Кризис? Ничуть — мировые финансовые напасти мороженое пережило без серьезных потрясений. Трудности пришли в виде семейного конфликта, который этот бизнес может и не пережить.
«Красный директор»
Мало кто знает, что заслуга появления знаменитого калифорнийского мороженого в России принадлежит одному человеку. Юрий Абрамян, классический «красный директор», возглавлявший московский хладокомбинат № 9, в начале 90-х сумел убедить американцев, что к нам идти можно смело. Инфляция, приватизация не помеха— мороженое будет в ходу всегда. Тогда-то и появилось на девятом холодильнике оборудование, с которого хотелось пылинки сдувать: новенький, словно игрушечный, завод разместился прямо на территории. Видавшие виды работники ходили смотреть на него как на музейный экспонат. Мороженое помогло пережить лихую годину 98-го — когда шахтеры стучали касками по Горбатому мосту, а вся страна задыхалась от неплатежей, работники СП Абрамяна жалованье получали исправно. Даже сейчас, через полгода после его кончины, на заводе его называют Шефом. Именно так, с большой буквы.
— Папа говорил, что деньги можно потерять, а потом заработать, а людей терять никак нельзя, — вспоминает дочь Юрия Абрамяна Виолетта, — многие наши сотрудники работают здесь всю жизнь, по 30—40 лет, ветераны помнят отца еще молодым.
Обороты росли, и львиную долю прибыли «красный директор» вкладывал в развитие «холодного бизнеса». В неформальный холдинг помимо девятого хладокомбината и завода «Баскин Роббинс» (ЗАО «БРПИ») вошли несколько компаний, в том числе хладокомбинат № 7 на Хорошевском шоссе. Эти предприятия составили 40 процентов всех рефрижераторных мощностей столицы.
Дочь Виолетта пришла в бизнес отца после института, в 1994 году. И сразу взяла на себя самые, наверное, трудоемкие направления: финансирование и продажи. Через несколько лет Юрий Геворкович даже не вникал в эти вопросы, отдав их полностью в ведение дочери. Семейный тандем не могло разрушить ничто — даже развод Юрия Абрамяна с мамой Виолетты три года назад. Этот шаг для близких стал серьезным ударом — все-таки супруги прожили 40 лет. Разлучницей стала давний друг семьи, главный специалист по акушерству и гинекологии Минздрава, академик, доктор медицинских наук, профессор Лейла Адамян.
Отношения отца и дочери не изменились ни на йоту. Виолетта давно жила отдельно, папа оставался для нее боссом и кумиром, любил нянькаться с внучкой, а в работе доверял ей все больше. К весне 2009 года с его подачи она заняла ключевые должности на трех его предприятиях — председатель совета директоров, член совета директоров и финансовый директор. Без дочери Юрий Геворкович не принимал ни одного серьезного решения. Свои планы, которых было громадье, он всегда обсуждал с ней. Так было до самого первого апреля этого года — дня усмешки судьбы.
Мачеха
— У папы было очень хорошее здоровье, — говорит Виолетта Абрамян, — врачи говорили, что как минимум 10 лет он может вести активную жизнь. И он работал — всегда, даже дома. В тот день он неожиданно почувствовал себя не очень хорошо и остался дома. Мы постоянно созванивались, советовались по делам, а потом он вдруг позвонил и сказал: «У меня отнимается рука». Я все бросила и помчалась к нему.
Юрий Абрамян умер на руках дочери, не дожив четырех месяцев до 70-летия. Вместо юбилея его друзья собрались на похороны.У гроба была вся семья — распри отступили перед горем. Тут же, на поминках, договорились о том, что разумеется само собой:
делами и имуществом займемся позже. Сделаем все, как совесть велит. Глядя на Лейлу, не прожившую в новом браке и трех лет, трудно было предположить, какие вихри бушуют в ее голове...
Через несколько дней Виолетта вернулась на работу и приняла дела отца. Удержать бизнес на плаву, не дать рассыпаться созданной структуре — день за днем она вникала в еще не изученные тонкости, разбирала бумаги, отвечала на письма, знакомилась с партнерами. Но вдруг случилось то, чего никто не ждал.
Отстроенный на территории хладокомбината завод мороженого имеет свою проходную. В один из весенних дней охранник, знавший Виолетту Юрьевну несколько лет, потупил взор и с тяжелым вздохом сказал:
— Не велено, Виолетта Юрьевна. Простите.
Давние знакомые с завода при встрече отводили глаза. Те же, с кем удавалось переброситься парой фраз, пожимали плечами и признавались, что этот разговор для них может обернуться неприятностями.
Правда открылась спустя время. Оказывается, еще 6 апреля, через 3 дня после похорон, когда земля еще не осыпалась на могиле, Лейла Адамян провела внеочередное собрание акционеров ЗАО «БРПИ».
При этом Виолетту, дочь основателя компании, одного из трех акционеров, представляющего 20 процентов акций, на собрание никто не позвал. В итоге «акционеры» решили назначить гендиректором завода врача-гинеколога Агнессу Осипову, которая приходится Лейле Адамян дочерью.
— Мы провели свое расследование, запросили документы и выяснили, что фактически собрания акционеров не было, — говорит Вячеслав Леонтьев, управляющий партнер адвокатского бюро «Леонтьев и партнеры», представляющий интересы Виолетты Абрамян, — был лишь составлен его протокол.
Лейла Вагоевна, по всей видимости, подписала его от имени иностранного акционера, не имея на это полномочий. Сейчас итоги этого «собрания» оспариваются в суде, но юристы Лейлы Вагоевны всячески затягивают процесс. На затребованные в судебном порядке документы, подтверждающие присутствие акционеров на собрании, они вообще никак не отреагировали. Виолетта Юрьевна попыталась встретиться с мачехой. Безуспешно: вместо нее прибыли холеные юристы и заявили: откажитесь от всех притязаний. Только в этом случае мы попытаемся выделить вам хоть что-то. Иначе потеряете все. При этом молодые люди прямо намекали на связи доверительницы в очень высоких кабинетах, хозяева которых всегда готовы за нее вступиться. Тем временем Лейла Адамян назначила себя гендиректором хладокомбината № 7. Правда, через два месяца одумалась — она ведь госслужащий и занимать должности в коммерческих структурах не имеет права.
И тогда профессор-гинеколог стала... юрисконсультом на БРПИ с зарплатой около миллиона рублей.
Пытаясь уменьшить долю Виолетты Абрамян в ОАО «Хладокомбинат № 7», главный гинеколог Минздрава провернула аферу, которой позавидовали бы рейдеры со стажем. Дело в том, что по состоянию на апрель 2009 года 9,11 процента акций комбината находились в его, комбината, собственности (их выкупали еще при Юрии Абрамяне). Но уже в 20-х числах апреля они были проданы неким Светлане Аскольской, Татьяне Гавриловой, Елене Будиловой и Светлане Саакян. Общая сумма сделки с этими женщинами — почти 49 миллионов рублей. Три первые дамы — сотрудницы Научного центра акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В.И. Кулакова и напрямую подчиняются Лейле Адамян. А Светлана Саакян ее родная сестра. Откуда же у этих женщин 49 миллионов? Точно сказать нельзя.
Но деньги, полученные от продажи акций, хладокомбинат перечислил под видом займа некоему ЗАО «Рутек». Гендиректором этой компании оказалась Елена Андреева, также «подрабатывающая» в центре Кулакова. А почти 50 миллионов со счетов «Рутека» через пару дней были переведены в неизвестном направлении. Так что хладокомбинат оказался и без акций, и без денег.
Одновременно намечаются попытки уменьшить долю Виолетты и в самом заводе мороженого «Баскин Роббинс». По сведениям адвокатов, на это планируется потратить около 10 миллионов долларов.
— У нас нет иллюзий, — говорит Вячеслав Леонтьев. — Это стандартная схема незаконного, рейдерского захвата предприятия. На наш взгляд, в эту ситуацию должны вмешаться правоохранительные органы. Как минимум большие вопросы вызывает ситуация с продажей акций.
Несколько исков в арбитраж уже заявлены. Так что рано или поздно все должно встать на свои места. Но пока суть (точнее, суд) да дело, отлаженный и выстроенный «красным директором» бизнес трещит по швам. Проявившие чудеса финансовой ловкости гинекологи оказались никудышными управленцами. Если в первом квартале, когда Юрий Абрамян был еще жив, завод дал прибыль в 6,5 миллиона, то во втором — после 6 апреля — всего 500 тысяч.
Не выдержав, один за другим начали закрываться кафе «Баскин Роббинс». Даже сети супермаркетов из-за перебоев пересматривают условия своих контрактов с БРПИ.
Мальки для акул
Могла ли Лейла Адамян, достойнейшая, казалось бы, женщина, которая всю жизнь отдала медицине, придумать все это? Я имею в виду не моральный аспект, иногда родственники способны и не на такое. Тем более что в многочисленных интервью вдова о последнем супруге даже не вспоминает, говорит лишь о первом — хирурге.
Но могла ли врач-гинеколог разработать запутанную схему с размывами пакетов акций, продажей, выкупом, кредитами и займами... И одновременно запустить ежедневную текущую работу предприятий, которые она считает своими... Не верится.
Как говорят врачи, не срастается.
Сама Лейла Вагоевна не раз подчеркивала, что она далека от коммерческой деятельности. Похоже, это правда. И то, что происходит с заводом мороженого и хладокомбинатом, больше всего напоминает криминальное обналичивание бизнеса. Это как в 90-е — братки вводили в правление «подкрышного» ресторана своего человека, тот выкачивал из него «налик» до последней копейки, а потом уходил из разоренного заведения. Бизнесмен-хозяин только благодарил судьбу, что остался жив.
Не исключено, что сейчас Лейла Адамян играет роль как раз такого директора. Ее рукой, подписывающей документы, явно водит кто-то другой — акула, привыкшая глотать таких мальков. Иначе откуда такой напор, как объяснить способность мыслить десятками миллионов долларов? Да и сами десятки миллионов откуда?
Не пообещали ли мачехе вместе с ее подчиненными и родственницами райское будущее, отчего они растаяли, как мороженое «Баскин Роббинс»? И теперь делаютвсе, что бы им ни говорили эти «доброжелатели».
Кто эти кукловоды? Может быть, те самые хозяева высоких кабинетов? Или некие авторитетные предприниматели? По сведениям из весьма надежных источников, люди, напоминающие таких предпринимателей, сейчас часто собираются в штабе Лейлы Вагоевны в 7-м хладокомбинате на Хорошевском шоссе.
Как бы то ни было, вся затея, которая сейчас представляется профессору Лейле Адамян дорогой к процветанию, может обернуться разбитым корытом. Акулы поплывут дальше, а главный специалист Минздрава в лучшем случае останется ни с чем.
В худшем — ей вместе с родственницами и подчиненными придется ответить за уплывшие деньги. И перед акционерами, и перед законом.
