Политологи любят объяснять действительность с точки зрения привычных ментальных конструкций, таких как поиск легитимности, приоритет внутренней политики, вновь обретенная военная сила и т. д. И поэтому то, что мы имеем на сегодня в этих политологических материалах – это лишь стандартный традиционный подход к современной зарубежной политике Российской Федерации. И самым худшим из этого всего является тот факт, что этот подход минует эмоциональную сторону вещей, таких как чувство голода, а также чувство гордости или национальной травмы.
Согласно многочисленным опросам, проводимым различными политическими институтами, большинство россиян уверены, что Запад исторически посягает на их традиционную территорию, как видно на примере Украины, где западные представители присвоили себе то, что многие считают частью нации, частью одной славянской семьи. Тот же министр Лавров неоднократно заявлял, что Украина и Россия – это одна нация. Более того, простые граждане видят ситуацию так: ориентированная на Запад демократия, которой нравится тот вид интеллигенции, что выкрикивал в 1989 году: «За вашу и нашу свободу» и приветствовал независимость Прибалтики от Советского Союза, воспользовалась простотой и доверчивостью славян. Теперь же многие русские и украинцы чувствуют себя обманутыми. Ведь вместо того, чтобы после 1991 года считать Россию единым европейским демократическим обществом, Запад забрал то, что принадлежало России по праву и исторически, расширив там сферу своего влияния как в экономическом, так и военном отношениях. Для русского интеллигента, который всегда видел Россию как часть Европы, идея о том, что Украина может быть частью Европы, одновременно звучит абсурдно и оскорбительно.
Внешняя политика президента Путина по-прежнему является отчаянной попыткой удержать дух 2003-2005 годов, когда Россия, Франция и Германия вместе выступали против войны США в Ираке. Он до сих пор с ностальгией вспоминает, как в 2005 году Россия и крупные державы Западной Европы намеревались создать единую Европу от Португалии до Владивостока. Путин по-прежнему не хочет просыпаться от этого сна. Отсюда следуют и минские соглашения, и очень слабая реакция на высокомерие НАТО.
Именно поэтому, как неоднократно отмечал Стивен Коэн, Путин так спокойно реагировал на западное наступление. В ответ на захват Западной Украины российский президент отреагировал очень слабой защитой военных баз Крыма и России, при этом он обеспечил вялую поддержку Донбасса. Из этого следует, что Путин всегда ищет способ восстановить нормальные отношения с Западной Европой.
В противовес столь слабой напористости Путина в последнее время отмечается активность оппозиции. В публичных дебатах на Первом канале можно услышать открытую критику Лаврова за отсутствие защиты в Донбассе. Некоторые открыто выступают за более суровые действия.
Но, с другой стороны, напористая политика России выглядела бы совсем по-другому. После освобождения Южной Осетии русские не остановились бы на Грузии и пошли в Тбилиси, где и установили бы реальный дружественный режим, как и Штаты неоднократно делали в той стране, которую они именуют «задним двориком в Центральной Америке».
На Украине Россия могла бы не заявлять, что правительство Майдана является нелегитимным, а лишь результатом государственного переворота, и могла бы направить свои войска на поддержку законного правительства и законно избранного президента Януковича. Некоторые участники одного из многочисленных дискуссионных каналов выступали за создание украинской освободительной армии, которая бы уже не тайно, а открыто получала поддержку от российских военных.
Эта армия, как они утверждали, должна была бы выгнать бандеровцев из Киева, позволив им отделиться вместе с Западной Украиной, а затем бы объявила Западу, что на западной территории Украины имеется свой протекторат, и теперь этот регион запрещен для полетов НАТО.
Однако это только начало. В пример можно привести некоторые факты более напористой политики.
В ответ на ракеты, установленные в Румынии, Россия обязалась установить свои установки средней дальности в Приднестровье, которые будут направлены на американские объекты.
Вероятно, это наиболее агрессивное проявление путинской политики. И если вникать в дебаты, которые транслируются на Первом канале российского телевидения, то станет понятным, насколько агрессивна реальная политика Кремля, включая возможные грозные действия в отношении Польши, Литвы и других стран, кого они называют предателями.
Поэтому, президент Владимир Путин, скорее, является «западником» и дружественным лидером Петербуржской Европы. И если кто-то считает, что он агрессивный, тот просто ничего еще не видел.
