Глобализация - это мощная и древняя сила. Слишком часто мы думам о ней, об экономической интеграции, обмене идеями, людьми и товарами как о недавнем феномене. В действительности она существует с незапамятных времен. Глобализации не статична. Она ассоциируется у нас с изобретением грузовых контейнеров, аутсорсингом рабочих мест, возрождением великих экономик, например, китайской. Но мы вступаем сейчас в новую эпоху, где новым «грузовым контейнером» становится информация, а в мировой экономике действуют куда более разрушительные силы, чем тарифы Трампа.
Новые производственные технологии, такие, как 3D печать, снижают экономическое стимулирование оффшорного производства. Сейчас мы как никогда подвержены культуре идей. И становимся в итоге более глобализированными. Глобализация действительно замедляется, если иметь в виду только торговлю материальными товарами и не принимать во внимание бурный рост цифровой экономики, а это важно. Количество материальных вещей, которые мы перемещаем по миру, не является наилучшим мерилом глобализации.
Торговая война, обмен тарифами между США и Китаем внесли свой вклад в замедление мировой торговли. По-видимому, в ближайшие годы придется расплачиваться за неопределенность, возникшую из-за нападений Трампа на мировую торговую систему, приведшую к застою в инвестировании. Меньшее инвестирование сегодня означает меньший рост и меньше торговли завтра.
Однако, замедления были и до Трампа. Гораздо важнее долгосрочные структурные изменения в глобальной экономике, когда мы все больше покупаем услуги, такие, как музыка, банковское дело. В условиях зрелой экономики мы продаем права на производство чего-либо в другой стране вместо того, чтобы вывозить туда эту продукцию. Это не означает, что глобализация замедляется, это значит, что она зреет и преобразуется.
Данные по перемещению товаров традиционно учитывают ценность продукта в момент отправки. Но в наши дни в состав продукции часто включены элементы, происходящие из других стран. Это значит, что более точная оценка торговых и экономических отношений включает в себя учет такой добавленной стоимости, и эти отношения выглядят уже иначе. В итоге традиционные инструменты экономической политики уже не так эффективны, как прежде.
Трамп, возможно, считает, что более слабый доллар повысит американский экспорт за счет удешевления этих товаров для остального мира. Но такая продукция, как смартфоны, теперь включает в себя детали со всего мира и может в сущности представлять 4 или 5 разных валют, воздействие становится более рассеянным и сложным.
Расчеты экономических отношений с учетом добавленной стоимости требуют времени. Последние доступные данные от ОЭСР относятся к 2015 году, из-за этого они не столь полезны для принятия решений по текущей политике.
Даже судебные решения недостаточно эффективны в современном мире. Целые классы продукции исчезают из данных по торговле, к примеру, программное обеспечение для смартфонов. Хал Вариан, экономист Google, прикинул, что было бы, если бы в торговых потоках учитывалась реальная стоимость операционных систем американского происхождения, устанавливаемых на смартфонах азиатской сборки. Торговый дефицит США в $500 млрд. сразу сократился бы более чем на $120 млрд.
Мы привычно считаем компании национальными лидерами, хотя давно уже вступили в эпоху мультинационализма. С начала кризиса 2008 года происходит снижение прямого зарубежного инвестирования, что тоже вызывает опасения о замедлении глобализации. Однако доля дохода, получаемого компаниями за пределами внутреннего рынка, теперь намного больше, чем прежде.
По мере того, как цепи поставок приспосабливаются к новым тарифам и растущему геополитическому соперничеству между США и Китаем, видные аналитики полагают, что предстоит отступление глобализации или раскол мира на соперничающие экономические сферы влияния.
Между тем, США по-прежнему хотят продавать Китаю, во многих случаях он представляет более основательный источник дохода, чем США. Пока такие корпорации, как Apple и Tesla видят в Китае рынок, жизненно важный для долгосрочного успеха, разделение экономик остается теорией.
Тарифы Трампа – крупнейшее проявление протекционизма с 1930-х годов. Между тем, ЕС и другие крупные экономики заключают торговые соглашения, снижающие тарифы и другие барьеры. В начале года вступил в действие европейский договор с Японией, в прошлом году – с Канадой. Даже если Трамп воздвигает новые торговые барьеры, остальной мир отвечает на это снижением барьеров между странами.
Китай, несомненно, является сторонником свободной торговли. Один из его ответов на тарифы Трампа состоит в снижении собственных тарифов для других стран на такую продукцию, как автомобили. Это ставит американские фирмы в невыгодное конкурентное положение в Азии и Европе.
Недовольство Китаем вызывает, по утверждению США, долгая и систематическая практика краж интеллектуальной собственности, поощряемая китайским государством. Но эксперты все больше говорят об изменении в Китае побудительных мотивов. В последние годы он вносит реальный вклад в инновации, как показывают данные по патентованию.
Инновации приобретают более глобальный характер. Это одна из причин обеспокоенности технических компаний и университетов перспективами торговых войн между США и Китаем. Есть опасения, что США окажутся в изоляции и не смогут пользоваться преимуществами инноваций, которые становятся все более трансграничными.
