Истории о миллиардерах, официально получающих символическую зарплату в один доллар или даже ноль, давно стали частью современного бизнес-фольклора. Марк Цукерберг, Илон Маск, Ларри Эллисон — этот список можно продолжать. На первый взгляд это выглядит как жест скромности или полная оторванность от реальности. Однако за этим кроется глубоко продуманная финансовая стратегия, ставшая краеугольным камнем в системе легального минимизирования налогов для сверхбогатых. Профессор права Рэй Мэдофф в своей книге «Второе сословие: как налоговый кодекс создал американскую аристократию» подробно разбирает этот феномен, показывая, как налоговая система за последние 40 лет трансформировалась из инструмента перераспределения в механизм сохранения династического богатства.
Почему $1 лучше, чем миллион?
Ключ к пониманию — в разнице налогового режима для разных видов доходов. Доход от трудовой деятельности, то есть обычная зарплата, облагается наиболее жёстко: помимо прогрессивного подоходного налога, с него взимаются налоги на заработную плату (социальное и медицинское страхование). Для высокооплачиваемого специалиста совокупная ставка может достигать 37% федерального налога плюс 2.9% на медстрахование и другие отчисления. Таким образом, первый шаг к оптимизации для владельца крупного пакета акций — свести налогооблагаемую зарплату к минимуму. Именно это мы и видим в случае с Цукербергом, Маском или основателем Oracle Ларри Эллисоном.
Но если не зарплата, то что является источником их колоссальных трат и образа жизни? Ответ — растущая стоимость активов, в первую очередь акций. Когда компания процветает, цена её акций растёт. Этот прирост называется нереализованным капитальным доходом. Его фундаментальное отличие от зарплаты в том, что он не облагается налогом до момента продажи акций. Состояние Илона Маска может увеличиться на десятки миллиардов за год, но с этой суммы он не заплатит ни цента, пока не решит эти акции продать.
Как жить, не продавая акции?
Здесь в игру вступает второй ключевой механизм — заём под залог активов. Миллиардеры берут кредиты в банках, используя свой многомиллиардный пакет акций в качестве обеспечения. Для банков это сверхнадёжные заёмщики, поэтому кредиты предоставляются под очень низкий процент. Полученные в кредит деньги не считаются налогооблагаемым доходом. Таким образом, основатель может финансировать покупку недвижимости, яхт или любые другие расходы, не реализуя рост стоимости акций и не запуская налоговые последствия.
Когда приходит время платить проценты по кредиту или даже погасить его, схема работает по принципу рефинансирования: берётся новый кредит для покрытия старого, или же под залог всё тех же растущих в цене акций просто занимается ещё. На длинном горизонте, особенно в условиях роста фондового рынка, прирост стоимости акций зачастую значительно превышает процентные расходы по кредитам. Эта система создаёт замкнутый круг, позволяющий аккумулировать богатство практически бесконечно, без прямого пересечения с налоговыми органами.
Крах налога на наследство и династическое богатство
Казалось бы, даже если удаётся избегать налогов при жизни, налог на наследство должен служить социальным выравнивающим механизмом. Однако, как показывает Мэдофф, и здесь система дала сбой. Номинально действующий налог в 40% на суммы свыше $13.61 млн (на 2024 год) на практике собирает ничтожно мало. Лоббистские усилия богатейших семей в начале 2000-х, представивших этот налог как «налог на смерть», губящий семейные фермы и бизнесы, привели к тому, что Конгресс за 35 лет не закрыл многочисленные лазейки.
С помощью сложных трастов, пожертвований и других инструментов планирования наследства огромные состояния передаются из поколения в поколение с минимальными налоговыми потерями. В 2024 году, при том что 1% самых богатых американцев владеет около 50 триллионами долларов, общий сбор федерального налога на наследство составил лишь около 30 миллиардов — сумма, сопоставимая с дневными колебаниями состояния Илона Маска.
Кто на самом деле платит?
В результате основное бремя финансирования государства ложится на высокооплачиваемых наёмных работников: врачей, юристов, руководителей высшего звена, IT-специалистов. Их благосостояние формируется за счёт зарплаты, которая облагается по максимальным ставкам. Именно они, а не владельцы капитала, оказываются в группе с самой высокой эффективной налоговой нагрузкой.
Парадоксальная статистика о том, что «1% самых богатых платят 40% всех подоходных налогов», вводит в заблуждение. Она учитывает только налогооблагаемый доход, искусственно заниженный у сверхбогатых, и игнорирует основную часть их благосостояния — нереализованный прирост капитала. Таким образом, налоговая система, изначально призванная предотвращать чрезмерную концентрацию богатства, сегодня легализует и perpetuates новую американскую аристократию, где статус определяется не столько ежегодными заработками, сколько неприкосновенным, передаваемым по наследству капиталом, защищённым от фискальных изъятий.
