Следственный комитет пытается сделать из этих людей палачей и садистов, хотя вся их вина заключается в том, что они честно исполняли свой долг. Да еще оказались в ненужном месте в ненужное время.
Челябинский криминал празднует победу. Стараниями СКР вся прежняя борьба против угонщиков свернута, а ненавистные «менты» — нейтрализованы.
Январь прошлого года. Центр Челябинска. Примерно в начале четвертого ночи экипаж вневедомственной охраны заметил во дворе дома 15 по улице Володарского человека, вскрывающего джип «БМВ Х-5». Увидев полицейских, он дал деру, оказал сопротивление, но был схвачен.
Задержанный, 31-летний житель соседнего города Троицка Алексей Малов*, отпирался недолго. Уже наутро он написал явку с повинной. Помимо «джентльменского набора» угонщика (отвертки, торпедный ключ, фонарик, строительный нож) при нем было найдено суперсовременное сканирующее устройство для снятия любой, даже самой сложной сигнализации и отключения блокировки двигателя, которое он уже успел привести в действие…
Типичная, казалось бы, история, коими в изобилии кишат криминальные хроники всех городов. И даже в том, что спустя пару дней Малов отказался от прежних показаний, заявив, что полицейские выбили их под пытками, тоже не было ничего сверхъестественного. Подобную линию защиты жулики избирают регулярно.
Вот только дальнейший ход событий оказался совершенно нетипичным. Задержанный с поличным угонщик был почему-то вскоре отпущен судом, а его место на тюремной шконке заняли… челябинские полицейские. Следственный комитет обвинил их в избиениях и пытках Малова.
Никаких доказательств этому, кроме заявлений угонщика, в деле нет. Более того, за время, пока сыщики сидят, самого Малова успели осудить к 2 годам колонии общего режима. Приговор вступил в силу минувшей зимой.
И тем не менее расследование «полицейского дела» длится уже 8 месяцев, и выпускать офицеров никто не спешит. Слишком большие деньги и интересы стоят на кону.
■ ■ ■
Угоны исторически считались бичом Челябинской области. Сказывалась близость границы: большинство украденных машин перегонялось в соседний Казахстан, где и растворялось на просторах степей. В среднем в день «уходило» 2–3 автомобиля, в основном — дорогие иномарки.
— Конечно, это не могло происходить в том числе без предательства или как минимум бездействия наших сотрудников, — честно признается начальник областной полиции генерал-майор Виктор Кистанов.
Перемены на антикриминальном фронте начались как раз с приходом в челябинский главк МВД нового руководства. Летом 2011 года новый начальник ГУ МВД Владимир Скалунов вместе с новым же начальником полиции Кистановым (оба — «пришлые», что для нашей истории немаловажно) полностью разогнали «угонный» отдел областного угрозыска.
Вместо него в УУР была создана специальная группа по раскрытию хищений автотранспорта из 9 человек. Людей в прямом смысле отбирали поштучно, преимущественно — с «земли».
Результаты «перезагрузки» полностью себя оправдали. В первые же два года работы раскрываемость выросла вдвое, а число угонов — наоборот, вдвое снизилось.
Сухие, но необходимые цифры статистики: пресечена деятельность 29 преступных групп, раскрыто 232 кражи, 119 человек задержано.
Впрочем, эти два года работы стали для борцов с угонами и последними. С августа 2013-го вся их деятельность парализована. Начиная с этого момента в Челябинской области не задержано больше ни одной организованной группировки, не возбуждено ни одного дела по серийным кражам. Прерваны и остановлены все оперативные разработки. С января рост хищений автотранспорта составил уже 40%.
Причина банальна: жуликов попросту некому стало ловить. Весь костяк и руководство «угонной» группы, вчерашний цвет челябинского сыска, сейчас находится или в СИЗО, или в розыске. Те же, кто остался, повторять печальный опыт товарищей не спешат.
Уголовное дело против 4 офицеров угрозыска в августе прошлого года возбудило управление Следственного комитета по УрФО. Статья 286 УК РФ — превышение должностных полномочий. Их обвиняют в избиениях и пытках того самого угонщика Алексея Малова.
Двое оперативников — капитаны Денис Кольцов и Михаил Бугуев — уже 8 месяцев находятся за решеткой. Начальник отделения подполковник Сергей Бородулин и замначальника отдела по имущественным преступлениям УУР подполковник Алексей Кондрашенков — предпочли скрыться и до сих пор числятся в розыске.
Ни коллеги, ни начальники в их вину не верят. Как не верю и я (почему — объясню чуть позже). Как не поверила в итоге и Генпрокуратура, многократно обжаловавшая незаконность ареста полицейских. Всякий раз — увы — безуспешно.
— Это выглядело как издевательство, от стыда хотелось на стену лезть, — возмущается начальник челябинской полиции генерал Кистанов. — Наших офицеров доставляли на суд в наручниках, сажали в клетку. А изобличенный ими преступник — свободно приезжал на дорогой иномарке, под руку с адвокатом. Его даже не взяли под домашний арест…
Подобная жесткость была бы понятна, иди речь о ситуации, аналогичной ОВД «Дальний». Но в том-то и штука, что все телесные увечья «потерпевшего» ограничиваются двумя кровоподтеками и поставленным на глаз диагнозом «ушиб почек».
Ничем, кроме голословных заявлений угонщика, вина полицейских не подтверждается. Однако Следственный комитет предпочитает почему-то верить не своим коллегам, а осужденному преступнику.
Почему? Сейчас узнаете…
■ ■ ■
То, что Малов — отнюдь не простой воришка, было ясно уже по одной только экипировке. Найденное при нем сканирующее устройство, по оценке суда, стоило более 3 млн рублей — дороже самой машины, которую тот пытался угнать.
Вскоре оказалось: Малов входит в группировку дважды судимого Романа Килиевича. Еще до его поимки сыщикам было известно, что в группе действует какой-то высококлассный специалист, способный вскрыть любую, даже самую сложную сигнализацию.
— Сразу после задержания Малова, — свидетельствует начальник ГУ МВД по Челябинской области Владимир Скалунов, — мы получили данные, что Килиевич и покровители группировки будут делать все, чтоб его освободить. Для этого они избрали путь дискредитации наших сотрудников…
Борцы с угонами уже давно охотились за этой командой. По оперативной информации, она промышляла кражами и перегонами в Казахстан дорогих иномарок, а также всем спектром «сопутствующих услуг»: перебивка номеров, инсценировки ДТП, мошенничества со страховками, поджоги. Несмотря на размах и масштабность, напасть на след группы не удавалось несколько лет.
Причины такой неуловимости станут понятны позднее, когда выяснится: ее прикрытие обеспечивали действующие силовики, в том числе старший оперуполномоченный регионального управления ФСБ Олег Натальченко.
В феврале прошлого года, после задержания Романа Килиевича за угон «Лексуса», подполковник Натальченко даже не постеснялся приехать за «подшефным» в челябинский горотдел полиции №6. Со ссылкой на высокие государственные интересы он потребовал от начальника следственного отделения прекратить дело и Килиевича отпустить.
Забегая вперед, скажу, что из ФСБ Натальченко будет вскоре уволен. Сейчас в отношении него идет проверка по скупке ворованных машин, мошенничеству и разглашению гостайны. При обыске дома у бывшего подполковника нашли большое количество секретных служебных бумаг и файлов. Его связь с угонщиками подтверждается прямыми показаниями членов группировки, которые утверждают: старший оперуполномоченный отдела «Н» не только обеспечивал им «окно» на границе, но и лично сопровождал ворованные машины, предупреждая о возможных опасностях.
Вот и в истории с Маловым Натальченко тоже сыграл немаловажную роль. Уже после увольнения и обысков он был вынужден признать на допросе, что именно по его наущению «угонщики» вышли на окружное управление СКР.
Следователь Игорь Бедерин, отправивший сыщиков за решетку, оказался давним знакомым Натальченко. (Они вместе работали по делу о беспорядках на рок-фестивале «Торнадо».) В свою очередь, их обоих хорошо знал маловский адвокат Зайцев, также участвовавший в «рок-деле».
Надо сказать, что за те полгода, пока материалы не забрал уральский СКР, челябинские следователи трижды проводили проверки по заявлениям Малова–Зайцева. Всякий раз в возбуждении дела они отказывали, приходя к заключению, что никто Малова не бил. Ту же позицию занимала и прокуратура.
О том, что признание выбито у него под пытками, Малов «вспомнил» лишь через двое суток и только после того, как к его защите подключился адвокат Олег Зайцев: в ГУМВД его прямо называют штатным адвокатом угонщиков, а за совершение порочащих поступков ранее он был изгнан из областной адвокатской коллегии. (Подобное ищет подобное.)
Что называется, следите за руками. 14 января 2013 года Зайцев от имени Малова подает заявление: полицейские якобы жестоко его избивали, пропускали через тело электрический ток, затягивали наручники, с завязанными глазами возили в лес, угрожали сексуальным насилием. Именно по этой причине Малов-де и подписал явку с повинной: машину он, конечно, угонять не собирался, просто заглянул «мимоходом» в кем-то открытое окно.
Насчет «открытого окна» — не хочу даже комментировать. Что же до версии с избиением, то она тем более не выдерживает никакой критики.
Если верить Малову, экзекуция продолжалась 3 часа. В общей сложности ему было нанесено 40 с лишним ударов — по голове, грудной клетке, спине, ногам, животу.
Между тем в 5-й горотдел полиции сотрудники областного угрозыска приехали лишь в начале десятого утра. (Это подтверждает множество их сослуживцев.) Явку с повинной Малов написал в 10 (она тут же была зарегистрирована в деле). Куда же испарились недостающие два с лишним часа?
И куда исчезли многочисленные телесные повреждения, которые должны неминуемо были возникнуть после 3-часовых издевательств? 40 ударов, наручники, электрический ток… А в результате — всего два жалких синяка?
Да, есть еще диагноз «ушиб почек». Но он не подтверждается никакими исследованиями и заключениями; вероятно, потому что ставили его в Троицкой ЦРБ, где Малов раньше работал.
Показательно, что вплоть до встречи с адвокатом Зайцевым происхождение синяков объяснял он совсем по-другому. Допрошенный в суде врач травмопункта Муслимов, который осматривал Малова перед отправкой в ИВС, показал: на вопрос о синяках под глазом и на животе тот ответил, что «заработал» их еще за пару дней до задержания. Ровно то же угонщик объяснил и своему первому адвокату Перегонцевой.
Двое суток — с момента задержания до момента суда — Малов ни разу не жаловался на боли, побои, мучителей-полицейских, не обращался к врачам.
Да и какой смысл вообще было выбивать показания, если задержанный и так во всем сознавался? Взят с поличным, орудия преступления — налицо. В такой ситуации явка с повинной в первую очередь требовалась самому угонщику: на суде это обязательно зачлось бы.
Опера пытались выбить из него показания на других и взять на себя чужие «висяки» — как бы возражает в ответ адвокат Зайцев. (Этот тезис повторяется во всех его заявлениях.) Но почему же тогда ничего подобного Малов не сделал и все окончилось одним-единственным эпизодом с «БМВ», который и доказывать особо не требовалось? Получается, что его мутузили просто так, из любви к искусству?
Вся эта антреприза поставлена настолько неуклюже, что не увидеть самодеятельной фальши может разве слепой. Не случайно Центральный райсуд Челябинска, рассматривая дело Малова, прямо указал в приговоре:
«Суд приходит к категорическому выводу, что Малов, утверждая о применении насилия со стороны оперативных сотрудников, желает таким образом избежать уголовной ответственности за содеянное».
…Объявленный вердикт — 2 года реального срока — стал для «специалиста по сигнализациям» настоящим ударом. Все это время он искренне верил, что «друзья» в обиду его не дадут: недаром до последнего дня оставался на воле. Наручники ему надевали прямо в зале суда.
Оказавшись в СИЗО, нервы и язык у Малова не выдержали… Двое его сокамерников покажут на допросах: «сосед» в сердцах рассказывал им, что за арест челябинских полицейских следователю уральского СКР Игорю Бедерину было якобы заплачено 4 миллиона рублей. Всей организацией, с его слов, занимался адвокат Зайцев, нанятый лидером группы Килиевичем. Он же убедил Малова оговорить сыщиков, обещая взамен свободу.
Во избежание упреков в клевете сразу скажу, что копии этих протоколов у меня есть (равно как и показания бывшего чекиста Натальченко). Впрочем, для руководства Следственного комитета и Генпрокуратуры секретом они также не являются.
Несмотря на это, в отношении следователя Бедерина не проведено даже формальной проверки. Изымать у него уголовное дело — тоже никто не намерен, хотя сам факт его связи с адвокатом Зайцевым и экс-подполковником Натальченко является железным основанием для отвода. Но…
На все мои запросы в СКР следует один и тот же ответ: нарушений уголовно-процессуального законодательства не допущено.
■ ■ ■
— Можешь так прямо и написать, со ссылкой на меня, — заместитель генпрокурора в Уральском округе Юрий Пономарев не скрывает эмоций. — Это чистейший беспредел! За 30 лет службы я такого не помню.
Генпрокуратура многократно обжаловала арест полицейских: безуспешно. Требовала от руководителя управления СКР сменить следователя. Ноль реакции!
Я не знаю, передавались ли в СКР взятки за возбуждение дела против сыщиков. Возможно, это поклеп и оговор. Вот только откровенная предвзятость следователя Бедерина и его начальства меньше от этого не становится.
Даже после того, как на очной ставке в октябре Малов отказался от прежних показаний, заявив, что избивали его не арестованные капитаны Кольцов и Бугуев, а подавшиеся в бега подполковники Бородулин с Кондрашенковым (первые-де — лишь «угрожали словесно»), обвинений с них не сняли. И на волю — само собой — тоже не выпустили. Протокол очной ставки не подшит в дело до сих пор.
Горе тем, кто осмеливается жаловаться на этот следственный беспредел. Мало того что все заявления спускаются обратно к Бедерину: он еще и лично вызывает «кляузников», принуждая дать подписку о неразглашении данных предварительного следствия.
(Очень удобный способ заткнуть рот жалобщикам: за разглашение тайны следствия полагается статья.)
Так случилось, например, с женами арестованных Кольцова и Бугуева, написавших мне обращения. (Они жаловались, что Бедерин активно обрабатывает их, заставляя повлиять на мужей: пусть признаются во всем — тогда отпустим.) С сестрой капитана Кольцова. Взяты подписки у адвокатов. Бедерин даже требовал обета молчания от обвиняемых, что впрямую запрещено УПК.
Надолго запомнит знакомство с ним владелец той самой, спасенной в ночи «БМВ Х-5» Алексей Добрыдин. В январе он направил Александру Бастрыкину письмо в защиту полицейских. Ответом стало: три вызова к Игорю Бедерину (из Челябинска в Екатеринбург), протокол допроса, подписка о неразглашении. Когда же адвокат Добрыдина попыталась возмутиться, Бедерин приказал полицейским не выпускать ее из здания СКР и провести личный обыск, хотя по закону адвокат является спецсубъектом, и обыскивать его можно только с санкции суда.
Но закон для уральского СКР и его следователей не писан. Здесь свои законы и свои порядки. Раз сказали — будут сидеть, значит, будут сидеть…
Мне думается, из таких, как Бедерин, и вырастали НКВДшные следователи 1930-х. Люди для них — лишь подсобный материал, ступеньки на пути к славе и должностям. Власть над чужими судьбами дурманит почище любого наркотика, делает из бессловесного «винтика» упоенного собою сверхчеловека.
На совершенно пустяковом, плевом эпизоде, бандитской провокации, Бедерин умудрился слепить громкое дело, которое, так ему, видимо, кажется, откроет дорогу наверх. Бедерину — лишь 30 с небольшим, вся жизнь — впереди…
…Задержание челябинских полицейских происходило демонстративно-показательно, силами специально вызванного екатеринбургского СОБРа, с широкой засветкой в СМИ. По всему чувствовалась опытная рука режиссера: требовалось создать ощущение масштабной спецоперации.
Сразу после этого следователь Бедерин заявил журналистам: эпизод с Маловым — отнюдь не единственный, «уже можно говорить о неоднократности применения физического насилия в полиции», скоро появятся два новых эпизода.
Однако время идет, а никакой «неоднократностью» и не пахнет. За 8 месяцев в деле не появилось ни новых «жертв», ни новых эпизодов. Это при том, что в СКР создана следственно-оперативная группа в составе 20 человек: получается — по 10 душ на каждый синяк.
То, что маловские ссадины — лишь предлог, никто особо, впрочем, и не скрывает. Неофициально в СКР рисуют ужасающие картины: вплоть до того, что сыщики создали собственную ОПГ, напрямую подчиненную руководству Челябинского ГУ МВД.
В моем распоряжении имеется аудиозапись, где человек с голосом, похожим на голос следователя Бедерина, откровенно излагает подоплеку происходящего. (Оставим за скобками, как именно она ко мне попала. В случае объективной проверки все необходимые пояснения я дам.)
Из его слов выходит: главная цель — вовсе не сыщики, а начальник Челябинского ГУ МВД генерал Скалунов и его заместитель (он же шеф областной полиции) генерал Кистанов.
«Начальник ГУВД Скалунов — под ним сейчас табуретка, сказать, что шатается, это значит ничего не сказать. Там уже три ножки спилены, осталось четвертую подправить… У него Малов… У него в ближайшее время нашим же управлением будет предъявлено обвинение его первому заместителю, по коррупционной составляющей…»
И дальше: «Скалунов является близким другом губернатора Челябинской области Юревича, в отношении которого у нас фактически расследуется уголовное дело. И сейчас мы ждем только команды Владимира Владимировича Путина: «Захват! Захват!» И вся эта ситуация — она Челябинскую область деморализует до одури».
Запись большая, привести ее целиком возможности нет. А жаль. Человек с голосом следователя Бедерина рассказывает массу интересного: как он намерен дальше «прессинговать генералитет» и заниматься «декриминализацией Челябинской области». Как ждет, что «лампасники» придут «сдаваться», иначе им уготована куда более страшная кара. Называет арестованных офицеров убийцами и взяточниками, «крышующими» банды угонщиков, личными «мушкетерами» челябинских генералов.
Эта пленка — ключ к пониманию того, что в действительности творится на Урале.
Главная вина обвиняемых сыщиков — вовсе не в паре мифических оплеух. Они — заложники в чужих политических войнах, средство для дискредитации их начальства и передела влияния.
В челябинских СМИ об этом пишут весьма охотно. Дело «антиугонщиков» воспринимается здесь как удар по «пришлым» генералам Скалунову и Кистанову (оба приехали в Челябинск из Екатеринбурга), которых, в свою очередь, отождествляют с губернатором Михаилом Юревичем (теперь уже бывшим: в феврале он досрочно был отправлен в отставку).
Не собираюсь выступать адвокатом челябинских генералов. Если к ним есть конкретные претензии — пусть предъявляют. Правда, неоднократные проверки и инспекции МВД за последние несколько лет никаких значимых нарушений в Челябинске не нашли.
Что же до их отношений с Юревичем, то по мне — водить дружбу с любым губернатором уж точно лучше, чем с бандитами и «оборотнями»…
■ ■ ■
В деле о двух синяках причудливым образом переплелись интересы самых разных сил и групп влияния. У каждого здесь — собственный интерес.
Бандиты хотят убрать с дороги ненавистных «ментов».
Следователь Бедерин жаждет славы «антикиллера», ему грезятся новые захваты, генеральские «посадки»; да и деньги надо отрабатывать. (Это я, разумеется, не о взятке в 4 миллиона, а про зарплату, увеличенную в разы — замечу — благодаря закону, внесенному автором этих строк.)
Есть и еще один интересант — экс-начальник челябинского угрозыска Владимир Гусак. Именно при нем группировки автоугонщиков расцвели в регионе пышным цветом.
Полковник Гусак служит сейчас в центральном аппарате МВД, в Главном управлении уголовного розыска, однако с малой родиной связь не теряет. Каждый месяц по нескольку раз он летает в Челябинск. Здесь осталась его семья, родные, друзья, интересы.
Рассказывают, что голубая мечта Гусака — вернуться домой на белом коне: начальником Челябинского главка. Об этом, например, открыто заявляет председатель Совета ветеранов ГУ МВД Валерий Маскаев, дающий бывшему сослуживцу самые нелестные характеристики. Если так — многое становится на свои места.
Не раз упоминавшийся бывший подполковник ФСБ Олег Натальченко подробно рассказал на допросе о роли полковника Гусака в нашей истории.
По словам Натальченко, летом 2013-го, еще до возбуждения дела, Гусак настойчиво выходил на него через адвоката Зайцева «с целью определения совместных с УрФО мероприятий по пресечению преступной деятельности отдела по раскрытию угонов». Сам Зайцев «неоднократно ездил в Москву для встреч с Гусаком».
«Стало понятно, — констатирует Натальченко, — что Гусак проявляет особый интерес к данной ситуации и пытается использовать в своих интересах».
Никакой служебной необходимостью объяснить эти шаги Владимир Гусак не в силах: в ГУУР МВД он занимается борьбой с преступлениями против собственности, но никак не вопросами собственной безопасности. Его руководству о подобных «мероприятиях» тоже неизвестно, ибо к задачам уголовного розыска они не относятся: ровно так заявил мне главный сыщик страны Виктор Голованов.
Но плох тот полковник, который не мечтает стать генералом. Ради этого объединишься не то что с бандитами — хоть с чертом лысым. Ведь чем громче будет скандал, тем выше шансы, что должность начальника Челябинского ГУ МВД окажется вакантной: ничего личного, только бизнес…
…На самом деле это страшно. Страшно, когда человеческие жизни превращаются в карточную колоду.
Могу привести десятки примеров, когда СКР отказывает в возбуждении дел при явных, просто-таки вопиющих фактах преступлений: моя депутатская почта ежедневно пополняется подобными обращениями.
Уже год, скажем, я безуспешно добиваюсь возбуждения дела против группы фальсификаторов из УМВД ВАО Москвы («Оборотни бессмертны», «МК» от 25.06.2013), которые откровенно — так же, как их старшие товарищи из ГУЭБиПК МВД, — фабриковали заказные дела, подбрасывая улики жертвам. Все доказательства — налицо, есть заключение проверки УСБ; 11 раз прокуратура отменяла «отказной» материал — сейчас, вероятно, отменит в 12-й.
А другой мой герой, бывший уже начальник следствия столичного ГУМВД генерал Морозов («Кто ужинает генерала Морозова», «МК» от 7.11.2013)? Который месяц постановление о возбуждении дела за взятку мертвым грузом лежит в кабинетах СКР.
Здесь же — два сомнительных фингала. И — следственная группа в 20 человек, маски-шоу, обыски, аресты, очные ставки. Невозможно даже представить, в какую цену обошлись уже бюджету эти синяки; они буквально стали золотыми. Это при том, что инструкция самого же Бастрыкина запрещает рассматривать жалобы осужденных на следователей и оперативников.
Если синяки — лишь предлог, объясните, за что тогда в действительности 8 месяцев держат в нижнетагильском СИЗО двух 30-летних оперов, а два их начальника вынуждены прятаться по явочным квартирам? Предъявите обвинения в других преступлениях, представьте доказательства, улики.
А если ничего этого нет — выпускайте. Ведь у каждого — семьи, дети. И еще — блестящий послужной список, прерванный в одночасье, ибо треть жизни они провели под погонами.
За спиной арестанта Дениса Кольцова — участие в делах по 81 угонщику. Он лично вел разработку преступной группы Шумилова, бесчинствовавшей на Южном Урале 10 лет.
На счету Михаила Бугуева — разработка банды Воронкова, промышлявшего разбоями в отношении водителей строительной техники. Он непосредственно задерживал преступную группу Савича (19 доказанных в суде угонов).
Конечно, свет клином на этих сыщиках не сошелся. В них нет ничего сверхъестественного, они не Бэтмены, не Зорро и даже не Человеки-Пауки.
Дело не в Бугуеве, Кольцове, Бородулине, Кондрашенкове. Дело — в их примере, который каждый челябинский опер примеряет теперь на себя.
Ради чего ловить бандитов, сидеть в засадах, идти под ножи и пули, если потом вместо жуликов в камеру отправят тебя самого?
А потому справедливого исхода «дела о двух синяках» ждут не только обвиняемые и их близкие, но и — без преувеличения — весь оперсостав челябинской полиции.
Если арестованных сыщиков осудят, это будет означать, что бороться на Урале с преступностью не только бессмысленно, но и опасно для жизни.
Р.S. Прошу считать эту публикацию официальным депутатским запросом Генеральному прокурору, председателю СКР и министру внутренних дел.
