Это в среднем. А на отдельных предприятиях оборудование обветшало значительно больше, что превратило их, по сути, в бомбу замедленного действия. И вот один из крупнейших в России химических заводов «Тольяттиазот» (ТоАЗ) собрался наконец технически перевооружаться. Как недавно сообщил председатель совета директоров ОАО «Тольяттиазот» Сергей Махлай в интервью крупному федеральному изданию, предприятие приступило к реализации программы капитальных ремонтов, модернизации и реконструкции производственных агрегатов аммиака и карбамида, которая рассчитана до 2020 года. «Сейчас мы ведем активный поиск подрядчиков, которые могли бы выполнить работы качественно и в максимально сжатые сроки. Мы также изучаем много других новых технологий, которые могут быть востребованы на российском рынке» – сказал он.
Трудно не порадоваться за такие сияющие перспективы. Однако совершенно иначе звучит откровение про активный поиск подрядчиков, если проанализировать принципы взаимоотношений с подрядчиками, которые приняты на «Тольяттиазоте».
Напомним некоторые истории.
В 2007 году «Тольяттиазот» заказал Научно-исследовательскому и проектному институту карбамида и продуктов органического синтеза (НИИК) из города Дзержинска Нижегородской области технико-экономическое обоснование (ТЭО) проекта технического перевооружения производства карбамида и организации нового производства меламина мощностью 30 тыс. т в год. НИИК ТЭО выполнил — в срок и качественно. И, передав результаты своей работы заказчику, стал ждать от него оплаты согласно договору – 82,5 млн рублей. Забегая вперед, скажем: ждет до сих пор.
Государство не балует отраслевую науку, плачевное положение которой — тема отдельного разговора. Так что ученые и инженеры НИИКа, как и других проектных институтов, живут, что называется, от трудов своих, и 82,5 млн рублей им, очевидно, не лишние. Руководство ТоАЗа так не думает. Это вынудило НИИК, исчерпавший все прочие возможности, обратиться в сентябре 2008 года в Арбитражный суд Самарской области. А как еще взыскать с должника 86,7 млн руб., в которых, помимо долга по договору (№ 7030/1692 Т–07), 4,2 млн рублей неустойки (уплаченный ТоАЗом аванс составлял лишь 5,2 млн рублей). И началось.
Еще до начала разбирательства ТоАЗ поспешил его отложить, сославшись на невозможность обеспечить явку своих представителей. Можно себе представить: «Гражданин судья, вы, если назначите разбирательство, то отложите его сразу, пожалуйста, а то мы прийти не сможем, пусть и не знаем когда». Однако такое ходатайство было отклонено и суд начался.
Когда этот детсадовский способ уклонения от ответственности не прошел, началось отрицание очевидного и затягивание времени любыми методами. Юристы «Тольяттиазота» пытались признать недействительным договор с НИИК полностью и по частям на том основании, что в разработке ТЭО участвовала третья сторона – Тольяттинский институт азотной промышленности. Не получилось. Затем отвергали получение документации по проекту в должном объеме, а когда НИИК представил суду все накладные с подписями и печатями канцелярии ТоАЗа и почтовые и экспедиторские расписки, ссылались на совсем уж смешное: на накладных, мол, стоят подписи неуполномоченных лиц, а протоколы проводимых сторонами совещаний в рамках реализации договора не были утверждены главой компании, тем самым Сергеем Махлаем. «Данные возражения ответчика противоречат материалам дела», – заключил суд.
Тогда ТоАЗ обвинил нижегородских спецов в некачественном исполнении проекта и потребовал экспертизы. НИИК возразил и, как показали дальнейшие события, справедливо, что это всего лишь еще одна уловка для того, чтобы выиграть время, в течение которого, заметим, завод пользовался чужими деньгами. Но суд экспертизу назначил – такова процедура. Ее выполнило ФГУ «Главгосэкспертиза России», и госбюджету это обошлось, между прочим, в 3,5 млн рублей. Почему-то думается, что этим деньгами можно было бы найти и лучшее применение. Но, как бы то ни было, экспертиза была проведена и ее выводы были однозначными: ТЭО для ТоАЗа выполнено в полном соответствии с нормами и требованиями российского законодательства и не содержит недочетов. Это означает, что никаких мотивов не подписывать акты сдачи-приемки у ТоАЗа не было, а вот намерение поживиться за чужой счет…
Наконец, в июле 2012 года, т.е. почти через 4 года с начала судов и 5 лет – со времени оказания услуг Высший арбитражный суд постановил: ТоАЗ должен заплатить, и точка. Но можно не сомневаться, что добиться исполнения решения суда, т.е. получить плату за свою работу институту все равно будет непросто. Такая вот интересная модернизация предприятия, использующего и выпускающего ядовитые, химически агрессивные и взрывоопасные вещества. С учетом других тяжб «Тольяттиазота», вывод напрашивается сам собой: кто-то (не будем показывать пальцем, и вообще ¬это оценочное суждение) – так вот, кто-то вор.
Не резкие ли выводы из банального спора хозяйствующих субъектов, спросите вы. Нет, будет ответ. Ибо представленное дело – лишь одно из ряда весьма характерных для взаимоотношений менеджмента «Тольяттиазота» с контрагентами. Вы хотите еще примеров? «Их есть у нас».
В конце 2008 года литовская логистическая и экспедиторская компания Navalis Maritime Agency из Клайпеды имела неосторожность заключить с ТоАЗом договор, по которому консультировало предприятие на предмет различных логистических и управленческих проектов. В их числе: управление подразделениями «Тольяттиазота», эффективное использование логистических объектов предприятия, завершение строительства терминалов в порту Тамань Краснодарского края и др. Свою интеллектуальную деятельность Navalis оценила в небольшую по промышленным мерками сумму — без малого 2,5 млн рублей. Догадываетесь, что было дальше? Именно! Переведя подрядчику небольшой аванс и получив все, что хотел по договору, ТоАЗ платить не стал. Арбитражное разбирательство, которой инициировала пострадавшая сторона, ушлые тольяттинские юристы-химики утопили в куче аппеляций и жалоб, спорить с которыми литовская компания, по всей видимости, не нашла ни средств, ни времени. Ведь на каждое заседание суда ее представителям приходилось приезжать в Россию, и накладные издержки грозили вскоре превысить размер неполученных с ТоАЗа средств. Оспаривать решение суда, принятое в марте прошлого года, они просто не стали. То-то было радости в Тольятти.
В прошлом году ТоАЗ продолжал упорствовать в уплате 7,5 млн рублей, которые он решил не доплачивать строительной компании «Воробьевы горы», построившей в Тольятти по заказу завода двухэтажный жилой дом стоимостью около 1 млрд рублей (подрядчиком строительства выступало ООО «МСА Строй»). Также в прошлом году за работы по подрядному договору 97 млн рублей пыталась отсудить у ТоАЗа строительная компания «Сиэгла». А подрядчик «Тольяттиазота» в Краснодарском крае – компания «Юрстрой» долгое время не оставляла надежды добиться через суд от завода долга в 950 тыс. рублей в качестве процентов по сложившемуся ранее долгу в 25,4 млн рублей.
Прямо мастерский почерк, не иначе. Вершиной его а можно считать дело о 17,8 млн рублей самарской компании «ГСИ-Нефтехиммонтаж». Последняя, как и все вышеназванные жертвы, заключила с ТоАЗом договор, было это в 2007 году. Но на этот раз договор закупки, по которому ТоАЗ выступал поставщиком и, соответственно, получателем денег за товар. Оказалось, даже в этой естественной для рынка ситуации можно найти, чем поживиться нахаляву, если обладать нужными хватательными рефлексами. Получив товар, ГСИ-Нефтехиммонтаж честно расплатилось с поставщиком, но по ошибке (что делать, человеческий фактор есть везде), компания уплатила дважды. Спохватившись, она попросила ТоАЗ вернуть на ее счет лишние деньги. Но мы-то уже знаем, с кем ей пришлось иметь дело. Самарские покупатели продукции тольяттинского предприятия познали нескончаемый поток бумажек в суд и из суда, изведали абсурд как жанр, в котором работают юристы ТоАЗа, и истратили немало на судебные издержки. В июле арбитраж постановил: ТоАЗ должен (причем не только 17,8 млн рублей по изначальному иску, но и 114 тыс. рублей госпошлины по судебным расходам).
Мораль всех этих историй такова: Люди, будьте бдительны! Избегайте связываться с теми, кто может кинуть вас при первой возможности.
