Сенат, по версии некоторых журналистов, превратился в некий «олигархический клуб», где якобы лоббируют свои интересы коммерсанты. Чем же вызвана вспышка этой нелюбви и почему разум возмущенный начал кипеть именно сейчас?
Главная причина – оно и понятно – кризис. Как говорится, когда тебе не очень хорошо, хочется, чтобы плохо было у всех. С первых дней кризиса ряд российских СМИ начал не без удовольствия наблюдать за карманами олигархов и аплодировать каждому, кто покидал список Forbes. Словно не понимая того, что потери предпринимателей – это потери их работников и всех, кто живет за счет их налогов, - газеты выносили на первые полосы восторженные заголовки типа: «Дерипаска стал беднее на миллиард» или «Абрамович распродает недвижимость».
Примерно в том же ключе выдержана недавняя публикация в деловом еженедельнике «Компания» «Кресло и кошелек. Почет, лоббизм и неприкосновенность: три цели, заставляющие бизнесменов становиться сенаторами». Авторы ее так же умиляются процессу превращения миллиардеров в «просто мультимиллионеров», однако героями их рассказа стали не просто олигархи, а олигархи-сенаторы. И это еще один, как принято сейчас говорить, модный тренд.
Что же плохого в том, что законодательную власть страны представляют, в числе прочих, люди, сумевшие выстроить эффективные бизнес-структуры, поднять из руин заводы, сформировать, по сути, действующие «государства в государстве» - огромные финансово-промышленные группы, на средства которых порой живут целые города и регионы России? Разве не жители Чукотки еще не так давно умоляли Романа Абрамовича остаться губернатором, писали коллективные петиции президенту? Разве не Михаил Прохоров, исключительно из дружеских чувств к Александру Хлопонину, недавно «привез» бюджету Красноярского края 16 миллиардов рублей?..
Об этих и других эпизодах эффективного сотрудничества бизнеса и власти пресса говорит с откровенным пиететом, но стоит крупному предпринимателю попасть в Совет Федерации, как он тут же становится «бесцеремонным лоббистом», который пользуется при этом депутатской неприкосновенностью. Именно в таком ключе сейчас говорят о Глебе Фетисове, Сулеймане Керимове, Сергее Лисовском, Фархаде Ахмедове, Дмитрии Ананьеве…
В чем трудно не согласиться с авторами упомянутой статьи: сенатор – это статус, и «человеку, добившемуся в жизни большого успеха, <…> хочется уважения и статуса». Однако, кроме этого пресловутого статуса, сенаторская должность дает, по сути, не так уж и много. Сенаторов часто упрекают в том, что они «пилят деньги», - но «пилят», видимо, свои собственные, поскольку, в отличие от президента, министра, руководителя федеральной службы, губернатора или даже главы сельсовета, член Совета Федерации доступа к бюджету не имеет. Его дело – оценивать и принимать законопроекты, с позиций интересов «своего» региона.
Если авторам статьи известны случаи взяточничества в связи с избранием (назначением) представителя в СФ от того или иного региона РФ, то почему бы им не сообщить об известных им фактах в правоохранительные органы? Вряд ли успешные бизнесмены, добившиеся всего в жизни своим трудом, готовы платить суммы, названные в статье, за «статус сенатора».
В том, что состоявшиеся люди стремятся попробовать свои силы и на политическом поприще, нет ничего зазорного: они хотят понять, как устроена система законодательства, благодаря, а иногда вопреки которой они добились успеха. Зная на практике проблемы применения законов, - попытаться изменить их к лучшему.
Между тем «статус сенатора» предполагает напряженную работу в жестком графике, и это – настоящая школа для законодателей. Именно за этим идут в парламент. Нельзя допустить превращение Совета Федерации лишь в синекуру для отставных силовиков и бюрократов. Проворовавшиеся чиновники в рядах сенаторов дискредитируют палату в целом. В то же время, принимая в свои ряды бизнесменов, успешных управленцев, самих сделавших себя и свой капитал, Совет Федерации приобретает дополнительный вес.
Еще один повод для подозрений в отношении сенатора: депутатская неприкосновенность. Однако даже сами авторы злорадной статьи признают эту защиту «иллюзорной» и тут же приводят список известных экс-сенаторов, в разное время лишенных этой самой неприкосновенности и ставших фигурантами уголовных дел. Что ж, это суровая правда жизни, от сумы и от тюрьмы в России, как известно, никто не застрахован, а уж тем более тот, кто успел обзавестись «солидной сумой»…
Но при чем тут, позвольте спросить авторов статьи в «Компании», институт сенаторства? В упомянутом материале вообще масса нестыковок. Авторы сначала говорят о том, что «ни в одной стране мира крупнейшие бизнесмены не представлены так широко в парламенте, как у нас», и тут же приводят в качестве примера… США, где едва ли не половина Конгресса – миллиардеры. Они упрекают Фархада Ахмедова в том, что предприниматель представляет в Совфеде то один (Краснодарский край), то другой (Ненецкий АО) регион, - и тут же констатируют, что и в том, и в другом регионе у Ахмедова на момент прихода в сенат были масштабные и, к тому же, социально значимые проекты! Возникает резонный вопрос: почему совладелец компании «Нортгаз», налоговые платежи которой превышают годовой бюджет того же Ненецкого округа («Нортгаз» заплатил государству уже более 1 млрд. долларов), не может представлять этот регион в Совете Федерации? Нелишне, кстати, напомнить, что первым серьезным инвестором олимпийской стройки в Сочи также был Фархад Ахмедов, причем задолго до того, как Россия получила право проведения Олимпиады-2014. В рекордно короткие сроки, с высоким качеством и с минимальными издержками им был реализован проект «Карусель» на горнолыжном курорте «Красная поляна», и именно этот объект посещала делегация Международного Олимпийского комитета. И потому приглашение Ахмедова в Совфед в качестве представителя от Краснодарского края ни у кого тогда не вызывало вопросов.
Сегодня пресса как раз активно обсуждает возможный выход из состава Совфеда того же Фархада Ахмедова и Глеба Фетисова. Муссируются версии, делаются ставки: каким станет следующий регион того или иного олигарха. Но при этом никто не обращает внимания на слова самих сенаторов. Ахмедов, например, уже выразил свое желание вернуться в бизнес, заметив, что «во время кризиса высока потребность в управленцах». Для Фетисова выход из сената тоже, надо полагать, не является вопросом жизни и смерти, его активы чувствуют себя неплохо. Не исключено, что и другие сенаторы, ощутив все более нагнетаемый прессой негатив, вскоре решат отказаться от законотворческой деятельности. Благо, статус сенатора – не пожизненный. Вот только выиграет ли от этого российское общество – не факт. Поскольку при всей «равноудаленности» власть и бизнес нуждаются друг в друге. И кто в ком больше – большой вопрос.
