- Когда было зарегистрировано издание, помните ли Вы этот день и почему было выбрано такое название?
- Я с детства знал, что должна быть такая газета — The Moscow Post. Потому что раньше, в Советском Союзе, практически у всех людей утром или после обеда на кухне работало радио, где шли новости. И там постоянно говорили: «Как передает американская New York Post», «Как передает Washington Post». И я всегда думал — почему же нет такой газеты, как The Moscow Post?
Издание было зарегистрировано 11 декабря 2007 года. К этому времени уже был готов сайт, но мы принципиально его не запускали, предпочтя сразу начать работать как средство массовой информации.
До прихода в журналистику я работал, скажем так, в государственных структурах. В середине и в конце 90-х такие люди, как я, оказались не очень-то нужны нашей стране. И оказалось так, что я никак себя не связывал в будущем с государственной службой и ушел с неё. Прошел путь журналиста, который работает, что называется «на земле», и заканчивая главредом различных изданий. Моя, если можно так сказать, «спецификация» звучала как «создаю СМИ под ключ».
- Вы сказали, что создали СМИ будучи сформировавшимся журналистом. Откуда у Вас смелость делать собственное медиа? Ведь многие, даже очень хорошие журналисты предпочитают работать в качестве наемных сотрудников.
- Не было цели делать что-то сверхъестественное. Могу сказать, переводя на язык печатного издания, что всегда требовал - издание должны читать от корки до корки.
В нашей работе должна быть смелость и уверенность брать за себя ответственность за принятые решения. У нас тут с женой произошел разговор, в котором признался, что я на самом деле очень неуверенный в себе человек. Потому что прежде, чем принять решение, я проворачиваю порой 350 вариантов того, что может произойти после. И потом меня еще на государственной службе приучили к тому, что если ты не примешь решение, то его примет другой, в том числе и в отношении тебя самого.
Почему The Moscow Post жив? Потому что я ни себе, ни другим не даю расслабляться. Как только появляется монотонность - надо что-то новое придумать. Я довольно серьезно спрашиваю с себя и также серьезно спрашиваю с сотрудников. Я могу повысить голос, но то, как я сам себя «имею» - знает только господь Бог.
- Вы говорили, что во время карьеры удалось много поездить по командировкам. Какие из них вам запомнились и почему?
- Есть одно воспоминание, которое навсегда врезалось в память. Представьте себе картину: поздняя осень, одна из областей неподалеку от Московской, едем с водителем по трассе там - брошенные деревни чередуются одна за другой. И как апофеоз всей этой картины был очередной населенный пункт с фатальным названием – «Гробовщики». И эта нищета и не где-то там, в глубинке, а рядом с Москвой, 200 километров. Это страшно, но тогда ты понимаешь, почему люди такие и почему у них такой менталитет.
- Какое позиционирование издание избрало для себя изначально и что изменилось в этом формате за 15 лет? Остаетесь ли Вы себе верными или дополняете собственное кредо новыми гранями?
- Смотрите, я знаю, как делать издание, и знаю, каким оно должно быть, как сделать так, чтобы его читали от корки до корки. Твое издание должно быть интересно всем слоям населения - и бабе Маше в Рязани, и топ-менеджеру, и чиновникам из администрации президента. Максимально стремлюсь к тому, чтобы наши журналисты были интересы и доступны всем. У нас нет политической позиции кроме той, что мы отстаиваем интересы России. Я никогда не пойду против интересов своей страны — это основная наша политическая позиция. Если вообще это можно назвать политической позицией, я считаю, что у каждого гражданина нашей страны это должно быть в крови.
- В современном мире такая позиция может вызвать вопросы и критику у ряда сторон. Вы к такому как относитесь?
- Спокойно. Понимаете, либералы нас называют «псами кровавого режима», чиновники, которые не в курсе, чем мы занимаемся, называют нас «либералами». Всё это нормально.
- The Moscow Post выпускает большие и серьёзные журналистские расследования за достаточно короткий промежуток времени. У некоторых СМИ на аналогичные публикации уходят дни или даже недели. За счет чего удается такое продолжительно время делать качественный журналистский продукт и в чем золотые стандарты расследований издания?
- Стандарты расследований общеприняты, здесь не следует изобретать велосипед. А расследования на то и расследования, чтобы пройти некий, грубо говоря, квест. У тебя есть событие, но ты не знаешь, почему оно произошло и тебе надо это понять. По отношению к событию, обладая полнотой информации из новостей, прошлых событий, логики развития чего-то до — ты получаешь полную картину происходящего, восстанавливая ее по цепочке в расследовании. В конце концов, ты выходишь к нужной для себя цели.
- The Moscow Post работает в довольно специфичной сфере, где, с одной стороны, высокая конкуренция, но, с другой - мало действительно хорошего контента. Поддерживаете ли вы контакты с главами и директорами других медиа, есть ли у вас комьюнити или каждый сам по себе?
- Конечно, поддерживаем. Есть очень хорошие, теплые отношения, например, с вашим изданием «Век». По поводу конкуренции хотел сказать, что для меня лично ее не существует. У нас - свои «пассажиры», у коллег - свои читатели. Мы в одной реке плывем, но в ней есть место для всех СМИ всегда, какой бы ни была конкуренция. Потому что любому обществу свойственно развитие, а, значит, свойственны новые потребности и интересы. А раз есть они, значит, найдется тот, кто будет их обслуживать.
- Как Вы относитесь к тенденции перетекания и подмены медиа Telegram-каналами?
- В этом плане все очень просто. Средство массовой информации отличается тем, что оно отвечает за каждое написанное им слово, за каждый написанный знак препинания, в том числе неправильный. Telegram-канал ни за что не отвечает. Если там напишут, что «где-то заложена бомба», однако сообщение окажется ложным, им ничего не будет. Для нас это — минимум штраф в 100–500 тыс. рублей, в самом лучшем случае.
Вместе с тем СМИ имеют массу преимуществ. Например, прокуратура обязана проводить проверки по фактам, изложенным в публикациях, которые выходят в средствах массовой информации. И я как главный редактор могу обратить внимание правоохранительных органов - ребята, здесь нарушение закона, проверьте - и они проверяют.
- За 15 лет The Moscow Post как только не называли даже самые уважаемые издания. Каково спустя столько времени по итогу осознавать, что именно Ваши публикации были теми самыми, которые привели к таким существенным событиям в политическом ландшафте, и что в целом Вы думаете о рынке политических СМИ такого плана?
- Знаете, просто мы делаем свою работу - было бы на самом деле странно, если бы перестали говорить о нас и как-то пусть даже нелестно, было бы странно, если бы перестали увольнять чиновников, про которых мы пишем. У меня нет ощущения, что 15 лет — это только начало пути, это - подростковый возраст.
Если говорить о давлении на СМИ, то по большей части оно происходит из-за желания чиновников или же персонажей наших публикаций использовать государственный аппарат в собственных целях. Есть много вариантов - на кого-то надавить или, наоборот, что-то сказать в суде, чтобы «отмазать».
Видите ли, ситуация такова, что те, о ком мы пишем, вряд ли этому радуются. Они ставят нам преграды, в том числе с помощью судов, но мы всегда находим способ действовать, не нарушая закона. И медиа в России делать можно - главное соблюдать закон. Что будет с рынком на перспективу – загадывать не возьмусь, в этом плане я суеверен. Для себя я знаю, что занимаюсь медиа для интереса, все остальное, как говорил Булгаков: «Сами придут и сами принесут».
