На днях бывшие врачи НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ им. Блохина совместно с независимым профсоюзом «Альянс врачей», членами которого они являются, провели пресс-конференцию. В ходе общения с представителям СМИ они дали свою оценку итогам проверки Минздрава, состоявшейся после их публичного заявления о конфликте с новым руководством НИИ и массовом увольнении сотрудников в знак протеста.
Это уже вторая пресс-конференция взбунтовавшихся детских онкологов; первая прошла 2 октября, на следующий день после подачи ими заявлений об увольнении. И обе были проигнорированы второй стороной конфликта – недавно назначенной директором НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ им. Блохина Светланой Варфоломеевой и директором НМИЦ им. Блохина Иваном Стилиди. Представители Минздрава и уполномоченного по правам ребенка при президенте РФ, также приглашенные организаторами пресс-конференций, на эти мероприятия не пришли.
Между двумя встречами с представителями СМИ, как раз и состоялись проверки Минздрава и депутатов Госдумы, выводы которых свелись к тому, что уволившиеся врачи «сами виноваты». Причем, официально итоги проверок так и не были донесены до медиков, судить о них они могут лишь по публикациям в СМИ и обсуждениям в соцсетях.
Трудно оправдываться, когда вместо прямых, сказанных в лицо обвинений, оказываешься опутанным сетью из сплетен и слухов. Но именно в таком положении оказался Георгий Менткевич, уволенный Варфоломеевой с поста замдиректора НИИ детской онкологии и гематологии и сам написавший заявление об уходе с поста завотделением трансплантации костного мозга, создателем и неизменным руководителем которого он был с 1991 года. Вслед за ним уволились все врачи этого отделения.
В этом маленьком, всего на 7 коек, но уникальном отделении ежегодно выполняется от 40 до 50 трансплантаций стволовых клеток крови. Этот метод, разработанный врачами отделения совместно с детскими гематологами-онкологами из США, Германии, Франции и Великобритании, позволяет существенно сократить время пребывания больного ребенка в условиях стерильной палаты и уменьшить риск инфекционных осложнений.
За годы работы отделения трансплантации его сотрудники накопили большой опыт мобилизации и сбора стволовых клеток из периферической крови. Теперь все они уволились. Несложно будет заменить их ставки другими врачами, по-видимому, из НМИЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Рогачева, откуда и пришла Светлана Варфоломеева, но собирать стволовые клетки, по словам профессора Менткевича, они не умеют, и научить их этому теперь будет некому. И это, безусловно, на сегодняшний день самая большая беда, которая случилась в российской детской онкологии.
Но на пресс-конференции эта тема прозвучала почти в конце, когда Георгий Менткевич, отвечая на вопрос корреспондента «Века» о конфликте их профсоюза с «Лигой защиты врачей», на минуту потерял самообладание, которое, наверное, нелегко ему давалось, и стал говорить более эмоционально и откровенно.
Большую же часть времени обсуждали другие темы: есть ли плесень в здании НИИ детской онкологии и гематологии, сколько денег получают врачи, какие протоколы лечения «более лучше» - в институте имени Блохина или в институте имени Рогачева, как правильно лечить детей – по квотам или на деньги благотворительных фондов.
Выяснилось, что споры плесени в здании института есть, но попадают они туда с улицы из открытых окон, потому что здание построено в 70-х годах 20 века и его система вентиляции с тех пор не переделывалась. В отделении трансплантологии, занимающем отдельный этаж, вентиляция значительно лучше, так как оно создавалось на 20 лет позже, с учетом требований стерильности медицины такого профиля.
По мнению профессора Менткевича, многие проблемы НМИЦ им. Блохина создаются неграмотным администрированием. Нынешний директор, Иван Стилиди, возглавил эту огромную структуру, объединяющую несколько разных лечебных и научных организаций, в которой трудятся 3500 человек, имея за плечами лишь опыт завотделением. Возможно, считает Менткевич, имеет смысл вообще разделить НМИЦ им. Блохина на отдельные организации, ведь управлять такой махиной из одного кабинета очень сложно и неэффективно.
С квотами на лечение все оказалось сложнее, слишком запутана эта система в нашем здравоохранении. Но, по словам Менткевича, денег, выделяемых по квотам, в любом случае не хватает на лечение, так как детская онкология – очень дорогая область медицины, например, в этом году средства, выделенные из бюджета, закончились уже 2 месяца назад. Поэтому очень помогают деньги, которые дают благотворительные фонды, это законно, и все средства, выделяемые ими, проходят официально через бухгалтерию.
Для примера Менткевич привел несколько цифр. Так, фонд «Настенька», созданный мамой умершего у него в отделении ребенка, работает только с НИИ детской онкологии и гематологии. Этот фонд перечислил на лечение детей около 500 млн. рублей. И обвинения в адрес профессора строятся на том, что он являет одним из попечителей этого благотворительного фонда и якобы лоббирует его интересы. Между тем, фонд «Подари жизнь» перечислил НМИЦ ДГОИ имени Рогачева 800 млн. рублей, но никаких претензий к руководству ЛПУ при этом никто не выдвигает.
Максим Рыков, еще один уволившийся замдиректора НИИ детской онкологии и гематологии, считает, что ситуация в Центре им. Блохина – это уменьшенная модель всей нашей системы здравоохранения, главный недостаток которой – отсутствие пациентоориентированности. Заболевший человек, родители заболевшего ребенка совершенно не защищены, они беспомощны перед бездушной, не видящей за цифрами и отчетами людей системой отечественного здравоохранения.
По словам Рыкова, команда, пришедшая вместе с Варфоломеевой в НИИ детской онкологии и гематологии, запугивает родителей больных детей, запрещает им общаться со СМИ, запирает в палатах и угрожает выпиской недолеченных детей.
Корреспондент «Франц-пресс» задала вопрос: какие общие проблемы выявила ситуация с НМИЦ им. Блохина? Ответить на него вызвалась председатель независимого профсоюза «Альянс врачей» Анастасия Васильева.
По ее словам, общая проблема всех российских медучреждений – единоличное управление руководителя без совета с коллегами. Бюджетное финансирование руководство всех ЛПУ также распределяет единолично и бесконтрольно. Полное бесправие сотрудников и самодурство начальства происходят повсеместно. А медицина находится в руинах.
При этом комиссия Минздрава, в сущности, проверяет саму себя. Куда делись бюджетные деньги, почему за 20 лет так и не построили новые корпуса, почему пансионат, предназначенный для бесплатного проживания иногородних детей и их родителей во время амбулаторного лечения или обследования, новое руководство превратило в трехзвездочный отель – все это должен проверять не Минздрав.
В заключение Васильева привела слова зарубежного коллеги, который, поездив по России, с недоумением констатировал: везде строят церкви и торговые центры, а в больницах плесень и низкие зарплаты врачей.
