за чертой. В наше время его вообще нигде нет.
