Обама, понимая, что его критики готовы к атаке, если он допустит малейшее сомнение относительно решения президента Гарри Трумэна использовать атомные бомбы, предпочел промолчать по этому вопросу.
Большинство американцев учат, что сбрасывание атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки в августе 1945 года было оправдано, поскольку бомбардировка завершила войну в Тихом океане, тем самым предотвратив вторжение Японии в США. Это ошибочное утверждение до сих пор печатается в учебниках средней школы по истории. Наиболее опасным является то, что такая информация формирует мышление правительственных чиновников и военных стратегов США, которые располагают более 15 тыс. единиц ядерного оружия.
Трумэн радовался уничтожению Хиросимы, назвав ту атаку «самым великим событием в истории». Военные лидеры Америки не разделяли его ликование. Семь из восьми высокопоставленных офицеров США - генералы Дуайт Эйзенхауэр, Дуглас Макартур и Генри Арнольд; адмиралы Уильям Лихи, Честер Нимиц, Эрнест Кинг и Уильям Хэлси позже назвали эти атомные бомбардировки бесполезными в военном отношении и морально предосудительными. Более того, Америка бомбами не смогла добиться своей главной цели – запугать Советский Союз.
Уильям Лихи, будучи главой администрации президента США Гарри Трумэна, написал в своих мемуарах, что «японцы уже были разбиты и готовились сдаться. Применение этого варварского оружия в Хиросиме и Нагасаки не являлось сильной поддержкой в нашей войне против Японии». Далее Макартур пишет, как он доложил бывшему президенту Гуверу, что если бы Соединенные Штаты заверили японцев, что они оставят императора в покое, то те бы сдались уже в конце мая.
Это не было атомным потрошением Хиросимы и Нагасаки ради прекращения войны в Тихом океане. Вместо этого ночью 8 августа 1945 года советские солдаты совершили вторжение в различные японские колонии, включая Маньчжурию, как раз между двумя взрывами.
В течение многих месяцев иностранная разведка сообщала, что советское вторжение могло бы выбить Японию из войны. 11-го апреля разведывательный штаб Объединенного комитета предсказывал, что «если Советский Союз вступит в войну на любом ее этапе, то все японцы поймут неизбежность своего тотального поражения».
Американцы были осведомлены о том, что японцы готовы вести мирные переговоры с США до того, как вторгнуться Советы. Трумэн сам рассказывал, как 18 июля 1945 года получил от японского императора телеграмму, в которой тот предлагал пойти на перемирие. В действительности в середине июля Трумэн отправился в Потсдам на саммит, чтобы убедиться, как Советы проводят в Ялте конференцию, обещая вступить в войну в Тихом океане. После того, как Сталин дал ему гарантию на 17 июля, Трумэн записал в своем дневнике: «15 августа он будет участвовать в японской войне». На следующий день Трумэн опять подтвердил это в письме к своей жене: «Мы завершим войну годом раньше и подумаем о детях, которые останутся в живых».
Быстро разбив японскую Квантунскую армию, Советы положили конец дипломатическим и военным играм в Японии, предоставив помощь Сталина в виде более выгодных условий капитуляции.
Страшные и бесчеловечные атомные взрывы, как оказалось, сыграли лишь незначительную роль, в том, чтобы японские лидеры быстро сдались. В итоге США подожгли более 100 японских населенных пунктов. Хиросима и Нагасаки стали просто еще двумя разрушенными городами: сколько для нападения требовалось бомб, одна или тысячи – не имело особого значения. Генерал Тораширо Кавабе, заместитель начальника штаба, позже рассказал следователям США, что «глубина разрушений, вызванных в Хиросиме и Нагасаки, будет известна только со временем, но внедрение Советского Союза в войну стало для нас большим шоком».
Когда премьер-министру Кантаро Сузуки 10 августа был задан вопрос, почему Японии необходимо сдаться столь быстро, он объяснил, что «Советский Союз заберет не только Маньчжурию, Корею, и Карафуто, но и Хоккайдо. Это разрушит основы Японской империи. Если мы имеем шанс сотрудничать с Соединенными Штатами, мы обязаны закончить войну». Японские лидеры также опасались распространения по-советски вдохновленных коммунистических восстаний и знали, что Советский Союз не будет защищать японского императора и его систему правления.
Трумэн понял ставки. Он знал, что советское вторжение означало завершение конфликта. Он также понимал, что император Японии может согласиться и на его условия капитуляции. Но все-таки он решил использовать атомные бомбы.
В то время, как в Потсдаме президент Штатов получил подробный отчет о мощности бомбы, испытанной в Аламогордо 16 июля, он стал «другим человеком». Как о нем отзывался Уинстон Черчилль, Трумэн «начал важничать возле Сталина». И он же санкционировал использование атомной бомбы против Японии.
Сталин получил сообщение, что атомные бомбы теперь стали основной частью арсенала США, а не только находятся в запасе для крайних случаев. Поэтому он приказал советским ученым начать разработку советской атомной бомбы. Гонка началась. В итоге обе стороны создадут ядерную мощь, равную 1,5 млн. хиросимских бомб. И как проницательно заметил физик «Манхэттенского проекта» И.И. Раби: «Внезапно начался завтрашний день Страшного суда, который длится до сих пор».
