Преемственность ответственности руководства края вне зависимости от политической ситуации была настолько традиционной и продолжалась так долго (фактически со времен Великой Отечественной войны), что назначение Олега Чиркунова и.о. губернатора Пермского края в марте 2004 года было благосклонно, если не сказать — с энтузиазмом принято и пермскими элитами, и населением региона. Но где-то через полтора года эта пермская традиция дала трещину. Чиркунов оказался не совсем тем руководителем, который способен крепить ее.
Сегодня достаточно свидетельств, что Пермский край находится в глубоком социально-экономическом кризисе, который усиливается депрессией общественного сознания. Начался этот кризис задолго до мирового, и объективных причин к нему не наблюдалось. К моменту начала глобального экономического кризиса, когда страна развивалась очень высокими темпами, Западный Урал уже год как перестал быть донором. По уровню жизни с шестого места в России он упал до строки в восьмом десятке субъектов Федерации. Было утрачено около 150 миллиардов рублей: бизнес покидает Пермский край, единичные инвестпроекты привлекательно выглядят в пиар-исполнении, но сколь заметного позитивного влияния на самочувствие региональной экономики не оказывают.
За 2008—2009 годы единственный рост, которым может «похвастаться» край, — это безусловное российское первенство по росту объемов платных услуг для населения — более чем на 30 процентов. Особо заметен общий кризис края в Перми, население которой за менее чем 10 лет сократилось на 100 тыс. человек. Пермь больше не миллионник. Уезжает самое конкурентоспособное население, профессионалы. Сворачивается в краевом центре малый бизнес: ему плохо там, где плохо бюджетникам. Ситуация в АПК катастрофична.
В «Концепции развития АПК Пермского края на 2009—2012 годы» не говорится об основе агропромышленного комплекса — о земле. В результате — нарастание сокращения посевных площадей, резкое сокращение кормовой базы. Каждый год в крае под нож идет порядка 14 тысяч голов молочного стада, на 4—5 тысяч голов сокращается свиноводство, на 3 тысячи тонн — надои молока. Только на 2 процента посевных площадей вносится органика, о минеральных удобрениях сельское хозяйство за последние 6 лет просто забыло. И это — в крае, где два крупнейших завода по производству азотных удобрений и где добывается весь объем российской калийной соли. За 2008—2009 годы рост производства во всей сельхозперерабатывающей отрасли произошел только в производстве пива (5%), безалкогольных напитков и поваренной соли — на 3,4 процента. На фоне федеральной политики в области здравоохранения, огромных финансовых вливаний в эту отрасль, демографической программы правительства в Пермском крае в 2009 году выросла детская смертность.
Удивляться нечему: все говорит за то, что пермское здравоохранение уничтожается. Может ли так быть, что краевое правительство и администрация Чиркунова здесь ни при чем, не знают и не ведают? Особенно наглядно это показала проверка Минздрава РФ, проведенная в связи с трагедией в клубе «Хромая лошадь», где пожар унес жизни 156 человек. При наличии очень хороших врачей в Перми не оказалось достаточно приличных лечебных учреждений.
Чтобы привести пермское здравоохранение в состояние российского стандарта, необходимо 8,7 миллиарда рублей. Эти деньги есть. Но складывается впечатление, что политика региональной власти далека от охраны здоровья людей. Для исполнительной власти Пермского края главное — за счет бюджета отремонтировать муниципальные лечебные площади и отдать их частникам. В крае идет массированное закрытие родильных домов и гинекологических отделений, начался процесс ликвидации и женских консультаций.
Чуть менее года назад Законодательное собрание Пермского края отвергло представленную губернатором Чиркуновым «Программу социально-экономического развития Пермского края на 2009—2012 годы и до 2017 года». Причем, жестко критиковали этот документ и голосовали против него как депутаты-единороссы, так и оппозиция. И это при том, что политическая борьба в крае идет весьма жестко. Характерно, что зарубленный законопроект на какую-то доработку, исправления даже не ушел — похоже, губернатор о «Программе» и думать забыл. Так без перспективного планирования край и живет. Политика в области здравоохранения, вернее, его разрушения привела к трагическому положению со здоровьем населения: в Пермском крае — эпидемия, в частности, туберкулеза. Эпидемический порог считается перейденным, если на территории — свыше 80 больных туберкулезом на 100 тысяч населения, причем по нормативам ВОЗ этот порог — 50 человек. В Прикамье — свыше ста человек. И есть в крае множество регионов, где этот показатель — от 125 до 255 человек.
В сельских местностях тубинфекция растет с шагом 12,8 процента в год. Объективные показатели роста туберкулеза, конечно, есть. Но все они меркнут перед фактом того, что в крае закрыто 300 коек для бактериовыводителей. Даже те, кто состоит на учете с заразными формами туберкулеза, могут свободно распространять инфекцию. Можно утверждать, что бесплатная, гарантированная Конституцией медицинская помощь населению Пермского края становится все менее доступной. Неужели это — сознательная политика пермской краевой администрации? На грань выживания поставлены и медработники муниципальных медучреждений. При гигантских зарплатах главврачей специалисты высшей категории имеют зарплаты 6, хорошо, если 8 тысяч рублей в месяц.
Особенно тяжелое положение сложилось в Коми округе, население которого в огромной части и с большими надеждами голосовало за объединение с Пермской областью. Окружная больница по оборудованности до объединения мало в чем отставала от областной клинической. А сегодня элементарный анализ крови из Кудымкора везут автобусом в Пермь за 200 километров, и четверо суток надо ждать результата. И ликвидированы все, кроме Юсьвинского, профессионально-технические училища округа, получать профтехобразование молодежи в округе негде. И над Юсьвинским училищем навис меч разорения, а ведь это — бюджетообразующее учреждение района. Изуродована в пермских реалиях и идея стимулирующей части зарплат педагогов: эта часть не выделяется бюджетом дополнительно, а вычитается из общего фонда оплаты труда. В результате — нарастающий дефицит медицинских и педагогических кадров, доходящий в отдельных частях края до 50 процентов.
По уровню коррупции Пермский край, судя по всему, — тоже в лидерах. И здесь есть примеры, которые кажутся просто невозможными. Однако они есть. К примеру, в Александровском районе первым заместителем главы уже год работает человек, осужденный на 5 лет лишения свободы за тяжкое коррупционное преступление. Господин Киселев вступил в эту должность в статусе «удошника», условно-досрочно освобожденного. Бывший начальник Тюменской областной ГИБДДД, получивший срок и отсидевший только половину в колонии, нынче курирует образование, здравоохранение и даже антикоррупционный районный комитет. Об этих истинно чудесах кадровой политики писали пермские СМИ, 700 жителей Александровского района подписали требование убрать взяточника из власти, направили письмо на имя губернатора. И никакой реакции не видно. Администрацию Пермского края такие кадры устраивают?
А пермяки уже ничему не удивляются: быть замешанными в громких уголовных процессах и выходить сухими из воды — обычное дело для ближнего чиновного окружения губернатора Чиркунова. На фоне падения жизненного уровня подавляющего большинства населения края и объемов производства, утечки капиталов и утраты социальных конституционных благ кричащим диссонансом смотрятся пиар-проекты краевой власти. ...То вдруг одним из главных дел объявляется проект «Пермская картошка», то кроличьи и помидорные франшизы, то разведение… страусов. В одном ряду с этим — строительство в зоне затопления Камской ГЭС, среди складов и авторынков, Центра сердечно-сосудистой хирургии на 3000 операций в год, и это при том, что в Перми уже 10 лет работает филиал «бакулевки» на 6000 операций. И здесь же — «перинатальный центр». Все это — на другом берегу Камы с единственным муниципальным мостом, где пробок нет разве что ночью. И сроки этих «важных дел губернатора» срываются уже третий год подряд.
Еще одно «важное дело» — дороги. Это — пермская притча во языцех; счет потерян закопанным в землю миллиардам, а качество дорог подошло к нулю: в Перми их почти больше нет. Катастрофичны и последствия губернаторских программ социальной направленности. В частности, года четыре назад в крае началось благое движение по организации замещающих семей: пермяки с радостью брали из детдомов сирот и действительно стремились дать им не только кров, но и родительскую заботу. Хорошо принята была и программа «Семья для пожилого человека»: жители края принимали стариков из домов престарелых без всякого имущества. Но когда три года не индексируются пособия на приемных детей, им просто грозит голод. Приемные родители слезами обливаются, но возвращают детей в детдома. И не всегда в те, откуда их брали: детдома «оптимизировали», позакрывали. Столь же жестко поступают и с домами ветеранов, и с психоневрологическими диспансерами.
Разрушается и система дошкольного образования: вместо строительства, реконструкции и ремонта детсадов введена так называемая «материнская зарплата», которую пермяки метко окрестили «программой Маугли». Кроме десоциализации дошкольников тот же процесс — с матерями, которые теряют места работы. А из бюджета вынимаются миллиарды рублей.
Из дефицитного бюджета: по самым скромным подсчетам, не исключено, что с 2012 года край начнет жить в долг. В довершение — разрушение традиционных столпов региональной культуры. Ни шатко, ни валко идет строительство театра в Коми округе, и театр подумывает об отъезде в другой регион. Намерен покинуть Пермь и лауреат «Золотой маски» — театр «У Моста»; уничтожаются традиции пермской академической драмы, экспозиции краеведческого музея не имеют достаточных площадей после того, как возвращено церкви здание, где он находился. Расчленения ждет единственный, помимо столиц, российский музей эрмитажного типа — Пермская государственная художественная галерея. Ее здание возвращается епархии, другого нет: шесть лет шла болтовня по поводу нового здания для ПГХГ, «освоены» немалые деньги на немалое число «проектов», в результате — ноль, здания как не было, так и нет.
Вот и судите, в какой глубокой или не очень глубокой депрессии в экономическом и социальном плане находится Пермский край. А благодаря проявлениям усиливающейся социальной апатии даже не верится, что может что-то измениться к лучшему. Чем дальше, тем больше. А администрация Олега Чиркунова дальше претворяет в жизнь федеральные проекты, программы и стремления к модернизации страны, повышению жизненного уровня населения. Претворяет по своему разумению.
