Ученые так же, как поэты и художники, обладают способностью, по мере того, как область их знаний расширяется, развивать свое воображение и ставить все новые вопросы о неведомом ранее. В науке о космосе, особенно астрономии – области, о которой пойдет речь, – в течение всего XIX века фотография была неизменной спутницей исследователей и ученых. Она доказала свою способность представлять вселенную лучше, чем рисунок или гравюра. Кроме того, с помощью следов, оставленных на чувствительной пластине, были обнаружены светила, которые невозможно было увидеть невооруженным глазом. В настоящее время благодаря мощным телескопам стало возможным фотографировать все более удаленные объекты, значит все больше углубляться в прошлое по шкале времени, и пытаться затем выстроить хронологию вселенной.
Космос часто заставляет художников пытаться преодолеть страх неведомого
Отношения, возникшие в ХХ веке между фотографией и астрономией, показывают, что художественное творчество и наука, мысль магическая и мысль научная порой подпитывают друг друга. Рассмотрим, например, отношение художников к вопросу пространства и времени в период между двумя мировыми войнами.
Так, Ласло Мохой-Надь интересуется «фотографиями, снятыми без посредства фотоаппарата, когда в течение некоторого времени фиксируется действие света для получения диаграммы света, изображения движения света в пространстве. Фотограмма впервые в истории фотографии производит пространство без наличия пространства в источнике…». Своей выставкой-манифестом 1942 года «Как делать фотограммы», представленной в Музее современного искусства в Нью-Йорке, Ласло Мохой-Надь утверждает, что между человеком и пространством возникают новые отношения и что реальность – это необязательно нечто видимое; фотография же является одним из способов проникнуть в эту невидимую до того действительность.
Не находит ли этот подход отклик в астрономии?
У художников, которые использовали фотограмму (Ласло Мохой-Надь, Ман Рэй и Александр Родченко), тема космоса вписывается в работу по переустройству мира. К примеру, фотограмма Родченко «Красная армия» не лишена политического подтекста: из иллюзорной глубины возникает множество пятиконечных звезд – символ связи между жителями пяти континентов. У сюрреалистов, художников «обезумевшей планеты», обращение к миру астрономии вызвано желанием стереть границу между мечтой и реальностью, между сознательным и бессознательным.
Рауль Юбак увлечен китайской легендой, утверждающей, что млечный путь – это большая река, в которой мать солнц и мать лун купают своих детей, прежде чем выпустить их на небо: художник воплощает воображаемую «Туманность», экспериментируя с техникой сжигания, с «этим неконтролируемым автоматизмом, жертвой изображения в целях получения полного анаморфоза».
Ман Рэй, как многие сюрреалисты (в том числе Андре Бретон), придает примитивным искусствам магические свойства; поэтому неудивительно, что на открытии галереи сюрреалистов в 1926 году фотографии Ман Рэя соседствовали с предметами, привезенными из Африки и Океании. На фотографии «Луна над островом Ниас», помещенной на обложке каталога, африканский фетиш сближается с луной, выражающей сумрачную, бессознательную часть наших инстинктивных импульсов.
Отметим, что некоторые современные художники в своей работе занимают позицию, близкую к позиции ученых, используя фотографические технологии или старые фотографии. Опытный астроном Томас Рафф считает, что фотографическое время не совпадает с астрономическим; в момент проявки фотобумаги мы получаем уже устаревшее изображение звезд; бесполезно пытаться фотографировать их снова. Рафф предпочитает использовать старые фотографии небесных тел, настоящие «реди-мейд» Вселенной, которые он обрамляет, увеличивает, облагораживает, превращая в произведение-картину и выражая свою собственную правду о звездном пространстве.
Кстати, некоторые пародийные или абсурдные произведения афишируют свое родство с научной фотографией. Так, Джоан Фонткуберта дополняет картами звездного неба свою работу «Созвездия» (увеличенные следы от раздавленных на ветровом стекле насекомых), чтобы показать ее научную достоверность, а реальные фотографии туманностей «Планет» Иоакима Могарры сопровождаются литературными или музыкальными отсылками и детскими игрушками.
Франциско Инфанте Арана утверждает превосходство художника и, как настоящий демиург, сочиняет симфонию «Воссоздание звездного неба», отбрасывая многочисленные сомнениями, обусловленные тем, что наука не смогла упорядочить и освоить межзвездное пространство. Другие художники сеют сомнение, в частности Жан-Люк Тартарен, чьи неоднозначные произведения (реальность или фикция?), посвященные затмению, будят в нас первобытные страхи. Более прозрачна игра Алена Флейшера, а Тед Виктория вводит нас в заблуждение своими странными коробками, в которых смешивается научное и сновидческое.
P.S. Еще в пятидесятых годах ХХ века стали широко применяться два способа точного наблюдения за звездами: запуск на орбиту телескопов для осуществления съемки над стратосферой и запуск ракет и зондов для фотографирования поверхности небесных тел. Фотографическая спектрография произвела настоящую революцию в визуальном представлении космоса, позволив различным астрофизическим лабораториям сделать фундаментальные открытия.
